Вероника Марс. "Двадцать шесть букв"

Осталось с первого тура конкурса стилизаций. Почему-то не вывесила тогда. Маленькая безделушка на тему Вероники Марс.

Название: Двадцать шесть букв
Автор: Игрушка
Фандом: Вероника Марс
Персонажи: Вероника
Рейтинг: G
Жанр: драббл
Время действия: по ходу сериала
Предпреждение: от первого лица
Дисклеймер: только играю
Аннотация: Заранее придуманные планы рушатся также легко, как и импровизации

Двадцать шесть букв

Не всегда все идет так, как хочешь.

Хотя моя жизнь подсказывает, что надо просто заранее придумывать план B. Неудача с планом B вызывает к жизни план C, который, провалившись, перейдет в план D, E, F…

Обычно мне хватает первых двух. Но иногда, когда перед тобой начинают отчетливо проступать очертания плана Z, мне становится обидно за алфавит, в котором есть всего двадцать шесть букв. С провалом пункта Z начинается хаос.

Говорят, родители всегда строят планы о будущем своих детей. Интересно, сколько отец успел выстроить планов на мой счет? Надеюсь, что самым красивым пунктом была мысль обо мне и Дункане вместе. Ладно, знаю, что это смешно. Боюсь, отцам сложно думать об их дочерях рядом с каким-нибудь другим мужчиной, кроме них самих.

Но, с другой стороны, по-моему, мысль обо мне и Дункане была для него не так страшна, как обо мне и Логане. Может быть, у него даже появилась пара планов насчет того, как нас с ним развести? Не двадцать шесть, конечно, но парочка уж точно. Мда. Тоже смешно. Мой отец, конечно, любит планировать все заранее, но моего будущего это не касается. Мне достался лучший в мире отец. Он верит, что я сама разберусь со своими планами на будущее. И хватит ли на них алфавита или нет - это мое дело.

А вообще, если честно, то жизнь сложновато распланировать. Постоянно что-то врывается. Это вам не записаться на двенадцать к врачу или распорядок уроков в школе. Как только дело касается дружбы или других отношений, планы стремительно переключаются от одной букве к другой, а уж если сюда попадает любовь, то план Z загорается с первого же поцелуя - и не важно, с кем. После провала плана Z наступает хаос.

Но иногда мне кажется, что в случае с любовью хаос начался двадцать шесть букв назад.

Конец

@темы: Конкурсы, Логан Экхолз, юмор, Veronica Mars, Вероника Марс, Фанфики, gen

---

Терминатор. "Хочу верить" (после четвертого фильма, death!fic)

Второй фанфик со второго тура. Этот не угадали Честно говоря, это удивительно, что не угадали!

В общем, мне бы хотелось оправдаться, что ли...

Почему тут death!fic?

Потому что для некоторых героев, мне иногда кажется, нет будущего за войной. Не может быть для них мира. Они навсегда должны остаться героями войны, а не состариться и мирно умереть на кресле-качалке на крыльце своего дома. Писалось, наверное, именно в таком настроении, потмоу что иногда наоборот кажется - а почему нет?

Название: Хочу верить (на конкурсе назывался - Have a Little Faith)
Фандом: Терминатор
Рейтинг: G
Жанр: драббл
Персонажи: Джон Коннор, Т-800
Время действия: война закончилась вчера
Спойлеры: Маркус Райт
Предупреждение: AU, death!fic
Дисклеймер: отказываюсь
Аннотация: Он боялся и боялся признаться себе в этом

Хочу верить

4 июля 2032 года

Джон Коннор смотрит в дуло пистолета, превратившееся перед ним в бесконечный черный тоннель. Там, за ним, вдалеке, он с трудом различает лицо, которому доверял. Доверял, хотя и понимал, что этого нельзя делать.

Он-взрослый

говорит себе, что роботы всегда остаются роботами. Они следуют программам. И если когда-то они тебя защищали, то только потому, что так было сказано в программе, а совсем не из-за нежных и благородных чувств.

Он-солдат

говорит себе, что должен уничтожить любую машину. Терминатор, компьютер, тостер, без разницы – стрелять, пока его голова не станет кучкой механизмов, стрелять, пока он не перестанет шевелиться. А после этого взорвать то, что осталось. Для надежности.

Он-лидер чудом выжившего человечества

не должен иметь ни малейшего сомнения на этот счет. Между словами «машина» и «убить» должна наладиться автоматическая и не разрывная связь. Он сам учит этому. Он заставляет себя верить в это, потому что только там может убедить в этом других.

Но маленький десятилетний мальчик в нем до сих пор помнит, как железное тело подставлялось ради него под пули. Как эта жуткая машина училась шутить. Сейчас он пытается убедить себя, что терминатор всего-то следовал программе: на данный вопрос следует ответить следующим образом, а в данной ситуации нужно произнести вот эти слова. Только логика.

Но что-то внутри, оставшееся от того Джона, верит, что робот действительно научился смеяться и шутить. Он помнит, что терминатор хотел остаться…

А может быть, просто мечтал, чтобы это было так.

И будто для окончательного разрушения логики и воли Джона есть еще Маркус Райт – полумашина-получеловек, защищавший его хрен знает почему – не то из-за программы, не то из-за собственной человеческой дури.

Но сейчас он не знает, во что верить. И главное, не знает, куда идти.

Они победили. Скайнета не существует. Как и машин. Новый мир не очень-то похож на тот, в котором Джон вырос.

И он боится.

И боится признаться себе в этом.

Может быть, он сейчас верит роботу Т-800 не только из-за восторженных детских воспоминаний. Не только из-за возможного человеческого сердца внутри металлического скелета. Может быть, он знает, зачем именно сейчас пришел терминатор.

- Я вернулся, - произносит холоднометаллический голос вместе с грянувшим грозовым громом выстрелом.

Конец

@темы: Джон Коннор, Terminator, Фанфики

---

Темная Башня Стивена Кинга. "На долгую память" (по роману "Стрелок")

Название: На долгую память
Фандом: «Темная башня» Стивена Кинга
Персонажи: Роланд, Джейк
Рейтинг: PG
Жанр: триллер
Время действия: роман «Стрелок»: Ролланд уже оставил позади Талл (город, где ему пришлось убить всех жителей) и встретил Джейка
Количество слов: 3100 слов
Дисклеймер: только играю
Аннотация: Этот город напоминал ему Талл, только, может быть, года два спустя после того, как он покинул его. Хотя, возможно, Талл стал таким гораздо быстрее: стрелок не мог бы сказать точно, насколько проворно стервятники, койоты и другие звери растащили бы трупы, которые он оставил после себя.

На долгую память

Когда видишь смерть так часто, как ее видел Роланд, то порой забываешь, что для кого-то она может казаться страшной и гадкой. В этом сдвинувшемся мире он скорее считал страшным то, что может сделать с тобой человек в черном после смерти, чем саму смерть. Она всегда ходила рядом со стрелками, как тень, а к тому, что видишь каждый день, привыкаешь.

- Может, мы его просто обойдем? – неуверенно спросил Джейк, он цеплялся за ремень Роланда, как и всегда в таких случаях, будто боясь, что стрелок бросит его, если посчитает обузой.

- Нет, - отрезал мужчина. Возможно, ему тоже не хотелось входить в мертвый город, но это никак не отражалось у него на лице. И все же Роланд шел очень осторожно, будто ступая по сгнившему мосту над пропастью, который вот-вот готов был обвалиться у него под ногами. Этот город напоминал ему Талл, только, может быть, года два спустя после того, как он покинул его. Хотя, возможно, Талл стал таким гораздо быстрее: стрелок не мог бы сказать точно, насколько проворно стервятники, койоты и другие звери растащили бы трупы, которые он оставил после себя. А ведь были еще мародеры и мутанты – если кому-то что-то становилось не нужно, всегда находились те, кто это позаимствовал бы и кого ни капли не беспокоило бы, что эти вещи и еда принадлежали ныне трупам. В этом мире, если хочешь выжить, учись бороться с отвращением и брезгливостью. Может быть, Талл превратился бы в такой город-призрак посреди великого ничто за неделю, а то и за пару дней.

Тусклые лучи закатного солнца с трудом пробивались сквозь серый песок, которым был пропитан раскаленный воздух. Тени, падавшие перед идущими мужчиной и мальчиком, казались черными, будто провалы в земле, и каждый раз, когда они делали шаг, они словно стремились шагнуть в эту передвигающуюся могилу.

- Мне не нравится это место, - выдавил из себя Джейк. Его голос звучал сдавленно и глухо, горячий ветер срывал слова и тут же разбивал их на тысячи песчинок.

- Нам здесь не жить, - коротко ответил Роланд. – Переждем бурю, найдем воду и пойдем дальше.

- Мы останемся тут на ночь? – даже присутствие стрелка не смогло истребить в голосе мальчика весь страх, который внушали ему эти серые перекошенные дома, скрипящие двери, хлопающие ставни и бес-трава, пробившаяся везде, даже сквозь иссохшие доски полов. Это бесцветное вездесущее растение было будто последним доказательством полного отсутствия жизни в этом городе: ничьи ноги не затирали первые ростки бес-травы, и она захватывала все бывшие территории людей.

- Нам все равно надо где-то спать, - глаза Роланда внимательно обследовали каждый дом и проулок. – В бурю лучше делать это под крышей.

- Я понимаю, - буркнул Джейк, плетясь следом за стрелком. – Но все равно тут… нехорошо.

Роланду и самому не нравился этот город, его инстинкты вопили, что должно было случиться что-то совсем неприятное, чтобы жители вот так оставили все и ушли. Да, этот городок стоял посреди пустыни, но был относительно большим, немалые поля вокруг явно говорили о том, что людей тут жило порядочно, но ставни на окнах не были заколочены, двери – не заперты. Конечно, можно было считать, что местные просто переехали в лучшие места, чтобы никогда сюда не возвращаться, но он знал, что любой житель любого, даже самого безнадежного селения, вряд ли оставит свой дом не заколоченным, потому что никто не знает, насколько еще сдвинется мир и не придется ли вернуться сюда. Этот город был каким-то совсем уж брошенным – окончательно и абсолютно мертвым.

Черная тень одного дома падала на следующий, будто отрывая от него кусок, и заранее, до наступления ночи, посвящала его тьме. Роланд должен был выбрать для них место для ночлега. Казалось бы – занимай любой дом и все, но он никак не мог решиться. Чернота в узких проулках все разрасталась вслед за садящимся солнцем. Стрелок обернулся, чего никогда не позволял себе делать. Из-за песка огненный шар над горизонтом казался цвета запекшейся крови. Еще немного и он рухнет за пустыню, все погрузится в темноту, и тогда уже не будет времени выбирать.

Роланд не хотел останавливаться в чьем-то доме – бывшем чьем-то доме, потому что никак не мог победить в себе странную уверенность, что хозяева будут против, если они с Джейком там уснут. Сам себе он старался объяснить это тем, что в домах будет до сих пор пахнуть их владельцами, там, наверняка, остались какие-то мелочи, намекающие на то, кто там жил и чем занимался, но логика, по-видимому, сдвинулась вместе с этим миром – недовольные бывшие хозяева казались ему более вероятными, чем запахи и детские игрушки в углах. Впереди он увидел высокую деревянную церковь Иисуса и приземистое здание салуна. Наверное, стоило бы выбрать храм, но он свернул к таверне. Ему хватило одного брошенного на церковь случайного взгляда, чтобы в голове сразу зазвучали крики толстой проповедницы: «Убейте его! Спасите свои души! Убейте Антихриста! Убейте стрелка!», а дальше только грохот бесконечных выстрелов его револьверов. Роланд выбрал таверну. Когда он открывал дверь, ему почудилось, что сейчас он войдет, а за стойкой будет как обычно стоять Элис, в своем грязном голубом платье с бретелькой, зацепленной на булавку. Талл не хотел отпускать его. Стрелок тряхнул головой: наверное, сказывался день, проведенный под палящем солнцем, вот в голову и лезли всякие наваждения.

- Это бар? – спросил Джейк, осматриваясь.

- Бар?

- Ну, место, где взрослые едят и пьют, - пояснил мальчик.

- Да, - кивнул Роланд. – Это таверна. Мы тут остановимся. Если где-то в городе и осталась вода, так точно здесь.

- А куда делись люди?

Роланд чуть сжал зубы. Не то место и время, чтобы об этом спрашивать, но все-таки ответил Джейку:

- Люди ушли, я думаю. Какой смысл оставаться здесь, посреди пустыни, где и дождей-то не бывает.

- Я бы тоже ушел, - понимающе ответил Джейк.

- И мы уйдем. Завтра.

***

Они осмотрели всю таверну в поисках еды и воды, но то, что нашли из съестного, уже прокисло и сгнило

(почему ушедшие вообще оставили продукты здесь, а не забрали с собой?)

а вода так воняла и была такого сочного зеленого цвета, что Роланд не решился бы ее пить, даже если бы у них не осталось ни капли. Может быть, поэтому жители и ушли? Если в колодцах вода стала такой, то жить тут не возможно.

Джейк спал, свернувшись калачиком между стойкой и перевернутым столом. Роланд сделал этот укрытие, чтобы получить дополнительную защиту от песка и ветра. За дверями завывало, будто мутант-недоумок пытался высвистеть что-то из пустой кости. Стрелок привык засыпать быстро, чтобы урвать хоть кусочек отдыха для уставшего тела. Рядом с мальчиком он не мог позволить себе полноценный сон, а только дремал в полглаза, то проваливаясь в грезы и кошмары, то просыпаясь. Но сейчас не мог уснуть, как ни старался. Этот псевдо-Талл давил на него.

Кроме заунывного завывания ветра, по деревянным стенам тот тут, то там стучали мелкие камешки, в окна с сухим треском бросались горсти песка, отбивая ритм пустыни. Где-то не приколоченная ставня скрипела и билась по доскам. Эта нестройная музыка мертвого города почему-то проникала в сердце Роланда. Как бы он ни пытался отвлечься, он отсчитывал эти удары и ударчики песка, ставень и камней. Наконец, он уловил в этом ритме какой-то особый синкопированный рисунок и начал засыпать.

***

Наверное, он слишком настроился на эту «музыку», потому что когда в нее ворвался дополнительный звук, стрелок сразу же его заметил. Тем более что этот звук – этот стук – был слишком мерным и четким. Своей ритмичностью он вносил диссонанс в «мелодию» ветра и песка. В какой-то момент Роланду показалось, что это кто-то стучится в двери или – еще хуже – в доски полов, желая войти в таверну.

(Может, их всех похоронили в подполе?)

Эта мысль была такой навязчивой, такой неотвратимой, что от нее сводило зубы. Пытаясь отвлечься, стрелок начал придумывать, что бы еще могло так стучать. У Роланда всегда было плохо с воображением. Новое сравнение оказалось еще хуже прежних. Это был стук земли по крышке гроба. Стрелок не знал, почему вспомнил об этом, потому что последний раз видел, как людей хоронят в деревянных гробах еще в Гилеаде. С тех пор он не встретил ни одного селения, где бы у жителей хватило времени, сил и ресурсов на то, чтобы сколачивать для своих покойников ящики. Мир сдвинулся, мертвецов если и закапывали, то неглубоко, а чаще всего их оставляли как еду для стервятников и прочих обитателей пустыни, если не для людей из тех же поселений, откуда был умерший.

Мысль о стуке и крышке гроба оказалась совсем нехорошей. Осторожно, стараясь не разбудить Джейка, Роланд встал. Он прислушался, стараясь определить, откуда именно идет звук. Похоже, стук доносился снаружи. Хоть стрелку и не хотелось выходить в бурю, но эти мерные удары по дереву выводили его из себя. Он взял со стойки одну из керосиновых ламп, которую они нашли здесь

(почему жители ушли, оставив заправленные лампы?)

зажег фитиль с помощью огнива и кресала и вышел на улицу. Горячий песок тут же впился ему в лицо сотней кровожадных иголок. Ночь не приносила облегчения, днем пустыня слишком прогревалась, чтобы остыть в отсутствие солнца.

Звук шел из переулка между таверной и соседним домом. Что-то там, в темноте, стучало по доскам, отбивая свой собственный ритм, так не похожий на хлопанье ставень. Вытянув в левой руке лампу, Роланд двинулся на звук. Правая рука привычно легла на рукоять револьвера. Он осторожно шагал по тени. Свет был неровным и постоянно дергался, выхватывая то стену таверны, то – соседнего дома, когда лампа качалась у него в руке. Судя по звуку, до его источника оставалось шагов пять. Стрелок напрягся, и когда он уже готов был достать револьвер, огонек высветил скелет, лежащий на земле между домами. Не будь Роланд стрелком, он, может быть, и испугался бы, но в его голове тут же возникла поговорка Корта: «Бояться нужно живых», поэтому он не сдвинулся с места, рассматривая оголенные ветром, песком, койотами и стервятниками кости. Это именно белые пальцы скелета мерно стучали в стену таверны. В этом не было ничего сверхъестественного: мелкие кости правой руки мертвеца все еще были скреплены какими-то чудом сохранившимися остатками сухожилий. Ветер то сгибал пальцы, то вновь бросал их об деревянные доски. Казалось, будто скелет сам, по своей воле, стучится в таверну, будто он хочет о чем-то предупредить застрявших там в бурю.

Роланд наклонился, намереваясь отодвинуть кости от стены, когда в свете лампы что-то блеснуло среди белых ребер. Заинтересованный он присел рядом со скелетом и приблизил огонек к груди мертвеца.

Ему показалось, что его сердце остановилось или уж точно дало сбой, когда он понял, на что смотрит. На выцветшей бретельке, явно бывшей когда-то синей, блестела булавка, которой ее хозяйка поддерживала платье. Стрелок прикрыл глаза, стараясь прогнать наваждение. Он знал лишь одну женщину, делавшую так – барменшу Элис из злополучного Талла, который он вспомнил, только перешагнув границы этого мертвого города. Открыв глаза, Роланд понял, что перед ним не морок, не иллюзия, не галлюцинация, порожденная жарой, солнцем и обезвоживанием. Бретелька с булавкой, лежавшая поверх ребер, была реальна, как и реально то, что этот скелет принадлежал Элис. Скелет, так упорно стучавший по стене таверны, будто желавший его о чем-то предупредить.

Стрелок стремительно вскочил на ноги и бросился обратно в салун, где спал Джейк. Он чуть замешкался у двери и окинул взглядом мертвый город. Ощущение, что это был именно Талл, усилилось до невозможности. Вон там конюшня, где старый Кеннерли занимается лошадями и своими двумя дочерьми; когда подрастет третья, ее будет ждать та же судьба. А там у забора трое мальчишек играют в шары, у одного из них огромное бельмо на выпученном глазу. А вон своей странной крадущейся походкой идет Шеб, который больше не может играть на пианино с тех пор, как Роланд сломал ему оба запястья. Они еще не зажили, поэтому бывший тапер прижимает их к груди. Если сейчас стрелок обернется, то увидит, как от своего разваливающегося дома идет толстая Сильвия Питтстон, чтобы провести очередную буйную проповедь, на которой весь город будет смотреть на нее пустыми глазами фанатиков…

Да она же и идет там! Вернее, нет, она стоит, но гораздо ближе – у церкви, и ее указующий палец уже направлен на него. Несмотря на сухой горячий воздух, Роланд почувствовал, как его пробил холодный пот. Это был Талл. Не тот Талл, в который он приехал, но тот, каким он стал после его отъезда и после того, как туда пришла тьма, пустыня и сдвинувшийся мир.

Роланд рванул на себя деревянную дверь таверны. Он даже не вспомнил, что она открывается внутрь, но его сила в этот момент была так велика и желание попасть в салун так сильно, что старая дверь проломила косяки и слетела с петель. Стрелок подбежал к перевернутому столу, где спал мальчик. Все-таки детство – великая сила, она позволяет спать, даже когда мир вокруг разрушается или готов слопать тебя.

- Джейк! – Роланд потряс его за плечо. – Вставай! Нам надо уходить, Джейк!

Мальчик неуверенно сел и захлопал глазами, пытаясь сообразить, где находится, но у стрелка не было времени на то, чтобы дать Джейку раскачаться. Уходить надо было прямо сейчас, а еще лучше – полчаса назад.

- Что-то случилось? – сонно пробормотал мальчик, когда Роланд прилаживал к его спине один полный и один пустой бурдюк. После этого стрелок схватил свои бурдюки и оставшиеся у них запасы консервов.

- Да, случилось, - ответил Роланд. – Мы пришли не в тот город. Слушай меня, Джейк, сейчас мы побежим. Очень быстро. Настолько быстро, насколько сможешь. Не отставай от меня. Если я буду отставать – не обращай внимания, беги за пределы города, как можно быстрее.

- Все так плохо? – Джейк, окончательно проснувшийся, нахмурился.

- Все гораздо хуже, - буркнул стрелок и подошел к выломанной двери. Револьвер уже лежал у него в руке, хотя он и не был уверен, что его пули смогут убить тех, кто уже умер от них однажды.

Они собирались. Там, у церкви, он видел ободранные, изломанные тела бывших жителей Талла. Роланд не знал, почему обитатели пустыни не добрались до них, почему оставили почти не съеденными. Может быть, человек в черном, кроме того, что оживил Норта, сделал еще что-то, но теперь уже со всеми местными? Он опять услышал мерный стук. «Да, Элли, ты права, не надо медлить, надо бежать», - подумал он, но странные неуклюжие движения мертвых тел завораживали его. Они раздулись под солнцем, их плоть кое-где свисала черными обрывками. Проповедница, которая и так-то была немалых размеров, теперь стала колыхающейся при каждом движении горой.

А кости Элис были гладкими и белыми. Роланд вдруг понял, что это сделали не койоты, и не стервятники, это они – ее бывшие соплеменники – мстили ей за то, что она спала с ним. Они растерзали ее тело, лишь бы не дать ей предупредить его. Но она все равно смогла. Стук врывался в его мысли, стук мертвой руки по мертвому дереву требовал от него действий.

- Они что, трупы? – каким-то совершенно безжизненным голосом спросил Джейк, стоявший рядом с ним.

- Да, это мертвый город.

Он мог бы добавить: «Это я сделал его таким», но мальчику эти знания были совсем ни к чему.

- Бежим! – скомандовал он Джейку и дернул его за руку, направляя в другую сторону от стоящих у церкви мертвецов и прочь из города. Мальчика не надо было упрашивать. Роланд еще раз восхитился его собранности и умению сосредотачиваться, когда нужно.

С первыми же мгновениями их бега разлагающаяся толпа двинулась с места.

- Убеееей… теее… ииииииих! – услышал Роланд сзади. Это был голос проповедницы, только он стал выше и громче, как сирена. Ее раздувшееся мертвое горло с трудом выжимало из себя звуки.

Вопреки ожиданиям Роланда трупы двигались хоть и нескладно, но быстро. Шеб догонял их. Из-за того, что он прижимал сломанные при жизни руки к груди, его бег выходил странным, раскачивающимся, но он все равно мог бы нагнать их с Джейком, когда Роланд выстрелил. Он понимал, что пули из его револьвера, когда-то убившие Талл, не причинят вреда мертвецам, но надеялся, что этот хоть затормозит особо прытких. Выстрел из револьвера попал Шебу в лоб – почти в ту же дыру, через которую из него когда-то вытекла жизнь. Тапера откинуло назад, он упал под ноги другому бегущему трупу, и они вместе свалились.

- Давай же, Джейк! – подбодрил стрелок мальчика. – Нам нужно выбежать из города!

На самом деле он не знал, как долго им придется бежать. Роланд только надеялся, что когда они выбегут за границу города, мертвецы не посмеют двинуться дальше. Хотя он знал еще один предел, который мог удерживать жителей Талла – темнота, но ему не хотелось думать о том, чтобы бежать до самого утра. Стрелок решил: он разберется, что с этим делать, если не сработает вариант с покиданием города. Время от времени Роланд стрелял в особо рьяных преследователей, чтобы утихомирить их прыть.

Они уже были у крайнего дома, когда из-за забора на Джейка вылетела Суби Кеннерли. В ее взгляде и при жизни было мало ума, а сейчас там не осталось ничего, кроме пустоты и ненависти. Откуда в мертвых столько ненависти к живым, Роланд не знал и не понимал. Мальчик упал под ее весом. Она пыталась дотянуться зубами и пальцами до его шеи, он отбивался, как мог. Роланд стремительно подлетел к ним и ударил Суби ногой в живот. С противным, чавкающим звуком девушка отлетела в сторону. Стрелок рывком поставил Джейка на ноги. Времени на то, чтобы оценивать повреждения не было: толпа торжествующе заголосила и поскакала быстрее, когда Суби сбила мальчика. Роланд выстрелил в поднимающуюся мертвую девушку и в опять умудрившегося нагнать их Шеба. Отдача сбила обоих с ног.

- Бежим, Джейк! – рявкнул стрелок. Повторять было не надо. Мальчик уже бежал.

Они проскочили последние дома, но Роланд не останавливался, пока они не оставили позади и бывшие поля кукурузы, которые возделывали жители Талла. Только там, в пустыне, он позволил себе обернуться. Мертвецы стояли у забора крайнего дома и смотрели ему вслед. Впереди высилась Питтстон. Ее огромную фигуру он узнал бы везде.

- Тыыыы! – крикнула она своим сиреноподобным надрывающимся голосом. – Убил сына Алого короля! Тебеееее не буууууудет пощщщщщщщщааады... ЗАПОМНИ!..

Повинуясь внезапному порыву, Роланд выстрелил. Выстрелил в ее рот, который издавал эти нечеловеческие звуки. Выстрелил, чтобы захлопнуть навсегда. Захлебнувшись какими-то новыми гадостями, которые она собиралась ему прокричать, проповедница повалилась назад. И Талл – Талл-призрак – вдруг стал исчезать, будто стираться песком из этой реальности. Пара особенно сильных порывов ветра - и его не стало. Теперь только они с Джейком как и всегда стояли посреди пустыни, которая расстилалась кругом, куда ни глянь.

Его старый учитель Корт говорил: «Бояться надо живых», но эта пословица была хороша только для того мира, который еще не сдвинулся, или, по крайней мере, для того, который еще не сдвинулся настолько, чтобы мертвые возвращались и досаждали живым – пусть даже своим убийцам.

- Они ушли? – тихо спросил Джейк, он щурился, стараясь защитить глаза от песчаного ветра, и смотрел туда, где только что был город.

- Да, - ответил Роланд. – И нам пора.

Мальчик кивнул. Стрелок вдруг подумал, что его ответ вышел несколько двусмысленным, но когда почувствовал, как Джейк сунул свою небольшую мягкую руку в его жесткую и с обожженными об патроны пальцами, то понял, что мальчик выбрал из его ответа только один смысл – правильный. Он легко пожал руку Джейка, и они зашагали дальше через пустыню. Возможно, когда-нибудь он забудет о Талле, но не об Элис. Она будет среди тех, кого он запомнит навсегда и кто промчится перед его глазами, если однажды его жизнь оборвется.

Конец

@темы: Фанфики

---

Виньетка о Спящей Красавице

То, что следует дальше, - сплошной прикол. Тиксел написала драбблик по "Золушке" на конкурсе стилизаций, и я просто не смогла удержаться В общем, дальше даже не фанфик, а так безделушка, виньетка. Сказка - "Спящая Красавица".

Название: Может, я тебе приснюсь... (Dream A Little Dream of Me - опять-таки английское название было только для конкурса)
Автор: Игрушка
Фандом: Спящая красавица
Персонажи: Спящая красавица, принц
Рейтинг: G
Время действия: конец сказки
Дисклеймер: поиграю и отдам

Может, я тебе приснюсь...

Говорят, у нее было две крестных – злая волшебница и добрая. Злая пожелала ей, что в шестнадцать лет она уколет палец веретеном и умрет, а добрая поправила – не умрет, а лишь заснет на сто лет. Такую легенду о ней рассказывают люди, но если бы кто-то спросил ее саму, она бы ответила, что у нее было две крестные: злая и еще злее. Та, которая была злой, пожелала ей умереть в шестнадцать, а та, что была еще злее, заменила смерть столетним сном, за который умерли все ее подружки-принцессы из соседних королевств, с которыми она встречалась на балах, умерли их дети, а некоторых даже внуки. За сто пропущенных лет юноша-принц, с которым она играла, танцевала, гуляла по саду и первый раз поцеловалась, забыл ее, женился на другой и погиб на какой-то далекой войне. За сто лет исчез ее мир, а сама она проснулась совсем в другом – чуждом, неприветливом и холодном. Принц, который разбудил ее, счастлив, потому что попал в легенду о Спящей Красавице, а Спящая Красавица мечтает опять уснуть, потому что во сне она живет среди тех, кого знала за сто лет до этого мгновения. Во сне она дома.

У нее было две крестные злая и еще злее – вот самая верная сказка о ней.

Конец

На этой виньетке дело не закончилось.
 Артанис написала еще драбблик на тему "Спящей Красавицы" - Вопросы перспективы
А  kate-kapella взгляд со стороны принца - вот тут

запись создана: 08.08.2009 в 08:35

@темы: Фанфики

---

Константин. "Вечность в секунду" (юмор, Балтазар, Константин, после фильма)

Еще один фанфик от первого лица. Да, я болею на всю голову. Раньше у меня был только один фандом, где я писала от первого лица - Досье Дрездена, но там объяснение просто: романы Джима Батчера написаны от первого лица Гарри, поэтому думать иначе не выходит. На днях уже вывешивала фанфик по "Константину" и мне сказали, что мрачноват. Окей, я не против, написала не мрачный.

Если бы все-таки решила отправить на второй тур конкурса стилизаций, то оформила бы этот фик под дневниковые записи Балтазара, а так - просто история от лица демона Балтазара (мда, этот и предыдущий фик мало того, что от первого лица, так еще и от первого лица демона).

Название: Вечность в секунду
Автор: Игрушка
Фандом: Константин (фильм)
Жанр: зарисовка, юмор
Рейтинг: G
Категория: gen
Герои: Джон Константин, Балтазар
Время действия: после фильма
Длина: 1000 слов
Предупреждение: от первого лица Балтазара
Дисклеймер: Поиграю и отдам.

Вечность в секунду

Тот, кто выиграл время, выиграл все.
Жан-Батист Мольер

- Привет. Вот уж кого не ожидал тут увидеть.

Он обернулся. На фоне вечно горящих и разрушающихся зданий он смотрелся, как жертва маньяка посреди детского праздника. Конечно, если бы он попал сюда не по собственной воле, а, скажем так, по стечению обстоятельств, то Люцифер бы постарался, чтобы он выглядел более «органично» - от слова «орган», да, внутренний, наружу… Повелитель такое любит.

- Балтазар, - хмыкнул он. – Думал, тебя Сатана разорвал на тысячу маленьких балтазарчиков, а потом запытал каждого из них.

Меня непроизвольно передернуло, и ухмылка на его лице стала шире. Ненавижу медиумов, ненавижу экзорцистов, ненавижу Джона Константина.

- А ты что здесь забыл? – огрызнулся я. – Зашел погреться?

- Представь себе, да, - он присел на одну из поедаемых ржавчиной и тленом машин, сделал глубокий вдох и закашлялся. Влажный, клокочущий в горле кашель – это звучало как музыка. Теперь была моя очередь ухмыляться. Некоторых людей только могила исправит. Правда, Джон Константина эта же могила приведет к нам. Навечно.

- Опять куришь? – ласково поинтересовался я и примостился рядом. Ржавый металл был горячим и обжигал руки даже мне, демону.

Экзорцист качнул головой, справиться с кашлем у него не очень-то выходило.

- Надо уметь признавать свои слабости, Джонни, - чуть укоряющее мурлыкнул я. – Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы бороться с пороками, которые доставляют столько удовольствия, тем более что расплачиваться за них нужно будет уже после смерти.

- Я не курю, - наконец выдавил он, потом сплюнул на пропитанную жаром землю, и его слюна тут же с шипением испарилась. – Твой урод-повелитель был так мил, что не только вытащил всю сажу и рак из моих легких, но и сделал их слабенькими, как у ребенка. Чуть не тот ветерок дунет – и я уже валяюсь с температурой и пью лекарства от кашля.

Очень мило. Я восхитился Люцифером, даже готов был зааплодировать: такая извращенная шутка никогда не пришла бы мне в голову. Когда-то Джон Константин, экзорцист, за которым Сатана обещал явиться лично – а для этого надо очень постараться – умирал от тривиального рака, а теперь получил просто верх банальности.

- Ну, давай, давай, смейся, - буркнул он угрюмо.

- Что ты, Джон, - улыбнулся я с видом оскорбленной невинности, - я тебя прекрасно понимаю: бронхит – такая гнусная вещь. Я тебе почти сочувствую. Значит, ты к нам греться?

Он кивнул.

- У нас сейчас осень, - вздохнул Джон. – Холодно и сыро.

- А у нас всегда… - я остановился: действительно, а какое время года в аду? – У нас как всегда, в общем. Хоть санаторий открывай для больных экзорцистов.

Константин зло зыркнул в мою сторону, но это только еще сильнее подняло мое настроение.

- Ну что ты заводишься, Джон? – опять деланно возмутился я. – Я имел в виду ангину там, бронхит, а не ваше психическое состояние.

После этих слов его взгляд помрачнел еще сильнее, но остановиться я уже не мог: не каждый день в ад отогреться от осенней сырости заходят крутые медиумы, у которых вечные проблемы с легкими – не рак, так бронхит.

- Хотя, если ты будешь настаивать, то мы и голову тебе можем поправить, - намекнул я, едва сдерживая смех. Он быстро встал и шагнул ко мне, я так и остался сидеть. Ну, серьезно, что может сделать в аду с демоном экзорцист, даже если он Джон Константин?

- Легче, Джон, а то опять закашляешься, - напомнил я. – На твоем месте я бы не делал резких движений.

- А что будет, Балтазар? – с вызовом спросил он. – Крикнешь демонов-солдат?

- Если бы я хотел тебя кому-то сдать, то обратился бы сразу к Люциферу, - я выковырнул когтем кусочек мяса, застрявший между зубами. – Он тебя обожает, Джон.

- Чего ж не зовешь? – спросил Константин, но я видел, как он напрягся и обвел взглядом пустынное шоссе.

- А смысл? – я зевнул.

- Выслужиться, - предположил он. – Не думаю, что Люцифер был так добр, что простил тебя после того, как ты помогал Мамону.

- Это бессмысленно, Джон, - поморщился я. – В том виде, в котором ты сейчас здесь, ты Люциферу не нужен. У него нет на тебя прав.

- А с каких пор Сатана уважает чьи-то права?

- С тех пор, как тебе простили самоубийство. Люциферу пришлось приспосабливаться, а то такими темпами ты не только в ад не попадешь, у тебя при жизни нимб начнет пробиваться.

- Хочешь сказать, что он будет меня искушать? – Джон готов был засмеяться, я, признаться, тоже.

- Нет, он будет делать так, чтобы ты, по собственному желанию, делал нужный ему выбор.

- Сомневаюсь, что у него получится.

- Ну, он же почти дождался твоего второго самоубийства, - пожал я плечами. – Кто знает, что впереди тебе не светит третье?

- Я не настолько чокнулся.

- И это мне говорит человек, стоящий посреди ада, куда пришел, чтобы подлечить свой бронхит, - перечислил я. – Не надо быть таким категоричным, Джон.

Он смутился. Я не ожидал этого, но он смутился.

- Ладно, пойду я, - буркнул он и взглянул на наручные часы. – У меня еще дел полно.

- Здесь некуда торопиться, Джон, – бросил я. – Здесь каждая ваша секунда растягивается почти в вечность. Тут жить гораздо удобнее – дольше, по крайней мере.

Но он сжал в пальцах капсулу со святой водой. Ад не терпел такого обращения и вытолкнул его в реальность. Я смотрел на полыхающий город, будто замерший в своем атомном взрыве. Меня всегда завораживала эта неподвижность местного времени, когда реальность Земли неслась, как угорелая.

- Очень интересно было бы узнать, Балтазар, почему ты мне не сообщил?

Я замер. Я перестал дышать. Я хотел бы перестать существовать, но только сразу, в одно мгновение – и не адское, растянутое в вечность, а земное. Я знал, чей это голос.

- Нам нужно, чтобы он вернулся, господин, - выдохнул я. – Вернулся нашим.

- Значит, ты для меня старался? – мое ухо лизнул ледяной голос.

- Мы должны поддерживать его жизнь, пока он не сорвется, - ответил я, не оборачиваясь.

- Какой интересный взгляд на досаждающего нас человечка, - моя шея и ухо покрылись инеем. – И долго мы это будем делать?

- Сколько надо, - порывисто сказал я, мечтая избавиться от холода, покалывающего мою шею.

- Тогда подумай вот над чем, Балтазар, - льдинки впивались мне в позвоночник. - А тебе не кажется, что сделаем одолжение раю, если будем беречь Джона Константина?

Люцифер исчез, оставив меня среди замороженных остовов машин. Время – самая проблематичная штука. Только начнешь мыслить вечностью, только решишь, что у тебя еще уйма времени, чтобы заполучить желаемую душу, как окажется, что человеческая жизнь пронеслась со скоростью "вечность в секунду" и уже на исходе, так что не тебе решать, кому достанется душа – куда ее отправят, решат по поступкам. Так что, может, Люцифер и прав: удлинить жизнь Джона Константина – это палка о двух концах, одним из которых он будет депортировать наше войско обратно в ад?

Конец

@темы: Фанфики

---

Сверхъестественное. "Искусство палача" (ангст, после эпизода 408, AU)

Сначала собиралась эти два фанфика повесить на второй тур конкурса стилизаций, но потом передумала: зачем вешать фанфики, которые все равно не отнесут к другим авторам? Тем, кто не знает, объясняю: по конкурсу надо написать не в своем стиле, то есть так, чтоб другие участники тебя не узнали. В двух этих фиках не узнать меня, думаю, сложно, хоть и написаны они от первого лица.

Кстати о первом лице... Это какая-то напасть! Чего это меня так разобрало писать от первого лица-то? Вроде никогда за собой этого раньше не замечала, а тут прям остановиться не могу! Кошмар!

Название: Искусство палача (цикл "Оттенки черного"
Автор: Игрушка
Фандом: Сверхъестественное
Жанр: ангст, поставила бы дарк!фик, но не знаю, насколько дотянула до дарк
Рейтинг: G
Категория: AU, думаю
Герои: герой эпизода 208 «Crossroad Blues», Дин
Время действия: где-то после эпизода 408 – Дин уже вспомнил ад, но Сэму еще не рассказал (спустя 2 года после событий эпизода 208)
Спойлеры: эпизод 410 (последняя сцена серии)
Длина: 2800 слов
Предупреждение: AU! (событиям фанфика не суждено случиться, уверена), POV второстепенного персонажа, повествование от первого лица
Дисклеймер: Поиграю и отдам.
Аннотация: Я-нынешний глядел на мир иными глазами – черными и пустыми, как пересохшие колодцы.

Искусство палача

Стоя в тени, падающей от навеса маленького магазина, я смотрел, как на другой стороне улицы они садятся в машину. Отсюда мне не было слышно, о чем они говорят. Возможно, обсуждали бедра официантки кафе, из которого вышли, возможно, выбирали мотель, где остановятся, возможно, обсуждали следующее дело и чье-то спасение… Тут я ничего не смог поделать – губы сами собой скривились в горькой усмешке. Возможно, решали, не стоит ли помыть автомобиль. Я одобрительно причмокнул языком, осматривая Шевроле Импалу 67-ого года. Она была такой же, как я ее запомнил, хоть и видел лишь пару минут, когда они уезжали от моего дома.

Дин оперся на крышу машины и что-то говорил Сэму. Тот, посмеиваясь, отвечал. Абсолютно мирная и обыденная картина. Мне вдруг очень захотелось оказаться рядом, быть их знакомым, поболтать о каких-то ничего не значащих вещах, пощуриться от ярких солнечных бликов на лакированных боках Импалы.

А может быть, этого хотелось другому мне. Тому, которого больше нет.

Я-нынешний глядел на мир иными глазами – черными и пустыми, как пересохшие колодцы. Эти глаза знали, что сейчас я смотрю на свою работу, и в глубине чего-то, что уже нельзя было назвать душой, я понимал, что хочу ее выполнить. Не потому что люблю подчиняться приказам, не потому что мечтаю побыстрее расстаться с этим делом и взяться за новое, не потому что хочу выслужиться перед начальством, а потому, что хочу взглянуть своими ныне черными глазами в его, оставшиеся зелеными, и задать один вопрос…

***

Я знал, какой мотель они выберут – ближайший. Они устали после этого выслеживания вендиго в лесу и его убийства. Я равнодушно смотрел из тени деревьев, как тощий монстр бросал их об стены пещеры, как горело тело, когда Винчестеры все-таки подожгли его, как они отвезли домой мальчика – закуску вендиго, которое оно оставило пока в живых. Меня не волновали их раны или спасение ребенка. Я нашел по карте мотель, доехал до него и стал ждать.

Оказалось, я лишь ненадолго обогнал их. Черная Импала появилась на стоянке. Они оба вышли из машины. Тут мне внезапно стало страшно: а вдруг они сейчас не разделятся? Вдруг Дину не понадобится проверить что-то в Импале? Вдруг Сэм не захочет дойти до кафе и купить пару кофе? Вдруг войдут в номер вместе? Тогда я ничего не смогу сделать. Мне придется ждать и ехать с ними на новое дело, в новый мотель, и опять ждать. Мои чужие легкие даже перестали дышать, когда Сэм захлопнул дверь с пассажирской стороны и двинулся куда-то в сторону от мотеля. Честно говоря, я не мог поверить, что мне так повезло, потому что везение – это то, с чем я не сталкивался уже очень давно.

- Здравствуй, Дин, - сказал я у него за спиной. Он как раз шел к своему номеру.

Он обернулся, его глаза слегка прищурились. Я знал это выражение – будто хищник, примеряющийся к броску. Он всегда готов защищаться и нападать.

- Я вас знаю? – спросил Винчестер, видимо, придя к выводу, что я ему не знаком. Его обмануло мое новое тело. Это было так забавно. Мне захотелось рассмеяться, а еще сильнее захотелось подойти к нему, хлопнуть по плечу и, улыбаясь, сказать: «Не узнаешь старых друзей, Дин?» Правда, мне трудно было назваться его другом, даже если бы я был в своем теле. Вряд ли его воспоминания, связанные со мной, такие уж добрые. Не будь меня, может быть, он получил бы десять лет – десять счастливых лет, которые были у меня первый раз – а не один год.

Я улыбнулся чужими губами. Сколько времени я представлял, что ответить на этот вопрос, и вот, услышав в реальности, немного смутился.

- Ты меня знаешь, - проговорил я и заметил, как он немного расслабился, наверное, я не внушал ему опасности. Что ж, изменить это совсем не трудно.

- Ты меня знал до того, как умер, - губы моего чужого тела улыбались, когда я видел, как Дин нахмурился. Ну конечно, я не должен был этого знать. – И до того, как умер я сам. А потом я десять лет был рядом с тобой…

По его расширяющимся зрачкам я видел, что он понимает, что я имею в виду – о каких десяти годах я говорю. Я сделал паузу, позволив своей настоящей сущности заполнить глаза. Дин двигался очень быстро. Я даже не ожидал, что люди способны на такую прыть. Хотя, о чем я говорю? Это я не был при жизни способен на такое, а вот тренированные охотники, чье существование зависит от скорости, ловкости, силы и знаний, могли и не такое. У него в руке будто по волшебству появился нож, слегка изогнутый, с зазубринами и странной гравировкой. Он хочет убить меня ножом? Я был лучшего мнения об охотниках. Дин, чуть наклонившись, бросился на меня, но теперь моя сила тоже не могла сравниться с человеческой. От удара ногой Винчестер отлетел к стене мотеля, врезался в нее и сполз вниз уже без сознания. Вот так-то лучше.

***

В себя он пришел уже в моей комнате. Ждать прихода Сэма на улице после того, что я о нем узнал в аду, мне не хотелось.

- Проснулся, солнышко? – поинтересовался я, когда заметил, что Дин смотрит на меня. Я крутил в руках его нож, который мне до одури хотелось всадить в него и бить до тех пор, пока стены вокруг не окрасятся в красные тона. Реальность будоражила меня. С одной стороны, это было зеркальное отражение моего адского времяпровождения, с другой, я знал, что человеческое тело не выдержит того, что выдерживали души. Если я сделаю то, что хочу, у меня не будет второго шанса спросить, поэтому я сдерживался.

- Кто ты такой? – угрюмо спросил Дин.

- Неужели не помнишь ад, меня и Аластера? – я улыбнулся шире, видя, как он морщится от отвращения и отводит взгляд. Я вздрогнул, вспоминая наставления своего палача: тело пытать легко, но эта боль не дает той радости, которую дадут муки совести – постарайся их объединить, и ты вкусишь сполна всю боль. Это касалось только душ – они не так уж долго помнили о теле и в какой-то момент привыкали к телесной боли. В реальности же, наоборот, я не смог бы долго пытать тело – Дин отключился бы от болевого шока, потери крови, повреждения внутренних органов, поэтому поначалау вообще должен был исключить телесные пытки. Моральные муки – вот, что я выбрал для Дина. И мой вопрос – будет словно контрольный выстрел.

- Хочешь, я расскажу тебе одну историю, охотник? - я наклонился к нему, глядя прямо в глаза.

- Если я скажу «нет», можно подумать, это что-то изменит, - буркнул он.

Мои губы сложились в самую добрую из улыбок, на которую было способно выбранное тело.

- Все началось два года назад, - произнес я. – Однажды у дверей моего дома появились два человека. Знаешь, чем был примечателен тот день? Это был последний день моей жизни. Я узнал об этом за десять лет до этого дня.

Я услышал, как Дин хмыкнул. Его усмешка вышла почти ироничной. Да, да, посмейся надо мной, я разрешаю тебе, потому что мой смех над тобой будет гораздо более жестоким.

- Ты прав, - кивнул я. – Я заключил сделку. Моя душа отправилась бы в ад в тот самый день.

- А разве этого не случилось? – его голос был пропитан ехидством. – Знаешь, как говорят: глаза – зеркало души. Хотя душа – это не про тебя.

- Представь себе, этого не случилось, - я был весь в предвкушении. – Ничего не напоминает?

Я видел, как его удивленно вскинутые брови начинают сходиться на переносице. Да, похоже, он вспоминал меня, но не мог поверить в это.

- Так вот на пороге моего дома в мой последний день, когда я уже попрощался с женой, ради которой и продал душу десять лет назад, появились два парня, которые точно знали, что я сделал, - я видел, как он сглотнул. – Я никогда никому не рассказывал, потому что понимал, что мне не поверят, а они говорили о сделке с демоном, как об обыденном деле. Их звали Дин и Сэм Винчестеры, а меня…

- Эван Хадсон, - прошептал Дин. В его глазах появилась грусть и легкая вина. Слишком легкая, чтобы удовлетворить меня.

- Я же говорил, что мы – старые знакомые.

- Вот сука… - он покачал головой. – Надо было ее изгнать тогда. Значит, потом эта сволочь за тобой вернулась? Обещала, что сделка расторгнута, и все равно вернулась?

Ах вот, почему грусть! Добрые охотники не проверили до конца, спасли ли они человека? Если бы все было так просто, я бы не пришел за тобой, Дин Винчестер.

- Нет, Дин, - я улыбался его удивлению. – Ты, видимо, произвел на нее впечатление. Она действительно расторгла сделку.

- Тогда почему ты… - он запнулся, - демон?..

- Есть такая штука – ирония судьбы, - я присел на краешек кровати, напротив него. – Когда она случается, никто не поможет. Через полгода после того, как ты заставил тварь с перекрестка расторгнуть сделку, мою жену сбила машина.

- Демоны? – деловито предположил он. Честно говоря, я до сих пор не был уверен, в том, что случилось с моей женой, но я не мог позволить ему свалить все на ад.

- Нет, - покачал я головой. – Всего лишь человек. Пьяный водитель за рулем грузовика. Мне позвонили на работу, сказали, что я могу забрать ее из морга, мне выражали сочувствие, а мне было все равно, мне было плевать на их слова, потому что я точно знал, что надо делать. Той же ночью я стоял на перекрестке. Я знал, что демоны никогда не простят меня за то, что ты сделал, но я и не собирался настаивать на чем-то. Мне было все равно. Год, месяц, день, час – но она будет жить. Ты ведь знаешь, о чем я говорю?

Каждое изменение лица Дина, каждый отведенный в сторону взгляд, каждая закушенная губа – это доставляло мне наслаждение, гораздо более сильное, чем пытки душ в аду, которые ничего для меня не значили. Вот и сейчас, после моих слов, Дин напрягся, но в глазах было понимание и сочувствие. Это было похоже на игру на огромном оргАне: каждое мое слово находило в нем отражение, будто я нажимал на очередную педаль и клавишу.

- Демон с перекрестка дала мне год, - мои чужие губы сложились в горькой усмешке. – Я даже не надеялся на такую доброту… Это был чудесный год. Но он истек, и за мной пришли адские псы. В тот момент я думал, что ничего страшнее быть не может. Как же я ошибся. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

Его зрачки опять расширились, будто в темноте, будто он хотел уловить хоть толику света. Забудь, Дин. Я здесь не для того.

- Я был напуган, я не знал, чего ждать, - я улыбнулся, предвкушая, как произнесу следующие слова. – И вдруг среди цепей и демонов я увидел того, кого знал при жизни. Это было… как свет. Как… - мне было тяжело подбирать верные фразы, потому что я уже не мог испытать того, каким был в первые мгновения в аду, - как луч надежды… Я увидел человека, который когда-то расторг мою первую сделку. Я увидел тебя.

Дин молчал, рассматривая меня. Его зрачки были такими большими, что зеленая радужка исчезла. Те самые черные дыры, в которые должны были превратиться его глаза когда-то.

- Надежда не для ада, - вдруг просто сказал он. Я еле сдержался, чтобы не ударить его, но у меня не было времени еще раз ждать, пока он очнется после моего удара.

- Я помню тебя там, а ты? Ты помнишь меня? – нажал я, хоть и знал ответ.

Дин качнул головой. Еще бы!

- Я объясню тебе, почему ты меня не помнишь, - я даже не заметил поначалу, что перешел на шепот. – Я был той душой, на которой Аластер заставлял тебя тренироваться. Я был первой душой на твоем пути, которая не висела не рядом с тобой на дыбе, а перед тобой, не закованным в цепи и невредимым.

- Этого не может быть, - пробормотал Дин. Он пытался вспомнить меня, но эти воспоминания давались ему нелегко, я чувствовал это.

- Ты был хорошим учеником адского палача, - продолжил я, упиваясь его болью. Помнишь, как поначалу у тебя тряслись руки, а Аластер хохотал? Я был тем, на ком ты оставлял свои первые неровные разрезы, которые постепенно становились все более и более точными. Постепенно – знаешь, сколько это в криках? Ты покрывал мою душу росписью боли и ужаса. Я помню каждый штрих, а ты?

Дин смотрел вниз, но не думаю, что он так пристально разглядывал пол. Я видел, как напрягаются мышцы его челюсти, когда он сжимает зубы.

- Можешь не отвечать, - хмыкнул я. – Я знаю, что ты не помнишь меня, как не помнишь и тысячи тех, кто был после меня. Кровавая вереница из замученных тобой душ.

- Я смотрю, ты и сам недолго был в этой очереди? – он попытался усмехнуться, но то, во что сложились его губы, сложно было назвать усмешкой. Слишком много там было ненависти, горечи и стыда. – Думаю, на твоем пути душ было гораздо больше, чем у меня.

Я непринужденно махнул рукой, словно это не имело для меня значения.

– Ты не узнал меня. Ты слишком боялся того, что делал, а еще больше того, что сделаешь что-то не так – недостаточно жестоко и бесчеловечно для Аластера – и он вернет тебя дыбу. Думаю, ты старался не всматриваться в души, которые пытал. Тебе хотелось отключить разум, увести его куда-то, лишь бы не вдумываться в то, что делают руки. Не знаю, считал ли ты нас, но я был первым, - я улыбнулся, чужие губы стали плохо слушаться меня. – Я звал тебя, думал, ты вспомнишь меня и остановишься. Тогда я еще очень слабо представлял, на что способны демоны и как они умеют ломать души. Тебе было все равно, чья душа перед тобой.

Я чувствовал, как мои слова опять и опять погружают его в ад.

- Поначалу ты торопился, - продолжил я. – Аластер был недоволен. Ты старался не вникать, просто сделать то, что он требует, побыстрее, лишь бы не возвращаться на цепи. Ты готов бы был убить с одного удара, но Аластер хотел не этого. Он хотел, чтобы души пытал именно ты – Дин Винчестер, а не отдельно твои руки. Раз за разом я восстанавливался, и раз за разом ты делал то, что он хотел. Все это время я умолял тебя остановиться. А потом… - я покачал головой, воспоминания были слишком сильны даже для меня. – Потом ты вдруг улыбнулся. Улыбнулся, раздирая меня на части. Тогда я понял, что просить теперь бессмысленно. Ты вошел во вкус. И однажды я вдруг подумал: а зачем мне терпеть, если ты, охотник при жизни, человек, который спас меня от сделки, пытаешь мою душу в аду? Зачем? Это было так просто, так легко, как дышать. Не тебе меня в этом осуждать!

Он не опускал голову, он безотрывно смотрел на меня и, мне казалось, даже не моргал. Он будто боялся пропустить каждое мое слово и каждое движение. Тут я вдруг почувствовал восхищение: Аластер был величайшим из палачей, то, что он сделал, работало и после ада. Дину было стыдно, неловко, больно, я ощущал это.

- Я не собирался, - ответил Дин. Его голос звучал глухо и тихо.

- Если бы я не встретил тебя там, в аду, я бы, может быть, не стал бы демоном, - я повысил голос. – Мне попался ты, и я увидел, что даже охотники, которые всю жизнь воюют с нечистью, сдаются. Именно ты виноват в том, что я стал демоном, ты это понимаешь?

Он отвел глаза, потом передернул плечами, будто от холода или отвращения.

- Думаешь, если бы меня не было, тебя бы не сломали?

Мне опять захотелось ударить его ножом, я даже поласкал пальцами рукоятку. Такое ощущение, что это он задает болезненные вопросы, а не я.

- Сломали бы, - кивнул я. – Но это я знаю сейчас. Если ты помнишь, то ад – жуткое место, когда я попал туда, то знал, что надежд нет, никаких, никогда, я был готов к этому! Но твое существование все испортило, я увидел свет в конце этого тоннеля! Ты первым сломал меня, создав надежду, а потом растоптав ее. Ты – сделал из меня демона. Знаешь, когда это случилось? – я почти вплотную приблизил свое лицо к его. – Когда ангел забрал тебя из ада. Тебя. Моего палача. Он – СПАС!

- Можно подумать, я просил об этом, - он смотрел мне в глаза.

Я отвернулся от него, потому что видел, что он говорит правду, но мне ведь было все равно, да?

- Я хочу тебя спросить, Дин, - начал я, стоя спиной к нему. – Ты мучил души в аду, ты ломал их, даже души тех, кого спасал при жизни. Каково тебе теперь знать это? Каково быть спасенным, когда ты знаешь, что творил, и видишь меня – продукт твоих пыток?

- Я же остался человеком. Мне и до твоего прихода было не смешно, - ответил он, и я вдруг понял, что его голос раздается не со стула, к которому я его привязал, а из-за моей спины. Я развернулся, надеясь успеть, но тот самый нож, с которым он пытался напасть на меня в начале нашей встречи и который я оставил на кровати, вошел в мою грудь. Лезвие вошло в сердце моего нового тела и остановилось. Я хотел сбежать, но меня внезапно дернуло назад, возвращая в плоть. От ножа прокатился огонь, выжигая меня из тела.

Аластер не зря считал его лучшим учеником – Дин при жизни знал искусство убийства и умел нанести смертельный удар, Аластеру требовалось только отточить его мастерство – сделать не просто убийцу, а палача. Он был охотником, спасающим людей, он был адским палачом, ломающим души. Гремучая смесь, разрушающая и других, и себя одновременно. Сегодня мой спаситель-мой палач довел свое дело до конца. Искусство палача в том, чтобы твои пытки пронимали жертву и после твоей смерти: то, что сделал Дин до сих пор донимало меня, я лишь надеялся, что и мой вопрос достал до него.

Конец

@темы: "Оттенки черного", dark!fic, Цикл фанфиков, демоны, Дин Винчестер, Supernatural, Ад, пост!эпизод, ангст, AU, Фанфики

---

Мерлин. "Лабиринт Утера" (первый сезон, Мерлин)

Наверное, в этом драбблике слишком много логики. Наверное, однажды я сделаю его началом другого, более длинного фика, но пока он будет таким, как есть. С конкурса стилизаций, как всегда.

Так... После этого фика останется только два фанфик - по "Веронике Марс" и по "Сверхъестественному" о Кастиэле, но я хочу его немного переделать.

Название: Лабиринт Утера
Автор: Игрушка
Фандом: Мерлин BBC
Рейтинг: G
Категория: gen
Жанр: драбллик
Персонажи: Мерлин
Время действия: после первого сезона или в конце него
Дисклеймер: Поиграю и отдам

Лабиринт Утера

Король Утер не любил, когда еда была слишком горячей. Король Утер не любил, когда еда была слишком холодной. Король Утер не любил, когда слуги слишком громыхали вокруг него и выводили его из размышлений о государстве. Король Утер не любил, когда слуги подходили к нему слишком тихо – подкрадывались, как он это называл: за такое можно было случайно нарваться на его кинжал. Король Утер не любил, когда его обманывали, но правду королю Утеру надо было говорить очень осторожно. Король Утер не любил лизоблюдов и подхалимов, но он терпеть не мог неподчинения или оспаривания своих приказов и убеждений...

Это напоминало Мерлину лабиринт Гедреф, где и поворот направо, и поворот налево на перекрестке могли привести в тупик или яму с кольями. Жить рядом с правителем Камелота надо было очень осторожно. И чем ближе ты к нему, тем осторожнее. Мерлин не очень мог представить, как по лабиринту из предпочтений и абсолютных неприятий Утера каждый день ходят Артур и Моргана.

Одно только Мерлин знал наверняка и здесь не было никаких дополнительных разветвлений: король Утер ненавидит магию. Всегда и везде. Кого бы она ни касалась. С кем бы ни была связана. Кто бы ей ни воспользовался и по какому поводу. Король Утер ненавидел магию и колдунов – это был единственная дорога в его лабиринте, которая приводила прямиком на эшафот. Других вариантов не существовало.

Впрочем, это делало жизнь рядом с Пендрагонами хоть в чем-то стабильной. Хотя бы здесь не надо было постоянно оглядываться и думать, достаточно ли ты шумишь и не подкрадываешься ли ты; если сейчас ты брякнешь какую-то глупость, то над тобой просто посмеются или же отправят чистить свиней; уважителен ли твой тон или уже слишком льстив? Выбор был прост: не колдуй – и тебя не казнят.

Единственная проблема в этой простоте – то, что Мерлин был начинающим чародеем и не всегда мог остановить себя прежде, чем его магия успевала что-нибудь натворить.

Конец

@темы: Мерлин, после сериала, Merlin, Фанфики, gen, Утер

---

Принц Персии. "Искупление вины" (Принц/Фара)

Конкурс стилизаций (а я последнее время больше ни о чем не пишу ) подбил меня сделать вещи, которых не делала никогда. Например, написать фанфик по компьютерной игре. Вот честно, как бы некоторые игры я ни любила, написать по ним не смогу - не знаю, о чем. Просто не вижу, что героям там есть о чем думать и все такое. А ведь есть игры со сложными нелинейными сюжетами, концовками... В общем, меня несло, как всегда. Выбрала одну из самых любимых игр - "Принц Персии: Пески времени". Ох, помню, сколько времени я убила на ее прохождение, потому что до этого безумного слэшера я играла только в квесты, где обычно не надо что-то делать на время, а если и надо, то не в таком безумном темпе. Короче, мои руки просто не были приспособлены под скачки принца по уступам, его бег по стенам, открывание дверей, когда кнопка открытия на одном конце замка, а сама дверь - на другом, а между ними крутящиеся мечи, циркулярные пилы, штыки и мертвецы, захваяенные Песком Времени... Даже муж помнит мой дикий крик, когда я завалила визиря на последнем издыхании Принца. Просто меня саму это поразило Зарядов в кинжале уже не было, вернуть время я не могла, замедлить - тоже, мои руки бегали по клавиатуре, как два паука - прыжки, перевороты, удар саблей, удар киндалом, отразить, перейти в нападение, отскочить от стены, перепрыгнуть через визиря, ударить в спину... Я думала, что опять услышу принцевское "Нет, на самом деле все было не так", когда он упадет. И тут упал визирь. Ну и я просто не смогла удержаться

А потом были "Warrior Within" (не помню, как она в русской локализации называлась) и "Два трона". Да, вроде бы все по-прежнему - драки, прыжки, перевороты, но я так и не поймала того кайфа, который был от "Песков Времени". Там я будто вернулась в детство, когда малюсенький, состоящий из десятка квадратиков-пикселей Принц скакал по однообразным коридорам дворца. Денди Кстати, к выходу второй и третьей частей я уже бзавелась геймпадом. Конечно, по сравнению с джойстиками Денди там кнопок раз в пять больше, но играть удобнее, чем на клавиатуре. В общем, помню, что во второй части до демона Дахаки я добралась, но, кажется, его так и не грохнула - скучно. Даже темная половина Принца в "Двух тронах" меня не тронула. Не пошло как-то...

Название: Искупление вины (Redemption - на конкурсе фанфик носил английское название , потому что я пыталась делать вид, что это писала не я)
Автор: Игрушка
Фандом: Prince of Persia: The Sands of Time (упоминание событий Prince of Persia: Two Thrones)
Персонажи: Принц/Фара
Рейтинг: G
Категория: het
Жанр: драббл
Время действия: после боя в тронном зале с отцом и его охраной
Дисклеймер: поиграю и поставлю на полку

Искупление вины

Ему очень хотелось бы найти виноватых. Он – наследник престола и его всегда учили это делать. Виноватым может быть кто угодно, но только не он сам, потому что он – принц.

Вот и сейчас он мог бы обвинить визиря, который предал своего махараджи и открыл ворота армии его отца. Он мог бы обвинить визиря и в том, что тот хитростью заставил его воткнуть кинжал в странные песочные часы, которые они вытащили из разграбленного дворца и привезли в подарок султану. Он мог бы обвинить самого сулиана и архитекторов его безумного замка, в котором смертоносная система защиты добьет тех, кто случайно выжил под Песками Времени. Он мог бы обвинить Фару, которая сейчас спит, так крепко прижавшись к нему, как к последней надежде. Он может сказать, что она слишком тихо кричала «нет!», когда он выпускал Песок. Он мог бы обвинить своего отца, который привел армию именно к этому дворцу, где в подвале прятали мощь конца света.

Как принц он мог обвинить любого…

Но он знает, кто виноват во всем. На его поясе висит кинжал времени – его трофей и его доказательство вины. Он сам – главная улика против себя, потому что жив: его обошли беспощадные Пески Времени, которые не смотрят на титулы и твое умение убивать и воевать. Они сделали неумирающими мертвецами весь дворец, а может, и весь город, а может… Принц не разрешает себе думать об это.

Фара говорит, что все можно исправить, если вернуть Пески в песочные часы. ОН может это исправить, если вновь воткнет в них кинжал. Ему очень хочется надеяться на это, но стоит ему закрыть глаза, перед его веками опять возникает изъязвленное Песком лицо отца. Отца, которого он убил.

Принц вздохнул и почувствовал, как Фара заворочалась на его плече, как она бессознательно вцепилась в его парадную одежду. Неужели она верит ему? Она, которая видела, как их армия громила ее дворец. Она, которая пыталась остановить его, когда он выпустил Пески Времени. Она, которая знает, что именно он запустил эту страшную охрану замка султана, когда все пилы, падающие плиты, скрытые панели и колья стали против них. А ведь надо еще отбиваться от захваченных Песками мертвецов.

Неужели она ему верит?

Может быть, у него действительно получится. Она закрывает глаза. Ему надо выспаться прежде, чем он попытается добраться до визиря. В последний момент, перед тем, как заснуть, он видит себя с золотыми глазами и светящейся росписью на левой руке, будто прожженную лавой. Ему почему-то кажется, что это его судьба.

Конец

@темы: грустно, het, Игры, Фанфики

---

Бэтмен (фильмы Кристофера Нолана). "Трудно быть Бэтменом" (юмор,после Темного рыцаря)

Что называется - исполнила свою мечту. То есть написала фанфик по Бэтмену (по фильмам Кристофера Нолана), правда, в мечте был фик о городе, а вышел юмор о Брюсе. Бывает. Короче, еще одна история с конкурса стилизаций.

Название: Трудно быть Бэтменом
Автор: Игрушка
Фандом: Бэтмен: Начало/Темный рыцарь (Ноланверс)
Рейтинг: G
Категория: gen
Жанр: юмор
Герои: Брюс Уэйн, Альфред
Время действия: после «Темного рыцаря»
Дисклеймер: поиграю и отдам
Аннотация: - Мистер Уэйн, - услышав голос Альфреда, Брюс оторвался от утреннего чтения газеты за завтраком. – За вами пришла полиция.

Трудно быть Бэтменом

- Мистер Уэйн, - услышав голос Альфреда, Брюс оторвался от утреннего чтения газеты за завтраком. – За вами пришла полиция.

Альфред произнес это настолько удивленно, будто за его хозяином прилетели инопланетяне и теперь собираются забрать его с собой, чтобы отобедать в ресторане на Альфе Центавра. Похоже, дворецкий сам не верил, что полиция действительно могла постучаться в их двери. Правда, Брюс слишком давно и слишком хорошо знал Альфреда, поэтому за его вышколенностью и маской невозмутимости он легко почувствовал страх.

Конечно, Брюсу было с чего опасаться полиции, но ведь все могло быть не так уж плохо.

- Чего они хотят? – Уэйн тоже постарался стать эталоном сдержанности. – Я им нужен в качестве свидетеля? Или кто-то из служащих стащил из «Уэйн Энтерпрайзис» пачку бумаги?

Он говорил, а сам не верил. Конечно, эти варианты были возможны, но они не могли бы вызвать у Альфреда такого удивления и уж тем более страха.

- Нет, сэр, - ответил дворецкий, и у Брюса тут же сложилось ощущение, что старый слуга вот-вот упадет в обморок, хотя он никогда не замечал за Альфредом такой впечатлительности. – У них ордер на ваш арест.

От этих слов у Брюса слегка закружилась голова. Конечно, он понимал, что однажды это могло случиться, и даже внутренне готовился к тому, что в один прекрасный день какому-либо полицейскому эксперту повезет идентифицировать его ДНК по легкомысленно оставленным Бэтменом каплям крови . Вряд ли бы этот специалист долго выбирал между счастьем Готэма и тем, чтобы открыть настоящее имя Бэтмена. Впрочем, Брюс понимал, что не все жители города считали Темного Рыцаря защитником Готэм-Сити, кое-кто думал о нем, как об убийце и безумце, которому место только в Аркхэме.

Но как бы Брюс ни готовился, то, что полиция пришла с ордером на его арест, стало для него шоком. Собственно говоря, он не знал, как именно представлял себе этот момент, но не за завтраком же? Не за его любимым завтраком в пентхаусе, когда нежнейшие лучи восходящего солнца отражаются от зеркальных поверхностей готэмских небоскребов – время, когда кажется, что Готэм-Сити – самый прекрасный, самый чистый и честный город на Земле? Ловить его, Темного Рыцаря, ночного жителя, утром – это было как-то слишком.

Непроизвольно Альфред взглянул в сторону шкафа, за которым находился секретный лифт в убежище Бэтмена. Да, согласился Брюс, это было заманчиво. С другой стороны, у «Уэйн Энтерпрайзис» было много отличных адвокатов, которые с удовольствием пороются в уликах полиции и, даже возможно, докажут, что все на самом деле не так и Принц Готэма никак не может быть Темным Рыцарем. Но Брюс знал свой город. Проблема заключалась в том, что если кто-то однажды попадал в подозреваемые по делу Бэтмена, то мафия устраняла этого человека – так, на всякий случай. Его не пугали эти их попытки, но чем больше бы мафия старалась и чем дольше бы у них не получалось – а Брюс был уверен, что сможет избежать наемных убийц – тем больше бы у них появлялось подозрений. Однажды Сэл Марони пришел бы к выводу, что Уэйн слишком уж удачлив для простого плейбоя и миллиардера, а значит, тут кроется нечто большее. Новый глава клана Фальконе мог бы объявить на него охоту и такое вознаграждение, что каждый мелкий воришка начнет мечтать об убийстве. Брюс ОЧЕНЬ хорошо знал свой город. Волна крови и насилия захлестнет Готэм, случайных жертв будет слишком много, гораздо больше, чем Бэтмен мог себе позволить.

Этот один приход полиции портил все годы работы Бэтмена. И не важно, чем закончится этот арест, его просто не должно быть.

- Вы идете, мистер Уэйн? – тихо спросил дворецкий, прерывая его размышления.

- Да, Альфред, - вздохнул Брюс. – Я иду.

- Вызвать адвокатов? – глаза старого слуги были грустными. Он тоже хорошо знал законы Готэма и то, чем этот арест мог закончиться.

Брюс поправил и без того идеально завязанный галстук.

- Потом, Альфред. Потом.

Он двинулся в гостиную, куда его дворецкий пригласил полицию. Наверное, у них есть и ордер на обыск, бесстрастно подумал Брюс. Это его не пугало. Он точно знал, что найти тайное убежище Бэтмена не удастся, если только он сам не решит его показать. Любопытно, что скажет полиция, когда он появится? Они будут долго перечислять все убийства, которые приписали Бэтмену? Или просто назовут число погибших якобы от его руки? Интересно, они выделят прокурора Харви Дента отдельным пунктом или внесут в общий список? Наверняка они начнут с препятствия правосудию и с оказания сопротивления при задержаниях, которые ни разу не удались.

А может быть, они просто скажут: «Мистер Уэйн, вы обвиняетесь в том, что вы – Бэтмен». Такое обвинение звучало бы смешно в любом другом городе, но не в Готэме. Здесь же оно включает в себя все: и убийства, и препятствие правосудию, и сопротивление при аресте, и неоднократное создание аварийных ситуаций на улицах, и еще много чего. Юристам Готэма пора уже было задуматься насчет того, чтобы внести костюм Бэтмена в список отягчающих обстоятельств. Его арест и обвинение вызовет жутковатую цепную реакцию: обвал акций «Уэйн Энтерпрайзис», сокращение рабочих мест, закрытие всех благотворительных программ, объявление компании банкротом – и это только самое очевидное, сложно представить, какое влияние окажет эта ситуация на умы простых и непростых жителей города.

То серьезное выражение, с которым хозяин небоскреба появился перед полицейскими, редко удавалось заснять папарацци на лице беззаботного миллиардера. Эта серьезность и внимательный взгляд принадлежали не Брюсу Уэйну, а Бэтмену, для которого Брюс был всего лишь маской.

- Вы хотели меня видеть? – обратился он к полиции.

Один из офицеров вскочил с дивана и отчеканил:

- Мистер Уэйн, у нас ордер на ваш арест…

Брюс приготовился, сделал глубокий вдох.

Ему показалось, что в голосе полицейского звучит удивление:

- Вы обвиняетесь в неуплате налогов.

Хозяин небоскреба шумно выдохнул. Серьезное выражение лица, принадлежавшее Темному Рыцарю, сменилось растерянным и изумленным выражением Брюса Уэйна, Принца Готэма.

- Альфред, - громко позвал он. – Позвони моим адвокатам. Всем. Срочно!

Конец

@темы: юмор, Фанфики, gen

---

Потерянная комната. "Волшебник" (зарисовка, после сериала)

Еще один фанфик по странному, но приятному сериалу "Потерянная комната". Очередной фик с конкурса

Название: Волшебник
Автор: Игрушка
Фандом: Потерянная комната
Рейтинг: G
Категория: gen
Жанр: драббл
Время действия: после сериала
Спойлеры: конец сериала
Дисклеймер: поиграю и отдам
Аннотация: Волшебником хорошо быть только в сказке, в реальности - проблематично и опасно.

Волшебник

- Мистер Миллер, ваша дочь говорит всем, что ее папа – волшебник.

Он честно рассмеялся. Ну, серьезно, разве в этом есть какая-то проблема?

- Мне кажется, многие дети считают своих родителей волшебниками, миссис Ричардсон.

- Я тоже так посчитала, - ответила учительница. - Знаете, как бывает: папа покажет дочке фокус, а она вообразит, что монетка исчезла по-настоящему.

- Конечно, - кивнул Джо. Он не понимал, зачем его вызвали в школу: училась Анна замечательно, вела себя вроде бы тоже хорошо.

- Но когда я попросила ее объяснить, почему ее папа – волшебник, - продолжила учительница, - она стала рассказывать странные вещи. Она говорит, что вы можете через любую дверь войти в несуществующую комнату и потом выйти в любое место на земле. Она сказала, что побывала на море, потому что вы ее туда отвели через дверь кладовки, и в Диснейленд…

Он напрягся. Надо было сразу догадаться, что ребенку тяжело держать в секрете такие вещи. Впрочем, все еще можно было свалить на ее расшалившуюся фантазию.

- Ох, Анна… - Миллер улыбнулся. – Мы просто играли в путешествия, миссис Ричардсон. Будто у нас есть корабль, который отвезет нас в любое место. Морем был ковер в гостиной, а Диснейлендом – «аттракционы» из подушек.

Учительница очень пристально рассматривала его, и Джо вдруг почувствовал, что ему стало не по себе, а еще он внезапно осознал, что кроме этого «не по себе» он испытывает знакомое ощущение, будто кто-то скребет камнем по стеклу. Ему стало жарко, перед глазами слегка поплыло, захотелось ослабить галстук, а еще сильнее захотелось убежать. Он ведь с самого начала, когда еще только перешагнул порог кабинета, ощутил, как кожа покрывается мурашками, но списал это на собственное волнение по поводу вызова в школу. Он увидел, что миссис Ричардсон роется в своей сумочке. Неприятное чувство усилилось, он знал, что она оттуда достанет – один из Предметов. Только не знал, какой. А вдруг она вытащит Пилочку для ногтей? Или Ножницы? Или Колоду карт? Или Ручку? От этой мысли вдруг стало смешно, потому что по рассказам дочери он не замечал, что ее учительница – маньяк, обожающий заваривать людей изнутри или крутить их в воздухе. Можно было расслабиться, но сделать это никак не удавалось: что бы она ни достала, на него этот Предмет действия не окажет, разве что вызовет головную боль.

К сожалению, бездействие Предмета стало бы уликой против него.

- Но ваша дочь упомянула комнату, через которую вы проходили, когда шли на море, - пробормотала учительница, но Джо заметил, как вздрогнул ее голос, когда она произнесла слово «комната». Все они, владельцы, помешаны на этой Комнате, которой лучше бы не существовало.

- Ну, конечно, мы проходили, - как можно более беззаботно произнес он. – Ее комнату, мою комнату, кухню – должен же наш корабль «плыть». Мы даже карту нарисовали.

- Комната, залитая ярчайшим солнцем, там стоит большая кровать, заправленная белым покрывалом, телевизор, столик, шкаф, - перечисляла миссис Ричардсон мечтательно. – Там две двери: одна, через которую входишь, и другая – через которую можно попасть в любое место.

Вот тут Миллер действительно испугался. Он надеялся, что учительница примет его страх за удивление.

- Это Анна так описала комнату, через которую мы проходили?

Мечтательное выражение исчезло с ее лица.

- Нет, - буркнула она. – Нет, она никак не описывала ту комнату. Просто я… представила, как она… эээ… могла бы выглядеть.

Наконец, она нашла в сумочке то, что искала. Пилочка? Ручка? Ножницы? Варианты завертелись в его голове.

Но миссис Ричардсон достала Отвертку. Миллер не сомневался, что это именно Отвертка, а не обычная отвертка. Это был Предмет. Правда, он такого не встречал, поэтому даже не представлял, что тот делает. Если у Отвертки есть боевое свойство, его существование раскроется, потому что оно не действует против Постояльца.

Учительница бесцельно крутила Предмет в руках. Джо вспомнилось, что все владельцы «подсаживаются» на использование своих Предметов. Уолли, вон, постоянно поглаживает свой Билет в кармане.

- У вас точно его нет?.. – тут миссис Ричардсон впервые посмотрела ему в глаза. Ее взгляд был полон тоски, надежды и желания, граничащего с одержимостью.

- Его? – переспросил Джо.

- Ключа, - произнесла она на грани слышимости. – Ключа от всех дверей.

Она не моргая смотрела ему в глаза. Ее зрачки были огромными, радужки почти не видно.

- А такие существуют? – поинтересовался Миллер. Это было таким облегчением: она ничего не знала, просто случайное притягивание Предмета к Постояльцу.

Миссис Ричардсон поджала губы, небрежно бросила Отвертку в свою сумочку и потерла лоб.

- Я пригласила вас в школу, мистер Миллер, - учительница, похоже, не собиралась отвечать на его вопрос, - чтобы сказать, что Анна – большая умница. Она очень прилежна. По ее рассказу о «папе-волшебнике» я поняла, что вы с ней занимаетесь, играете, это очень полезно для детей. Спасибо, что зашли.

Она встала и протянула ему руку, всем видом показывая, что ему тут больше не место. Наверное, она сейчас не понимает, почему решила, будто он – тоже Владелец и у него Ключ. Джо не сопротивлялся, его слишком нервировала эта Отвертка в ее сумочке. Он попрощался и вышел из кабинета.

Когда он закрыл дверь, то вдруг услышал глухие всхлипывания, доносящиеся из кабинета. Он постоял, не зная, как поступить. Джо мог бы открыть дверь в Комнату и дальше в любое место на карте, но не знал, зачем это миссис Ричардсон. Что стоит за ее одержимостью Ключом? Он видел, что сделал Кройцфелд, даже имея вполне благородную идею-фикс. Или Коллекционеры. Имел ли он право на что-то подобное? Он ведь не просто владелец какого-то предмета…

Миллер вышел из школы. Если уж быть нормальным человеком, то быть до конца. И надо поговорить с Анной. Ей тоже придется быть обычной девочкой без дверей в любое место на Земле. Папа-волшебник хорош только тогда, когда он фокусник или живет в сказке, а когда он – Постоялец, дело может закончиться совсем не сказочно. Волшебником в реальности быть слишком опасно.

Конец

@темы: Фанфики

---

Потерянная комната. "Единственный Владелец" (зарисовка, после сериала)

Чего-то я тормознула и перестала вывешивать фики, которые писала на конкурс стилизаций? Исправляюсь.

Название: Единственный Владелец
Автор: Игрушка
Фандом: Lost Room
Рейтинг: G
Категория: gen
Жанр: зарисовка
Герои: Джо Миллер (новый Постоялец)
Время действия: после сериала
Дисклеймер: поиграю и отдам
Аннотация: Почти каждую ночь ему снится, что он опять в Комнате. Он подходит к двери, поворачивает ручку, тянет на себя и…

Единственный Владелец

Почти каждую ночь ему снится, что он опять в Комнате. Он подходит к двери, поворачивает ручку, тянет на себя и…

***

Оказалось, мир вокруг почти не изменился.

Миллер очень боялся, что выйдет из той Комнаты, а дочь и Дженнифер его не помнят. Стать одиноким бессмертным – такая перспектива его не прельщала. Но, к счастью, они помнили его и даже больше. Его напарник оказался жив, Миллера не искали за похищение дочери и убийства, он все также работал в полиции и даже не пропустил ни одного из последних дней. В их с дочерью квартире было все чисто и аккуратно, будто никто не искал здесь Ключ от всех дверей. Дженнифер понравилась Анне, они даже сходили по магазинам за новой одеждой и пришли обе счастливые до невозможности. Все было настолько здорово, что вся эта жутковатая история должна была случиться, чтобы вышло так, как сейчас.

Да, все было замечательно, если не считать того факта, что он теперь – Постоялец, Предмет из несуществующей Комнаты номер десять в мотеле «Саншайн». Иногда он замечал, что Дженнифер смотрит на него так, будто хочет о чем-то спросить. Пару раз он сам собирался ей рассказать, что там случилось, когда предыдущий Постоялец застрелился. Но не выходило ни то, ни другое. Впрочем, она знала правила Предметов, и, наверное, уже до всего догадалась сама.

«Предметы нельзя уничтожить нигде, кроме Комнаты». Именно это произошло, когда Постоялец приставил его пистолет к своей голове – он уничтожился, потому что больше не хотел жить стертым из этого мира. А еще «Уничтоженные Предметы заменяются на новые, схожие с ними». Ручка заменилась бы на Ручку, Часы – на Часы, может быть, только более современные, Пальто – на Куртку, в которой был бы оказавшийся в Комнате. Человек заменялся Человеком. Теперь Джо был вписан в эту двинутую на всю голову структуру Предметов в качестве Базового. Иногда ему представлялось, как он спрыгивает с небоскреба, а потом отряхивается и идет дальше. Наверное, так бы и случилось, но он не собирался проверять.

«Предметы притягиваются друг к другу». Это было самым плохим правилом, потому что делало его слишком заметным. Он уже встречал женщину с Фонариком, старушку, стучащую по столу Карандашом, выбивающим центы, и еще кучу народа с Предметами, которых он не видел, но знал, что они у них есть. По мере их приближения у Миллера возникало ощущение, будто в него втыкают тысячи иголок. Что-то похожее он испытывал, когда у него был Ключ, но сейчас это чувство было гораздо сильнее. Он терпел, думая о дочери и Дженнифер, которых нельзя было подставлять. Уолли заходил к ним чуть ли не каждый день, объясняя это тем, что Миллер – первый человек на его памяти, который нашел мотель «Саншайн», его владельцев (частично призраков), и, главное, отказался от Ключа – величайшего среди известных Предметов. На самом деле Джо знал, что Автобусный Билет Уоли тянет к Постояльцу, но не говорить же об этом вслух?

Потому что было еще одно правило, пугающее его сильнее остальных: «Предметы приносят несчастье владельцам». У Миллера, конечно, владельца не было, потому что он – единственный из Предметов, обладающий собственной волей, но это ничего не меняло: у Ножниц, Стеклянного Глаза, Расчески, Колоды Карт не было дочки, любимой женщины и друзей. Часам, Ручке, Автобусному Билету было нечего терять. За Ключ каждый из владельцев продал бы душу, за Ручку Монтегю убил бы любого, то, что сделал Карл Кройцфелд за Стеклянный глаз и дыру в пространстве, и вспоминать не хотелось. Даже Уолли знает, что не в безопасности со своим «билетом в ад». Кто-нибудь из вернувшихся из Гэллапа вполне может захотеть обзавестись легким способом избавляться от надоедливых людей. Джо хочется разорвать этот замкнутый круг, но единственное, что он может делать – это притворяться обычным человеком и стискивать зубы, когда Предметы приводят к нему своих владельцев и звенят сотней колокольчиков в его голове, впиваются тысячью иголок в его кожу. Он не может, как первый Постоялец спрятаться в психиатрической больнице, его не выкинуло из реальности.

***

Почти каждую ночь ему снится, что он опять в Комнате. Он подходит к двери, поворачивает ручку, тянет на себя и…

И дверь не открывается. Комната, которой нет, не собирается его отпускать. В такие ночи ему, Постояльцу, Базовому Предмету, обладающему собственной волей, кажется, что Она – его Владелец.

Конец

@темы: Фанфики

---

Сверхъестественное. "Крылья ангела" (зарисовка, третий сезон)

Фанфик пятый - хоть и длинный, но без особых мыслей.

Название: Крылья ангела
Автор: Игрушка
Фандом: Supernatural
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G
Категория: gen
Персонажи: Дин, Сэм и монстр
Время действия: третий сезон
Аннотация: - «Со мной все в порядке» - так и напишут на твоей могиле, Дин Винчестер...
Дисклеймер: не мое. Всё не мое

Крылья ангела

Начиналась гроза.

Воздух уже пах сыростью в предчувствии дождя, когда Дин только еще подъезжал к кладбищу. Он искал могилу, а ветер поднимал пыль, трепал деревья. Ночь была безлунной, и о том, что черные тучи закрывают небо, говорили только стремительно исчезающие звезды.

Дин торопился, как мог, но ночью найти нужную могилу было нелегко. Ему приходилось высвечивать фонариком надписи на каждом камне. Этот процесс можно было бы назвать даже занимательным, если бы за эти годы он уже не видел сотни вариантов эпитафий. Сейчас все эти «Покойся с миром», «Любимому сыну, отцу, брату», «Помним, скорбим» вызывали в нем глухую злость. Он все равно должен был найти ту самую, куда предполагалось вернуть тело оживленного мертвеца.

Оказавшись перед оградой, он выругался вслух, проклиная ночь, кладбище, работу, приближающуюся грозу и, главное, свою невнимательность. Ограда означала, что в спешке он пропустил нужную могилу и ему опять придется читать бесконечные «покойсясмиромлюбимпомнимскорбим», которые сливались в голове в единый вой, как бы он ни пытался пропускать их и обращать внимание только на имена и фамилии. Ночь была теплой, но ветер пробирал сквозь рубашку и футболку. Впрочем, как только он найдет эту чертову могилу, ночь начнет казаться ему жаркой, а ветер – настоящей радостью.

Но ее еще надо было найти!

Ему вдруг вспомнилось, как друг Сэма по одной из школ, где они учились, пытался рассказать им страшную историю, где местом действия как раз было кладбище ночью. Тогда эта сказочка показалась Дину, скорее, смешной, чем пугающей. Он сам переходил в темноте от могилы к могиле и не испытывал ничего, кроме раздражения. Притащить мертвеца на кладбище – задача Сэма, его же – всего-то найти верное надгробие, откопать гроб и ждать. Здесь не было ничего, что смогло бы напугать. Кроме разве что грозы, которая собиралась осложнить весь процесс.

Внезапно луч выхватил из темноты каменную фигуру плачущего ангела. Дин вздрогнул и отшатнулся, он зацепился фонариком за соседнее надгробие, и его выбило из руки. Теперь луч освещал ангела снизу. Тень от сложенных рук падала так, что превращала лицо под серым капюшоном в черный провал. Дин наклонился и поднял фонарик. На постаменте под статуей он прочел имя, которое искал. Он не знал, как мог первый раз пропустить такую заметную могилу. «Если только ангел не улетал по делам», - Дин улыбнулся своим мыслям.

Но хорошее настроение длилось недолго: постамент и статуя оказались тяжелыми. Он не мог просто повалить надгробие, как они делали обычно – ангел бы потерял свои серые крылья, а Дин не собирался осквернять могилу. Ну, то есть да, он должен был ее раскопать, открыть гроб и все прочее, но это было другое дело: он старался не ломать могильных камней, вернул бы дерн на место, живые никогда бы не узнали, что здесь побывал охотник. Дин упирался, толкая пьедестал, тянул ангела за крылья и сложенные руки. В конце концов, статуя поддалась.

Он уже по колено стоял в выкопанной яме, когда почувствовал первые капли дождя. Дин торопился, как мог. Сейчас еще только начинающаяся гроза помогала ему: сухая земля, чуть смоченная водой, копалась проще и быстрее, но очень скоро все изменилось.

Намокшие рубашка и футболка приставали к телу. Дождь лил стеной, земля начинала расползаться, к подошве липли мешающиеся комья, время от времени Дин счищал их лопатой. Он погружался в могилу все ниже. Теперь, чтобы выбросить новую лопату тяжелой мокрой земли, ему нужно было высоко вскидывать руки, но он делал это не впервые, поэтому почти не останавливался.

Через какое-то время он стоял на крышке гроба и смотрел вверх на падающие капли, которые будто слезы катились по его лицу. Или, может, как струи душа, о котором он сейчас мечтал. Из ямы он видел только прямоугольный кусок ночного неба и едва заметную за кучей земли голову плачущего ангела с крыльями за спиной. Правда, на самом деле ангел не собирался плакать: капли дождя скатывались с капюшона, не попадая на каменное лицо. У Дина появилось ощущение, что тот собирает дождевую воду в сложенные ладони, чтобы умыться.

Только сейчас он заметил, что яма вышла необычно глубокой – гораздо глубже нормальных шести футов. Он как раз подумывал над тем, как ему теперь выбраться, когда услышал шаги. Они были едва различимы при шуме дождя, но идущий явно приближался к вырытой яме. Дин сжал лопату. Вот только не хватало сейчас объяснять кому-то, что он не оскверняет могилу, а занимается ее очищением.

- Дин, ты тут? – тихо позвал сверху голос как раз под звук грома. Дин расслабился: если пришедший назвал его по имени, то это должен был быть его брат.

- Да, Сэм, я внизу, - крикнул он в ответ.

- Раскопал, Дин? – опять спросили сверху. Голос был слишком тих, чтобы удостовериться, но и чтобы сомневаться – тоже.

- Стою на гробе, - он смотрел вверх, чуть прищурив глаза, чтобы защититься от падающих капель.

- Устал? – снова спросил голос, и Дин нахмурился. Вопрос был не сэмовским, да и тон, с которым его спрашивали сверху, был слишком спокойным: вряд ли он был бы таки у Сэма, который тащил бы к могиле мертвеца.

- Все отлично, - внезапно насторожившись, ответил он.

- «Со мной все в порядке» - так и напишут на твоей могиле, Дин Винчестер, - ехидно заметил голос, и рядом с краем ямы появилась сгорбленная фигура. Тим Мейерс, узнал его Дин. Именно его они с Сэмом считали ответственным за оживление мертвеца.

- Если твоя мертвая подружка хоть на секунду решит, что ты на нее не так смотришь, у тебя даже могилы не окажется, - крикнул Дин. – Она тебя разорвет на куски, хоронить будет нечего.

Он попытался в прыжке дотянуться до края ямы, но размокшая земля скользила под его пальцами. Сверху скатились комья

- Не надо так переживать, Дин, - Мейерс опять скрылся за краем ямы. – Я знаю, зачем ты раскопал ее могилу. Я знаю, что вы хотите сделать. Но… - Дин заметил, как над кучей земли дрогнула голова ангела, - к сожалению, твой брат не успеет приехать…

Дин попытался установить лопату под углом, уперев конец черенка в земляную стену, но металлическая часть заскользила по крышке гроба, когда он попробовал встать на лопату: измазанное грязью дерево не давало твердой опоры.

- Ты бы лучше волновался о своей ходячей мертвой подружке, - крикнул Дин. – Вряд ли после этого она будет долго ходить.

Он оглядывался по сторонам в поисках хоть какого-то способа выбраться из могилы. Стенки вышли аккуратными, даже несмотря на дождь. Когда же он опять поднял голову, то сначала подумал, что ему это только мерещится из-за ливня. Ангел, каменный плачущий ангел, приближался. Он двигался короткими рывками. Над краем могилы фигура становилась все выше. Вот уже он стоял прямо над ямой. Дин снизу вверх смотрел на ангела. Отсюда ему казалось, что статуя не плачет, а прячется от него, лишь бы он не рассмотрел лицо. Чего же ты стыдишься, ангел? Может быть, того, что собираешься натворить? Дин нахмурился. Ему вспомнилось, как он сам толкал тяжеленную каменную статую. Если такая упадет сверху, мало не покажется, а Дину, стоящему в яме у ног ангела, даже некуда было спрятаться.

Из-за спины статуи появился Мейерс.

- Ничего твой братец с ней не сделает, - ухмыляясь сказал он. – Ведь Сэм считает, что должен привезти мертвеца на кладбище и закопать в собственной могиле, чтобы упокоить его. Если бы он думал, что Одри можно остановить иначе, ты бы сейчас не копался в грязи, а вместе с ним бы искал место посуше, чтобы сжечь останки. Только знаешь, в чем проблема?

Дину не надо было объяснять, он и так видел каменное лицо этой проблемы.

- Дело в том, что если я закопаю могилу, то Сэм ничего не сможет сделать с Одри. Он просто привезет ее сюда, ко мне, - в голосе Мейерса явно слышалось торжество. – Правда, мне придется закопать яму вместе с тобой и этим милым каменным другом, который жаждет разбить твою голову своими крылышками.

- Сразу видно, что ты не охотник, - хмыкнул Дин. – Запереть мертвеца в собственной могиле – это прошлый век в борьбе с ожившими мертвяками. Сэм просто порубит Одри в капусту. По-моему, даже трупы не могут жить после смерти без головы.

Он говорил, а сам не верил, потому что они с Сэмми договорились, что тот притащит мертвую девушку сюда.

- Зачем же ты копал могилу?

- Хобби у меня такое, - буркнул Дин.

- Грязное хобби какое-то, - усмехнулся Мейерс, присаживаясь около края.

- Обычно стараюсь выбирать ночи без дождя, - ответил Винчестер и вдруг ударил Мейерса лопатой. Мужчина покачнулся и упал назад. Дин еще раз попытался зацепиться за траву и, упираясь ногами в стенки, подтянуться, но за это время дождь превратил землю в разъезжающуюся грязь, а траву – в выскальзывающие листья. Ему почему-то подумалось, что зомби в фильмах ужасов, наверное, обладают какими-то особыми свойствами, раз могут выбраться из своих глубоких могил. Он не сдавался, но тут услышал кряхтение и звук шагов. Видимо, удар лопатой был не так силен, как он считал. Дин обернулся. В метре от края яму обходил Мейерс. Винчестер ругнулся себе под нос. Шаги мужчины были вполне уверенными и не говорили о том, что тому плохо от удара по голове. Неужели он такой мазила и совсем не попал по этому уроду? Но когда Мейер повернулся к нему лицом, Дин с удивлением понял, что дело не в этом. Лопатой он приложился со всей силы, так что свернул Мейерсу челюсть и хорошенько повредил череп – скула была проломлена и смята, левый глаз открывался лишь наполовину.

Но Мейерс улыбался. Дин соскользнул обратно в яму.

- Твое заявление о том, чтобы «порубить в капусту», на самом деле было очень умным, Дин, - речь мужчины звучала невнятно из-за повреждений. – Мертвеца можно уничтожить, если проткнуть его колом в собственной могиле, но это касается только тех мертвецов, которых оживляют люди. Живые люди, я имею в виду. А я… - он подергал челюсть из стороны в сторону, стремясь поставить ее на место. Дин слышал хрустящий звук, будто кто-то давит жуков. – А я уже мертв, - закончил Мейерс, не справившись с челюстью. Она так и торчала в бок. Правда, теперь в другой.

Дождь лился по бледному лицу Мейерса, но кровь из ран не шла. Капли стекали по разорванной лопатой коже, не окрашиваясь в красное.

- Тебе что, стало скучно после смерти, и ты решил сделать себе мертвую подружку? – Дин с презрением смотрел на Мейерса.

- Подружку, семью, друзей, - усмехнулся мертвец.

Черт, работы на месяц…

- Ты вообще себе представляешь, что натворит твоя армия трупов? – поинтересовался Дин.

Мейерс, казалось, задумался.

- Нет, - в конце концов ответил он. – Знаешь, когда умрешь, такие вещи, как совесть, переживания, жалость, перестают тебя заботить. Все так легко после смерти. Ты это почувствуешь.

- Не горю желанием, - бросил Дин.

- Станешь мертвым охотником, - размечтался Мейерс. – Тебя никто не сможет больше убить, а ты сможешь расправиться с любым. Вечный охотник.

«Интересно, а как это увяжется со сделкой?» - вдруг подумал Дин, но тут же отбросил эту мысль.

- Вечный? – повторил он. – Ты и себя вечным считаешь? Твоя вечность будет длиться ровно столько, сколько понадобится червям и насекомым, чтобы сожрать твое тело. Я, конечно, не знаю, может, твою мертвую подружку возбуждают трупные пятна и разложение…

- Заткнись, - рявкнул на него Мейерс. – Я обрел бессмертие.

- Ты обрел коллекцию личинок и червей, - перебил его Винчестер. – И с Одри поделился. Или она с тобой? Совместный капитал…

- Ты еще мне спасибо скажешь, когда не сможешь больше умереть, - Мейерс подошел к ангелу. – Жалко, конечно, что придется разбить тебе голову, но ты ведь не согласишься спокойно полежать, пока я буду закапывать могилу.

- На твоем месте я бы этого не делал, - предупредил Дин.

- Это почему? – удивился Мейерс, он как раз искал, как бы поудобнее взяться за статую, чтобы перевернуть ее в яму.

- Потому что если ты это сделаешь, я первым делом приду за тобой, - мрачно сказал Дин.

- Об этом варианте я не подумал, - заметил Мейерс и уперся в бок каменной статуи. Ангел потерял опору и качнулся над краем. Земля заскользила под его постаментом, и он развернулся в воздухе. Он летел в яму правым крылом вниз. Дин нырнул по него, стараясь прижаться к той стенке, где когда-то стоял ангел. Он проскользнул по покрытой грязью крышке, подставил лопату под крыло и сжался между гробом и землей, стараясь занимать как можно меньше места, чтобы увернуться от ног статуи. Каменный постамент ударил по дереву гроба и выбил дыру в крышке. Но сама яма оказалась слишком узкой для каменного ангела: его крылья застряли, он повис, будто муха в паутине. Не давая Мейерсу сориентироваться, Дин схватился за ангельское крыло и сложенные руки, подтянулся, по складкам на каменной одежде он выбрался, почти как по лестнице, из ямы. Мертвое тело Мейерса не могло двигаться так быстро и уверенно. Дин подхватил лежащую около кучи земли вторую лопату и будто топор всадил ее в шею мертвеца. Голова отлетела в сторону. Тело, качнувшись, упало в яму, на краю которой стоял Мейерс. Дин торопливо спихнул туда и голову.

Дождь не унимался. Ангел испачкался во время падения и когда Дин выбирался из ямы, и теперь грязевые разводы текли по его рукам и крыльям. Винчестер не пытался вытащить его – это было бессмысленное занятие, даже если они постараются проделать это вместе с Сэмом, статуя была слишком тяжелой. Дин взялся за лопату: Не оставлять раскопанную могилу посреди кладбища. Тем более что теперь было ясно, что Одри можно убить и без трудного закапывания в своей собственной яме.

***

Когда подъехал Сэм, Дин как раз заканчивал.

- Представляешь, я срубил ей голову, она упала и не поднялась, - удивленно сказал младший брат.

- Представляю, - пропыхтел Дин. – Я тоже снес Мейерсуу голову, и он не поднялся.

- Ты что, убил его??? – Сэм дернул брата за плечо, разворачивая к себе.

- Успокойся, Сэмми, - Дин стер с лица капли дождя. – Мейерс тоже был мертвецом. С чего бы, думаешь, ты так легко справился с его мертвой подружкой? Не ты ли сам говорил, что оживленные людьми мертвецы должны быть заколоты в своих собственных гробах?

- Я решил, что Мейерс где-то ошибся при оживлении, - буркнул Сэм, осматриваясь. Он заметил, что надгробия не было, зато посреди разрыхленного места из-под земли торчало длинное, измазанное грязью крыло, сложенные руки и склоненная голова. Ему показалось, будто ангел чуть вынырнул из-под земли. Будто он рвется откуда-то снизу, пробивает слой за слоем, но так и не может до конца выбраться и уж тем более взлететь на небо.

- Это что? – спросил Сэм, указывая на закопанную статую.

- Надгробие, - устало ответил Дин. – Я выкопал яму, но тут приперся Мейерс и свалил на меня этого ангела. Этот сукин сын такой тяжелый, что мы вдвоем не смогли бы его вытащить. Пришлось так закапывать.

- А утрамбовать ты его поглубже не мог? – вид вот такого ангела немного нервировал Сэма. Сложенные каменные руки словно умоляли помочь ему выбраться.

- Мне что, на нем прыгать что ли? – проворчал Дин. – У него крылья застряли.

- Будет слишком заметно, - заметил Сэм.

- Да знаю я! – поморщился Дин. – У тебя есть желание это исправить, - он воткнул перед Сэмом лопату, - вперед! У меня больше нет настроения копаться в грязи под дождем.

Его младший брат взглянул на небо, плотно затянутое тучами, потом на ангела, с которого капли воды усердно смывали землю.

- Ладно, - вздохнул он. – Пусть так будет. Не первая могила, которую мы оскверняем.

Дин кивнул. Сэм забрал сумку и одну из лопат, его старший брат подхватил вторую. Когда они уходили, Дин обернулся. Вымытые крыло, руки и лицо ангела белыми пятнами выделялись на темной земле. Он напоминал тонущего в черной воде, откуда его никто не решался вытащить. А ведь его-то этот ангел спас, подставив свои каменные крылья, чтобы он выбрался из могилы…

- Спасибо, - тихо шепнул он. – И извини.

Дин ушел вслед за Сэмом. К утру проливной дождь смыл их следы.

Конец

@темы: грустно, ангелы, Дин Винчестер, Supernatural, Сэм Винчестер, 3 сезон, мертвецы, Фанфики, gen

---

Чарли Джейд. "Слепая богиня" (драбблик, после сериала)

Четвертый фанфик - по сериалу, который никто не видел. Надеялась, что из-за этого меня и не вычислят.

Название: Слепая богиня
Автор: Игрушка
Фандом: Чарли Джейд
Герои: Чарли Джейд (от первого лица)
Рейтинг: G
Жанр: драббл
Время: конец сериала, Чарли устанавливает Связь между Альфаверсом, Бетаверсом и Гаммаверсом
Длина: 350 слов
Спойлеры: конец сериала
Дисклеймер: поиграю и отдам
Аннотация: Я родился в Альфе и понимаю Фортуну: я бы тоже сбежал.

Слепая богиня

Я прыгаю между мирами, как белка в колесе. Альфа, бета, гамма, альфа, бета, гамма, альфабетагаммальфа... Мне уже не сложно, голова не болит, я научился просто разрешать этому случаться.

Джоди, девочка из Беты, говорит, что я - первый из невидимок, который прошел в ее мир. Она не права. Еще есть Рина, такая же пропавшая без вести, как и я, есть девушки, которых Ноль-Один забрасывает из Бетаверса, где развлекался с ними, в Альфаверс, где с ними будут развлекаться люди из Векскора. Есть сам Ноль-Один Боксер. Мирам повезло бы, если бы он был невидимкой для каждого из них. И есть Векскор – филиал ада в трех вселенных.

Я уже давно не верю в то, что везение вообще существует. Либо же та богиня Фортуна, о которой я читал в древнегреческих мифах Беты, свихнулась, узнав, что задумал Векскор, сорвала повязку с глаз и сбежала в Гаммаверс, чтобы понежиться на солнце и сделать последний вдох чистейшего воздуха перед концом света. Альфе не повезло с ее собственными жителями, которые добились, чтобы их вселенная почти умерла. Бете не повезло оказаться между двумя вселенными. Коллапс настиг бы ее первой. Гамме не повезло, что Альфа узнала о ее существовании. После уничтожения Беты, она бы осталась наедине с Альфой, которая только и умеет, что кромсать, пытать, убивать, истреблять, изменять под свои нужды, воплощать свои изуродованные и исковерканные фантазии. В этих мирах стало сишком много невезения.

Я родился в Альфе и понимаю Фортуну: я бы тоже сбежал. Но теперь уже закрыть глаза не удастся, стать невидимкой для всех – тоже. Я не бог, я не могу себе такого позволить, мне пришлось бы выбрать, где жить и какой мир оставить в живых, а я уже не могу. В Альфе есть Жасмин, Папа Льюис, Соу-соу, в Бете – Блюз, Карл, Джоди, которая видит призраков. Я не знаю, тех, кто живет в Гамме, но не думаю, что имею право пожертвовать ими. Я стягиваю миры в одной точке – как могу, как умею, как получится. Должно получиться. Я не бог, я знаю, что после этого уже не смогу вернуться. Ну и пусть?

Когда Связь установится, я протяну Фортуне ее платок, и она позволит мне завязать ей глаза. Она должна быть слепа и для всех.

Конец

@темы: грустно, после сериала, Фанфики, gen

---

Пираты Карибского моря. "Маяки" (стёб)

Третий фик вешаю, пока все спят

Название: Маяки
Фандом: Пираты Карибского моря
Герои: мистер Беккет, Уилл Тёрнер
Рейтинг: R (язык мой - враг мой)
Жанр: юмор, стеб
Время: через сто лет после событий третьего фильма
Длина: 1100 слов
Предупреждение: AU, полное ООС
Аннотация: Новый всполох молнии выбил из тьмы черный силуэт корабля. Старому Беккету хватило одного этого мгновения, чтобы узнать судно.
Дисклеймер: не мое, не я и все такое

Маяки

У старого Беккета нестерпимо чесались яйца, а это, как он знал, было не к добру. Правда, самым недобрым в чешущихся яйцах было то, что приличный человек не мог почесать их при всех. К счастью для себя самого, он не был приличным человеком. Давно не был. Лет эдак сто. Беккет запустил руку между ног, когда в голову ему пришла мысль все-таки посчитать, сто или меньше лет назад он был приличным человеком, который бы не решился даже ночью в темном порту почесать свербящее интимное место.
Эта мысль так захватила его, что он даже забыл удовлетворить свое тело и решил порадовать душу, хлебнув из бутылки дешевого рома. Честно сказать, он не знал, откуда начинать отсчет своей приличности или неприличия. Сам себя он считал вполне приличным джентльменом, когда подкупал и заказывал убийства ради преумножения могущества Ост-Индской компании. Когда он начал искать способы подобраться к Дэви Джонсу и стать властителем морей, он все равно еще был вполне деловым человеком. И даже когда он каким-то чудом выжил после уничтожения «Стремительного», он как бы оставался приличным человеком, которому просто не повезло, но который еще ого-ого что может, и очень хотел убедить в этом окружающих. Правда, они ему не верили и больше не доверяли. Беккет подозревал, что ему и раньше не доверяли, но теперь уж прям в лицо. А потом он запил. Даже его честолюбию и целеустремленности однажды пришел конец. Постепенно он расстался с последними признаками приличия. Вернее, с предпредпредпоследними, потому что с предпредпоследними он расстался где-то лет десять спустя, а с предпоследними – лет через пятьдесят, последние исчезли пару лет назад, а может, ему все это только казалось, и со всей своей партией приличия он расстался единовременно, когда при всех почесал яйца в порту такой же вот промозглой ночью...

Черт! Старый идиот!

Понимание так шарахнуло его по голове, что он сел прямо в моток гнилых канатов, валявшийся под его ногами. Да, да, его чешущиеся яйца – самый недобрый признак из всех, что могли с ним случиться. Если бы у него засвербело в носу – еще туда-сюда, а вот его достоинство… И сейчас он точно вспомнил, насколько все плохо. Не поднимая зада, он повернулся к бухте.

На черном небе грозовые тучи были видны, лишь когда их пронзали молнии. Тогда из облаков на секунду складывались руины замков, пышущие огнем драконы, стаи кровожадных летучих мышей-вампиров. Старый Беккет вглядывался в горизонт. Его не волновал подступающий шторм, его волновало лишь то, что приближалось кое-что иное. Его насквозь пропитый мозг забыл, а вот яйца помнили.

И, главное, они не ошибались. Никогда. Хоть это ему следовало бы помнить. Новый всполох молнии выбил из тьмы черный силуэт корабля. Старому Беккету хватило одного этого мгновения, чтобы узнать судно.

Да, сейчас прошло именно сто лет с того дня, когда он из приличного джентльмена стал неприличным не-джентльменом. Десять раз он уже видел, как этот корабль входил в порт. Перед первым десятилетием он еще раз попытался провернуть то, что проделал с Дэви Джонсом, но Элизабет была слишком верна и слишком стойка. Ему не достался сундук с сердцем. Потом ему пришлось бежать туда, где море не видно даже из окна верхнего этажа, потому что Беккет понимал, что как бы ни различались между собой Уилл Тернер и Дэви Джонс, они оба – бессердечные капитаны бессмертного корабля.

Он в ужасе переждал ту первую десятилетнюю дату, он за неделю ни разу не прилег спать, он ждал, что откроется дверь и… Больше он ни на что не надеялся. Вернее, надеялся только на то, что не доживет до следующих десяти лет. Ему не повезло, но тогда он еще не знал, насколько крупно ему не повезло.

Ему показалось, что во всполохе молнии он увидел, как от корабля отделилась шлюпка. В следующую секунду капитан «Летучего Голландца» уже шел по каменным ступеням порта.

Беккет попытался выбраться из каната, но его зад не собирался расставаться с удобным и теплым местечком. Перевернувшись на четвереньки, он потащился следом за капитаном. Хорошо хоть тот не торопился. Наверное, наслаждался каждым шагом по суше. Беккет поймал его за ботфорту. Взгляд Уильяма Тернера был ледяным, как северные моря.

- Капитан, - промямлил Беккет, - прошу вас…

Мгновение тот всматривался в его лицо, а потом улыбнулся, и в его улыбке не было ничего доброго или обещающего счастье.

- Все еще тут, мистер Беккет? - сказал он холодно.

Беккет вздрогнул и забормотал еще быстрее:

- Прошу вас, капитан, я не могу так больше. Я не могу столько жить, мне уже тысячу раз надоело. Я сам себе уже надоел…

- А я думал, что не умирать – это приятная перспектива.

- Приятно – жить, а не умирать – противно до икоты. Прошу вас…

- Почему вы просите у меня? – Тернер вздернул бровь.- Человеческую жизнь оборвать несложно.

- Я пытался, капитан, - Беккет уселся у его ног и горестно опустил голову. – Похоже, что кто-то не хочет везти мою душу на ту сторону. Я понимаю, что делал то, чего не должен был. Я пытался обуздать силы, которые нельзя давать людям. Наверное, моя нынешняя жизнь – в искупление того, что наделал, но я уже устал, мистер Тернер.

- Знаете, мистер Беккет, я понимаю вас, но ничего не могу изменить.

- Как это?.. – старый Беккет был так уверен, что теперь, когда он понял и попросил, Тернер смилостивится над ним.

Капитан «Летучего Голландца» вздохнул:

- Прошло сто лет, мистер Беккет, а пройдет еще больше. Мир, в котором мы жили, исчез. Я возвращаюсь каждые десять лет и вижу это. Сейчас он уже настолько другой, что, мне иногда кажется, я не хочу возвращаться сюда. Если бы здесь не было тех, кого я знал в свое время, этот день я проводил бы на «Голландце». Есть те, кого я никогда не повезу за край света. Вы как маяки моего времени, по которым я ориентируюсь. Вы из моей эпохи и в то же время прожили каждый день из этих десяти лет.

Мрачнея, Беккет слушал речь Уилла. Теперь он точно понял, что смерть ему не грозит. Черт побери! Надо было раньше решиться подойти к Тернеру и разобраться в происходящем, но чаще всего он был слишком пьян, чтобы добраться до порта.

- Я бы этим счастьем, - Беккет сплюнул, - поделился с кем-нибудь другим. Почему я, а?

Капитан пожал плечами:

- Вы были одним из людей, которые привели ко всему этому, - он махнул рукой в сторону черного корабля. – К сожалению, у меня нет сердца, а это, как ни печально, делает меня не совсем человеком. Мне нужны не только ориентиры, чтобы возвращаться на сушу, но и чтобы знать, что, как и к кому чувствовать. Элизабет – любовь, верность, Джек – азарт, жажда приключений, Барбосса – хитрость, власть, победа любой ценой, вы, мистер Беккет, - ненависть, таких людей немного, но по вам я вспоминаю, как быть человеком.

- О да… - Беккет выругался. – Я прям до усрачки счастлив, что делаю такое великое дело.

- Можете ворчать, сколько хотите, - капитан улыбнулся. – Смиритесь, Беккет, ничего не изменится. Не для вас.

Он отвернулся от своего старого знакомого и зашагал в сторону города, а мистер Беккет шмыгнул носом и с трудом выбрался из каната. Значит, маяк. Значит, ориентир. Капитану «Летучего Голландца» надо кого-то ненавидеть? Наконец, он с удовольствием почесался, ведь теперь было ясно, что возвращаться к облику приличного человека ему никакого смысла не имелось. А сейчас можно дотащиться до ближайшей таверны и выпить столько, чтобы забыться еще на десять лет. Может, к тому времени капитан найдет другой предмет для ненависти…

Конец

@темы: после фильма, юмор, AU, Фанфики

---

Сверхъестественное. "Приговор" (ангст, Элен, Джо, конец четвертого сезона)

Второй фик

Название: Приговор
Автор: Игрушка
Фандом: Сверхъестественное
Персонажи: Элен Харвелл, Джо Харвелл
Рейтинг: G
Категория: gen
Жанр: ангст
Время действия: в конце четвертого сезона
Дисклеймер: поиграю и отдам
Аннотация: Как бы она не пыталась от него избавиться, та жизнь уже вошла в ее вены адским наркотиком, вызывая абсолютное привыкание.

Приговор

We all carry on,
When our brothers in arms are gone.
So raise your glass high
For tomorrow we die
And return from the ashes you call.

My Chemical Romance - «Mama»

Ни дочери, ни Бобби, ни Винчестерам, никому другому из этой психованной профессии она не может сказать того, что чувствует на самом деле. Они бы не поняли ее. Вернее, хорошо если бы просто не поняли, а то бы еще принялись изгонять из нее демона, или решили бы, что она – не она, а шейпшифтер-перевертыш. Потом, даже при их упертости и недоверчивости, до них бы дошло, что демоны и твари тут не причем, это она сама так думает, это только ее мнение, ее собственное, настоящее.

И они бы ушли. Все. Плюнули бы ей вслед, желая избавиться от мерзкого привкуса ее пива, еды и историй, которыми она их кормила, и ушли бы, чтобы никогда не вернуться. А если бы однажды они случайно встретились где-то, то они бы смотрели на нее с презрением и ненавистью, ничуть не меньшими, чем при взгляде на демона с перекрестка, скупающего души за бесценок.

Она не может этого позволить ни себе, ни им. Она не может выбросить столько лет, которые провела в «Доме у дороги». Она счастлива была бы это сделать, но нет.

Поэтому она молчит.

Но, Господи, какое же счастье она испытала, когда увидела горящий бар. Старое дерево полыхало так, что даже если бы небеса раскололись и оттуда разом вылилась вся вода, потраченная раем на Всемирный Потоп, «Дом у дороги» бы не погас. Элен знала, откуда рвется это пламя – с самого дна преисподней, докуда достали Винчестеры. Бар пылает, обращая в пепел ее воспоминания о муже, о Джоне Винчестере, который отнял его, а может, и не он, ведь демоны лгут, - ее сомнения тоже превращаются в сажу и горький запах гари. Ее память о демонах, призраках, полтергейстах, живых мертвецах и вендиго обугливается вместе с обваливающимися перекрытиями. Не унимающийся музыкальный автомат продолжает завывать о любви, пока не взрывается от жара адского пламени. Его жизнь среди романтических баллад обрывается с почти человеческим стоном.

Элен счастлива: без «Дома у дороги» ей не надо будет постоянно думать о том, как бы не посадили за то, что ее клиенты таскают с собой столько оружия, или за то, что она скрывает осквернителей могил. Ей не надо будет больше закупать чуть не тоннами соль и галлонами завозить святую воду. Она может стать нормальной.

Элен закрывает глаза. Ведь на самом деле уже поздно что-либо менять. Вслед за радостью о того, что ее избавили от бара, приходит стыд, жалость и злость. Она пожертвовала бы «Домом у дороги», своими воспоминаниями, которые были связаны с ним, старым музыкальным автоматом и знаниями о сверхъестественном, но не охотниками, которые там находились в тот момент. С ними был связан ее стыд, по ним у нее болело в груди. Они доверились ей, а она привела – сама привела! – в «Дом у дороги» тех, за кем шел ад. Она впустила Винчестеров, хотя должна была гнать их подальше, помня о Билле.

Она подскакивает среди ночи на кровати, мокрая от пота и ужаса. Годы среди охотников не прошли даром. Сейчас она иначе читает газеты, чем ее соседка мисс Джонсон. Ворчливую женщину волнует только, как бы ей не досталась тухлая говядина от тех коров, по неизвестным обстоятельствам пали на поле. Она поминает недобрым словом заводы, загрязняющие атмосферу, и вешает на них вину за изменяющийся климат, когда среди ясного неба вдруг собираются тучи, гремит гром и бьют молнии, а дождя нет. Элен знает, что во всем этом виноваты не эпидемии и парниковый эффект. Она понимает, что стоит за всем этим.

Но она соглашается с мисс Джонсон.

Сейчас она нигде не чувствует себя в безопасности. Даже за толстыми линиями из соли и защитными надписями на дверных косяках. Элен знает, что безопасно себя ощущала только в одном месте…

Как бы она не пыталась от него избавиться, та жизнь уже вошла в ее вены адским наркотиком, вызывая абсолютное привыкание.

***

Утром мисс Джонсон находит дверь ее комнаты в мотеле запертой. Администратор говорит, что миссис Харвелл уехала ночью.

***

- Джо? Это…

- Мам, неужели ты думаешь, что я тебя не узнаю?

- Ты… знаешь, что происходит?

- Я же не слепая и не глухая, мам.

Элен молчит пару секунд, потом быстро говорит, будто боится, что если не скажет сейчас, то передумает:

- Я открываю новый «Дом у дороги», ты приедешь?

- Я думала, ты не хочешь больше связываться охотниками.

- Я тоже так думала, Джо. Но сейчас просто нельзя иначе. Я не могу.

Теперь молчит и Джо. Мать не торопит ее, разрешая осмыслить.

- Я приеду, мам. Ты права, нельзя иначе.

Элен с облегчением выдыхает.

- И больше не будем пускать Винчестеров, страховая компания вряд ли второй раз нам поверит, - смеется она, желая разрядить разговор, но ее смех обрывается, когда она слышит серьезный голос дочери:

- Наоборот, мам. Мы первым делом найдем Дина и Сэма. По-моему, они точно знают, что за хрень тут творится. И позвони остальным. Только вместе мы прорвемся.

Элен сообщает ей адрес нового бара и кладет трубку. «Дом у дороги» - ее приговор.

Или, может быть, ее спасение?

Конец

@темы: Элен Харвелл, Джо Харвелл, Supernatural, ангст, Фанфики, gen

---

Константин. "Дежавю" (после фильма, Джон, Габриэль)

Первый фик из числа написанных на конкурс стилизаций

Название: Дежавю
Автор: Игрушка
Фандом: Константин (фильм)
Жанр: зарисовка
Персонажи: Джон Константин, Габриель
Рейтинг: R
Категория: gen
Время действия: после фильма
Предупреждение: от первого лица Джона Константина
Дисклеймер: поиграю и отдам
Аннотация: Она сидит на крыльце дома, где я живу, с тех самых пор, как ей не удалось вытащить Мамона из ада

Дежавю

- «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего…»

- Сколько? – спрашиваю я.

- Чего сколько, Джон? – она улыбается. Эта блаженная улыбка меня порой добивает. Надо было прожить столько тысяч лет, чтобы улыбаться, как имбецил? Я каждый день задаю ей этот вопрос, а она каждый день переспрашивает. Мой личный День сурка. Может быть, в этом есть какой-то неведомый мне ритуал?

- Сколько тебе заплатить, чтобы ты заткнулась, Габриель? – поясняю я. Впрочем, она прекрасно знает, что я имел в виду.

- Я стараюсь ради твоей души, Джон, и не требую никакой платы, - в ее тоне столько честности, уверенности и жажды самопожертвования, что меня начинает подташнивать. Она слишком перестаралась с медом в своем голосе, поэтому мне не хочется ей верить. Полукровкам вообще верить не стоит. Даже бывшим. Вернее, им нельзя верить тем более, потому что они слишком яро хотят вернуться к своей прежней сущности.

Я осматриваю ее с ног до головы. Стараюсь вложить в свой взгляд максимум оценивания. Она выдерживает, но я вижу, с каким трудом ей это дается. Она сидит на крыльце дома, где я живу, с тех самых пор, как ей не удалось вытащить Мамона из ада. На ней прорванные на коленях джинсы, потертая кожаная куртка, вязаные перчатки с обрезанными пальцами и огромные ботинки. Мне даже не надо смотреть на размер, я и так понимаю, что они ей велики. Впрочем, для нее это – достижение: поначалу она сидела здесь босиком, в белых штанах и майке, очень пытаясь доказать мне, что холод ее не трогает. А я прям так и поверил. Ага. Надо было трястись поменьше и не синеть, милая Габриель. Когда ты строила из себя ангела, играть у тебя получалось лучше.

Я достаю из кармана пачку сигарет, выбиваю одну, зажимаю ее губами и закуриваю. Выражение ее лица в этот момент – сгусток ненависти и злорадства. Вот так-то лучше, сука. Сам знаю, что играю с огнем, но пока мне не грозит встреча с Сатаной, а в раю никто не будет замерять вес сажи в моих легких.

- Кончай строить из себя высшее создание, Габриель, - я глубоко затягиваюсь и выпускаю две струйки дыма через ноздри. – Человеческое тело не прокормишь святым духом. Устройся на работу, что ли.

Я замечаю, как она поджимает губы, а потом с усилием заставляет себя улыбнуться все той же чокнутой улыбкой:

- Бог даст мне все, что нужно, Джон, а пока у меня только одна забота – молиться за тебя и выбранный тобой путь. Если тебе понадобится моя помощь, только скажи, я сделаю все.

Я киваю. Да, окей, давай проверим.

- Знаешь, хорошие шлюхи сейчас стали дороговаты для простого экзорциста, не думаю, что ты успела подцепить что-нибудь венерическое, так что, может, раздвинешь ножки…

- Какой же ты ублюдок, Джон Константин! – она пытается меня ударить – неловкий женский кулачок. Я лениво увертываюсь. Какой-то части меня хочется сделать ей больно и ударить в ответ, но я сдерживаюсь: ей хватает и того, что она не попала по мне. Наверное, это напомнило ей тот момент, когда ее кулак не долетел до лица Люцифера, потому что она сжимается на ступенях, подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. Мне даже жалко ее.

- Что-то не слышу молитв за очищение моей души, - говорю я, и она вдруг расцветает. Опять то же самое уверенно-жертвенно-честное выражение. Вот черт… Она что, решила, что я размяк и проникся ее желанием искупить вину?

- «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною, Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена…»

Я качаю головой и сажусь на корточки напротив нее.

- Габриель, ты что, не понимаешь?

Она отрывается от своего самозабвенного чтения псалма.

- Не понимаю чего, Джон?

- Твои молитвы за меня ничего не значат, Габи, - я тру висок, потому что от нее у меня всегда начинает болеть голова. – Тебе не засчитают самопожертвование, если ты будешь тупо сидеть у моей двери и читать священные тексты. Это так не делается.

- Да брось! – фыркает она. – Он решил, что твоя идиотская жертва перевесила твое самоубийство. Два самоубийства! А ты ведь даже не надеялся, у тебя ни единой мысли не проскочило, что так может выйти, когда резал вены и требовал вернуть ту девчонку из ада. Знаешь почему, Джон? Потому что ты не верил в Него! До сих пор не веришь. А я верю. Я верую! – она произносит это так громко, что мне кажется, будто она хочет докричаться до Бога прямо отсюда, с крыльца моего дома. – Я буду молиться, и меня простят.

- Господи, Габриель… - я на секунду опускаю голову. – Ты мне когда-то так все красиво объясняла на счет жертв, а сама, оказывается, ничего не понимаешь. Дело не в том – веришь ты или нет. Дело в том, ради кого ты делаешь что-то. Ты молишься? За меня? Ты сама-то в этом уверена?

- Я буду молиться за тебя, Джон Константин, и меня простят! – выдыхает она мне в лицо сквозь зубы. Я встаю, затягиваюсь еще раз и бросаю почти целую сигарету рядом с ней. Ничего-то она не понимает. Как все они, эти полукровки. Я ухожу от нее, не оглядываясь. У меня есть и другие дела, кроме того, как объяснять упертому бывшему ангелу, как все меняется, когда что-то касается тебя самого, а не кого-то другого. Другим давать советы легко, выполнять их самим… Да уж.

- «Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни», - слышу я ее голос мне вслед. Надо будет купить ей зубную щетку и пасту.

Конец

@темы: после фильма, ангст, Фанфики, gen

---

Сверхъестественное. "Только хэппи-энды" (G, юмор, Чак, конец четвертого сезона)

Короче, предполагалось, что этот фанфик будет на небольшую фико-батл, которую проводит Katrusia, но так как фик написался давно, а я не люблю, когда они долго лежат, а до часа икс еще 30 дней, то я решила его повесить, чтоб не мешался. (в надежде, что меня еще раз озарит на ту же тему, потмоу что Оптимистов и пессимистов никто не отменял )

Название: Только хэппи-энды
Автор: Игрушка
Фандом: Сверхъестественное
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Категория: AU
Герои: Чак (Карвер Эдлунд), журналист, фанатки
Время действия: конец четвертого сезона
Спойлеры: конец четвертого сезона
Длина: 2200 слов
Примечание автора: я – самый оптимистичный из оптимистов!
Дисклеймер: Поиграю и отдам.
Аннотация: - Сегодня мы представляем выход трилогии Карвера Эдлунда «Сверхъестественное», которая продолжает его одноименную серию книг в мягкой обложке. В гостях у нас сам автор, который жаждет рассказать, почему спустя год и банкротство издательства он решился все-таки написать продолжение.

Только хэппи-энды

По честности сказать, Чак до последнего боялся, что явятся ангелы и не разрешат ему это сделать. Не важно, что он не видел их прихода. За последнее время он понял, что это ничего не значит: Дин Винчестер врывался в его дом вопреки видениям и текстам. Чак несколько раз читал писательские эссе, где авторы говорили, как порой их герои действуют вопреки написанным планам и их собственным решениям насчет судеб персонажей. Они будто бы живут собственной жизнью. Это дико веселило Чака.

Раньше веселило, то есть.

До того, как Винчестеры постучались в дверь его дома. Вот тут ему стало совсем-совсем не смешно. Тут ему стало стыдно и в какой-то степени обидно. Обида была связана с тем, что выходило, будто Дина и Сэма – своих самых главных, самых классных, самых культовых, самых обожаемых фанатами героев – придумал не он, сам Чак всего лишь был настроен на их жизни и записывал то, что видел. Было с чего расстроиться.

Чак попытался оттереть с джинсов пятно от кофе, которого он не заметил, когда собирался на радиостанцию, но оно, ясное дело, не поддавалось, поэтому он плюнул на это бесполезное занятие и сунул руки в карманы пиджака. Ладно, он же все-таки не на телевидении, а по радио никто не заметит этого дурацкого пятна. Он в очередной раз тревожно осмотрелся по сторонам, ожидая увидеть грустное лицо Кастиэля или улыбочку Закарии, а потом бы была вспышка света и Чак бы опять сидел в своем кресле перед компьютером. Пришлось бы объясняться с Сэрой Сидж, насчет сорванного интервью, которое бы сделало бы такую прелестную рекламу его новой трилогии. При мысли о Сэре он поморщился и стал кусать верхнюю губу: чтобы успокоить его литературного агента, ему придется пообещать, что в следующей книге у Сэма обязательно будет секс. От этого Чаку стало совсем грустно, потому что он не был уверен, что у младшего Винчестера будет время на то, чтобы спать с кем-то. Хорошо бы, если бы у них вообще нашлось время на то, чтобы вздремнуть пару часиков или хотя бы отдохнуть. Впрочем, может, ангелы постараются, чтобы его трилогия перестала существовать?

Пророк опять огсмотрелся по сторонам и даже бросил взгляд на потолок, но ангелы все не появлялись, а до интервью оставалось пару минут. Чак потеребил воротник футболки. Может быть, ему следовало надеть рубашку и галстук? Потом провел по щетине и попытался пригладить волосы, но опять вспомнил, что радиослушателям до лампочки, как он выглядит. Он надеялся, что им вообще все до лампочки, и они не будут вслушиваться в то, что он говорит. Чак судорожно вздохнул, потому что знал, что это не так. Он видел на сайтах «Сверхъестественного» объявление об этом интервью. Фанаты и так переполошились, когда узнали о выходе трилогии. Эти уж точно не пропустят ни единого слова… Они хотели спойлеров. Они жаждали знать, выбрался ли Дин из ада. Господи, на кой черт ему все это сдалось, а? Ангелы, где вы? Остановите меня, пожалуйста.

***

Через пару минут, за которые ангелы так и не удостоили его своим присутствием, Чак сидел на кресле перед кучей аппаратуры и микрофоном, на его голове были наушники, через которые он собирался слушать вопросы фанатов. О Боже, пусть конец света случится до первого вопроса? Он уже видел, что случилось с форумами, когда он по неосторожности упомянул ангелов. Это было страшно – информационная атомная бомба.

- Сегодня мы представляем выход трилогии Карвера Эдлунда «Сверхъестественное», которая продолжает его одноименную серию книг в мягкой обложке. В гостях у нас сам автор, который жаждет рассказать, почему спустя год и банкротство издательства он решился все-таки написать продолжение. Здравствуйте, Карвер.

Чак вздрогнул и обернулся, но потом понял, что ведущий обращается к нему.

- Эээ… - он сглотнул, облизал губы и, наконец, ответил: - Здравствуйте.

- Итак, Карвер, - журналист уверенно улыбался, - расскажите нам, почему вы решили вернуться к своей серии? Почему не взялись за новую?

«О да, только новых «героев» мне и не хватает! – подумал Чак. – С этими-то по ночам одни кошмары, а вы о новых говорите…»

- Ну… Тот, кто читал мою последнюю книгу «Зло не дремлет», знает, что по сделке Дин Винчестер отправился в ад, - Чак сделал глубокий вдох, когда его память дружелюбно показала самые смачные его из кошмаров тех четырех месяцев, которые реальный Дин провел в преисподней. Тогда еще Чак никак не мог понять, с какой стати у него такое пристрастие к пыткам своего героя. Он пытался написать Дину различные способы выбраться из ада, но каждую ночь его сны становились все более садистскими. Так продолжалось три месяца, а потом все стало совсем странным, когда Дин…

– Поэтому я посчитал, - продолжил Чак, - что будет несколько некрасиво с моей стороны по отношению к моему герою, если бы я так и оставит в аду. Ведь он не виноват в том, что у издательства закончились деньги. Не думаю, что время в преисподней – самое приятное.

В те четыре месяца он впервые подумал о том, чтобы сходить к психиатру. «Здравствуйте, доктор. Я патологический садист. Каждую ночь мне снится, как я пытаю выдуманного персонажа своего романа, а второго заставляю пить и спать с почти трупом, к тому же демоном. Доктор, это лечится?» Но он так и не пошел, потому что ему самому было безумно интересно, до чего же его доведет фантазия. И все же смех Аластера и его вкрадчивый маслянистый голос преследовал Чака даже днем.

- Вы так говорите, будто считаете своих героев – реальными людьми, - заметил ведущий.

- Наверное, все авторы в какой-то степени считают своих персонажей реальными, - натянуто улыбнулся Чак. – Мы с ними разговариваем, спорим, не соглашаемся, пытаемся заставить сделать по-нашему.

«А потом они приходят вопреки твоим текстам и требуют того, что расходится с твоими планами на вечер. Никакого уважения…»

- И что? – журналист вскинул бровь. – Герои подчиняются?

- Чаще всего, - пожал плечами Чак. – В общем-то, это зависит от характера персонажа.

- Среди ваших есть такие, которые не подчиняются чаще других?

- Дин, наверное. Вернее, они с Кастиэлем на пару.

- Кастиэль – это новый герой? – задал вопрос журналист. – Как я понял, спустя двадцать четыре книги вы решили ввести в свой мир сторону высшего добра? До этого мы и Винчестеры видели только сторону зла. Почему вы посчитали нужным это сделать?

«Можно подумать, меня кто-то спрашивал. Я был бы счастлив, если бы они не «ввелись» в «мой» мир, но попробуй сказать им что-нибудь поперек».

- Да, Кастиэль – ангел, - кивнул Чак. – Введение «райской стороны» было логичным развитием того, к чему пришли Винчестеры. Вопрос о существовании ангелов в их мире уже давно поднимался фанатами, так что я решил пойти за их желаниями.

- А вы всегда идете за пожеланиями фанатов?

- Да, наверное… - Чак поднял глаза в потолок. – А может, нет. Скорее всего, нет. Я не знаю…

- Отправить Дина в ад – это было пожеланием фанатов? – впервые Чаку показалось, что улыбка журналиста вышла какой-то нехорошей.

- Это было следованием логике, - буркнул Чак. – В их мире все расплачиваются за сделки. Исключений практически нет. То, что Дин пошел на это ради брата, ничего не меняет.

- Знаете, скольким фанатам вы разбили сердце сценой в самом финале книги с Дином в аду? – усмехнулся ведущий.

- А знаете, на написание скольких фанфиков их подбила эта сцена? – в тон ему ответил Чак, правда, этот настрой тут же сбился, когда ему вспомнились белесые и равнодушные глаза Аластера.

- Могу представить, - засмеялся журналист. – Но вернемся к ангелам. Как я понял, они не так уж однозначно добры по своему поведению?

- Я бы так не сказал… - Чак огляделся по сторонам. – Они всего лишь мыслят иначе, чем люди.

- Хотите сказать, они нас не понимают?

- Хочу сказать, что они и не должны нас понимать, - Чаку не очень-то нравился этот разговор. – Они должны мыслить другими категориями. Они же… типа… должны видеть картину мира более полно, чем мы. Короче, они просто по-другому думают. Как инопланетяне.

На этот раз ведущий смеялся дольше.

- Значит, по-вашему ангелы – это те же зеленые человечки, только с крыльями? – успокоившись спросил он.

Чак заерзал в кресле.

- Когда я сравнил их с инопланетянами, я имел в виду их образ мышления, а не цвет кожи, - быстро ответил он.

- Вы так уверенно о них говорите, - улыбнулся журналист, - будто не выдумали их, а встречались с ними лично. Или они – одни из тех героев, с которыми вы любите пообщаться?

- Наверное, - буркнул Чак и потер затекшую шею.

- А с демонической стороны кто-то новый появится в этой трилогии? – спросил ведущий.

- Ну, мелких демонов будет много… - он взглянул в потолок. – А если вы имеете в виду крупных, то из новых только Аластер, - даже от одного этого имени он невольно вздрогнул, хоть и знал, что тот уже мертв – окончательно и бесповоротно. – Это адский палач.

- А Люцифер? – спросил журналист. Тон его голоса чуть повысился, и он отвел взгляд в сторону, сделав вид, что переключает что-то на пульте. Правда, так и не переключил.

- Хотите, чтобы я раскрыл все козыри? – Чак затеребил футболку. – Какой тогда смысл писать книги – можно просто пересказать сюжет.

- Не любите спойлеры? – разочарованно спросил ведущий.

«Вся моя жизнь – сплошные спойлеры, - мрачно подумал Чак. – А иногда так хочется прочесть эту «книгу» без подсказок… К сожалению, мне это не дано».

- Одно дело – спойлеры, - произнес он вслух. – И совсем другое – Люцифер.

- Хорошо… - растянул журналист. – Тогда, может быть, перейдем к вопросам фанатов?

Чак обреченно кивнул.

- У нас на линии Мэри и Сью, - ведущий нажал кнопку на пульте. – Добрый вечер, девушки. У вас есть вопрос к Карверу Эдлунду?

- Да, да, - послышался взволнованный голос одной из девушек. – Здравствуйте, Карвер. Я всегда хотела вам сказать. Вы такой классный!!! Вы придумали Сэма, боже, я просто не могу спокойно о нем читать! – тут вклинилась вторая. – Не слушайте ее, Карвер! Ваш самый крутой герой – это Дин. И…

- Девушки, вопрос, - напомнил им ведущий.

- Как вы… - голоса фанаток перебивали друг друга.- Ага, мы не понимаем… Как вы придумали… таких классных персонажей? Как вам вообще это пришло в голову?

Чак прикрыл глаза. Как это пришло ему в голову? Рассказать вам правду? Как однажды он перепил с друзьями и под утро, когда он наконец перестал близко общаться с унитазом, ему приснился первый сон о Винчестерах, в котором Дин приехал к Сэму, чтобы рассказать о пропавшем отце. Да на самом деле в его романах был только один выдуманный персонаж – Карвер Эдлунд. Его никогда не существовало, просто имя, приписанное после названия серии. Не писатель даже, так – пересказчик.

- Мне давно хотелось смешать мистику и американские легенды, - серьезно ответил Чак. – Дорожные истории были оптимальным способом выразить все это. Ясное дело, что в дорожных историях нужны были те, кто бы ездил по городам. Так и появились Дин и Сэм.

Журналист поморщился.

- Вот как все просто, девушки. Спасибо вам, но, к сожалению, нам пора заканчивать эту программу.

Ведущий вздохнул и задал последний вопрос:

- Вот, чем мне хотелось бы закончить наше интервью с Карвером Эдлундом. Все ваши романы, за исключением финального, заканчивались хэппи-эндами. Конечно, окончание «Зло не дремлет» убило всех, но из остальных двадцати трех можно сделать вывод, что вы – неисправимый оптимист. Это действительно так?

Оптимист? Чак никогда не думал о себе, как об оптимисте. До недавнего времени он думал о себе как о неплохом писателе, с богатой, хотя и немного извращенной фантазией. Так продолжалось до тех пор, пока его собственные герои не постучались к нему в дверь. После того, как они уехали на своей черной Импале, он решил во что бы то ни стало придумать своих – своих собственных! – героев, но потерпел полное поражение. Видения отнимали у него все силы, к тому же явившийся однажды среди ночи Закария намекнул, чтобы Чак прекратил игры с другими героями и сосредоточился на Винчестерах. Тогда он начал считать себя полной бездарностью, да еще и работающим на сторону, которая по его видениям ему нравилась все меньше и меньше. Оптимизмом тут и не пахло.

- Не думаю, что я – оптимист, - Чак на секунду улыбнулся. – Наверное, я просто умею вовремя поставить слово «конец». Никому не интересны депрессии, травмы, посттравматические синдромы и все такое, надо закончить до того, как это начнется. До того, как все станет совсем плохо. Закончить… - он еще раз огляделся по сторонам, боясь, что ему не разрешат этого произнести, - закончить до того, как наступит конец света.

Журналист широко улыбнулся:

- Но ведь вам это не удалось. Люцифер вышел из своей тюрьмы. Добро пожаловать в конец свет!

- Откуда вы это знаете? – Чак сжался в кресле, предвидя ответ. Глаза ведущего заполнила густая чернота.

- Читал последнюю книгу, пророк, - прошипел демон. – Хотя, что я говорю? Я просто знаю, что это УЖЕ случилось. Люди слишком много времени тратят на издание твоих пророчеств. Они свершились. Что ты ее видел, пророк? Я хочу знать.

- Зря вы так… - пробормотал Чак, заерзав в кресле. – Ведь хорошо разговаривали.

В это время стены студии затряслись, окна озарились светом. Настала очередь ведущего сжиматься в кресле. Черные глаза исчезли. Он нажал что-то на пульте и испуганно затараторил в микрофон:

- Это было интервью с Карвером Эдлундом, автором мистической серии «Сверхъестественное». Завтра выходит новая трилогия, продолжающая историю о Дине и Сэме Винчестерах. Сюда входит три романа: «Воскрешение Лазаря», «Рай и ад», «Люцифер восставший». Ищите с завтрашнего дня в книжных магазинах. До свидания!

Ведущий собирался убежать из студии, но, пока он говорил, свет за окнами гас, дрожь стен прекратилась. Наверное, архангелы больше не видели опасности в этом демоне, но ведущего он понимал. «Ну еще бы, - подумал Чак, - я тоже первый раз чуть штаны не намочил, когда увидел все это, а они ведь приходят меня защищать, что говорить о демоне, которого они приходят убивать. Смазали все интервью…»

Чак встал с кресла, потом по какому-то странному велению души, - такому же, которое заставило его пойти с Дином к Лилит и Сэму, хотя это противоречило всем его видениям, - подошел к ведущему-демону и очень тихо сказал:

- Вы, наверное, радуетесь грядущему концу света, освобождению Люцифера и прочим гадостям? Так вот что я вам скажу. Можете передать там, кому положено. Все мои романы заканчиваются хэппи-эндами. Только хэппи-эндами. То, что Люцифер вылез в конце книги, значит только одно: я напишу еще и еще. И в этих романах конец поставлю вовремя, будьте уверены.

И с чувством выполненного долга – и радости от того, что сделал вещь, не отраженную в своих видениях – пророк Чак вышел из радиостудии. День обещал быть прекрасным, даже несмотря на присутствие в мире Люцифера. Ему еще надо было столько всего написать…

Конец

@темы: юмор, ангелы, демоны, Supernatural, AU, 4 сезон, Фанфики

---

Атлантис. "Традиции" (первый сезон, Шеппард/Тейла)

Название: Традиции
Автор: Игрушка
Фандом: Звездные врата: Атлантис
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G
Категория: het (это же гет, да???)
Герои: Джон Шеппард/Тейла Эмаган
Время действия: первый сезон
Длина: 1400 слов
Примечание автора: обычно я не даю волю своим шипперским позывам. Да и нет их обычно. Вернее сказать так: Атлантис – единственный сериал, где меня безумно тянет соединить героев, которых авторы забыли свести в каноне. А вчера я решила, какого черта? Почему я не могу написать о Тейле и Шеппарде? От них не убудет, а мне приятно. Правда, потом вовремя вспомнила, что герои в моих гетных фанфиках чаще ругаются, чем целуются, и уж тем более чем занимаются другими делами. Эх…
Дисклеймер: Поиграю и отдам.
Аннотация: Тейле так нравились земные традиции – такие забавные и интересные.

Традиции

- А наше небо совсем другое.

Шеппард полулежал, опершись на локти. Запрокинув голову, он смотрел вверх.

- Я бывала на многих планетах, - проговорила Тейла, сидевшая рядом с ним. – Небо везде разное.

- Да нет, я понимаю, другая галактика и все такое… - он перевел взгляд со звезд на атозианку. – Но вон те семь звезд, - он махнул рукой куда-то справа от Тейлы, – явно родня нашей Большой Медведицы.

Она взглянула в сторону, куда указывал Шеппард, и улыбнулась.

- Иногда мне тоже кажется, что я вижу созвездия Атоса. А потом понимаю, что мне просто хочется иметь что-то родное вдали от дома.

- Ну, твой-то дом ближе, - пожал плечами Джон. – Может быть, над Атлантисом и Атосом есть общие созвездия.

Тейла улыбнулась.

- Я спрашивала об этом у доктора МакКея. Он очень долго говорил что-то о расстояниях, углах, орбитах, параллаксах, я этого не понимаю. В конце концов, он ответил, что нет ни единого шанса увидеть здесь те же созвездия, что и на Атосе.

- Старый добрый Родни, - хмыкнул Шеппард. – Ты должна была на него обидеться.

- Нет-нет, - она покачала головой. – Он прав. Что бы мне дала звезда, которую я видела на Атосе? Я бы смотрела на нее каждую ночь, вспоминала бы, как все было… Думала бы о том, как все могло бы быть и не лучше ли вернуться. Слишком тоскливо.

Шеппард перевернулся на бок и подпер голову рукой.

- Нет, Тейла, я о другом, - улыбаясь сказал он, - по традиции земных девушек ты должна обидеться и всем видом показать Родни, что оскорблена.

- Зачем? – атозианка явно изумилась.

- Не знаю, - пожал плечами Шеппард. - По традиции земных мужчин он бы заглаживал свою вину, дарил бы тебе цветы и конфеты.

- Земные женщины так корыстны? – Тейла вскинула бровь.

- Нет, почему же? – откровенно удивился он, потому что никогда не думал об этом с такой точки зрения.

- Тогда, прости, Джон, глупы земные мужчины, раз не понимают, что женщины не обиделись бы по таким мелочам.

Шеппард засмеялся.

- Тейла, это же традиция. Они делают вид, что обижены, мы заглаживаем вину, всем приятно. Мы чувствуем себя рыцарями, они – прекрасными дамами. Так длится сотни лет. Это такой… - он остановился, пытаясь подобрать верное слово.

- Ритуал? – предположила атозианка.

- Да, наверное, - согласился Шеппард. – Это ритуал.

- И теперь я оскорбила доктора МакКея тем, что не обиделась на него?

Шеппард в задумчивости почесал затылок. Женская логика всегда его удивляла, но инопланетная женская логика была просто убийственной.

- Почему? – наконец спросил он.

- Как же! – всплеснула руками Тейла. – Я не дала ему почувствовать себя… как ты там это назвал? Рыбарем?

- Рыцарем, - подсказал Джон.

- Ну да, - кивнула атозианка. – Я нарушила ритуал.

- Эээ… - Шеппард не сразу нашелся, что ответить. – В общем, все не так страшно. Тут как бы все притворяются: женщины – что обиделись, мужчины – что поверили в их обиду.

- Зачем?

- Чтобы скучно не было, думаю…

Тейла покачала головой:

- Как у вас все сложно.

- А у вас проще? – лежащий на боку Шеппард взглянул снизу вверх на сидящую рядом атозианку.

- Конечно, - закивала девушка. – Мы не тратим времени на такие глупо… ээ… игры. Если мужчина нравится женщине, то она дает ему это понять. И тогда…

- А если наоборот? – перебил ее Джон.

- Женщина нравится мужчине? – уточнила Тейла.

Шеппард кивнул.

- Такое тоже может быть, - она улыбнулась. – Но решать – все равно будет женщина.

Он всматривался в ее лицо, потом сказал:

- Скучновато быть мужчиной-атозианцем: от тебя ничего не зависит.

Тейла пожала плечами:

- Это традиция, Джон. Так было испокон веков. Честно говоря, я даже никогда не задумывалась, что может быть иначе. Думаю, что и никто не задумывался.

- Ну, а если мужчина, предположим, совершит какой-нибудь подвиг?

- Подвиг?

- Не знаю… - Шеппард сделал паузу. – Убьет рейфа или взорвет корабль-улей. Атозианка может передумать?

Тейла улыбнулась:

- Атозианка всегда может передумать, Джон. Как и любая женщина, если ты не знал.

- Я не о том, - в глазах Шеппарда заиграли озорные огоньки. – Что-то же влияет на ваш выбор? К примеру, у прославленного воина, убившего толпу Рейфов почти голыми руками, больше шансов, чем у шамана, копающегося в компьютерах и не знающего, с какой стороны держать копье?

Атозианка на какое-то время задумалась, а потом рассмеялась:

- Я не сказала бы, что у тебя больше шансов, чем у доктора МакКея, Джон.

- Почему это? – спросил Шеппард. Он не сомневался, что Тейла разгадает его несложную шараду.

Она вздохнула:

- Я знаю очень многих атозианок, которые смотрят на Родни совсем не как на «шамана» компьютеров. Они считают его героем, может быть, даже большим героем, чем ты, - заметив удивленное выражение лица Шеппарда, она пояснила: - Ты – военный, мы говорим, что ты воин по профессии, тебя учили драться, защищать, стрелять. У атозианцев нет постоянных солдат. Когда приходят рейфы, мы все обязаны драться, но на некоторых других планетах есть армии, мы понимаем, что это такое. Так что с твоей стороны это – не геройство, а умение. А вот когда за пистолет берется Родни…

- Всем следует бежать, как можно дальше, и прятаться, - буркнул Джон, - потому что МакКей с пистолетом…

- Можешь язвить, сколько хочешь, - улыбнулась Тейла, - но его не учили стрелять, драться, быть смелым что ли, с его стороны все это – настоящий героизм. По крайней мере, многие атозианки именно так смотрят на него.

- Ты только МакКею не говори, - хмыкнул Шеппард, - а то наш начальник научной службы Атлантиса так забегается по свиданиям, что забудет искать МНТ, чтобы мы вернулись на Землю.

Большинство женщин, которых знал Джон до Атлантиса, спросили бы, что такое МНТ, но Тейла задала совсем другой вопрос:

- Что такое свидание?

Шеппард открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Действительно, что такое свидание?

- Это тоже такая традиция, Тейла, - наконец ответил он.

- И в чем она заключается? – атозианка не собиралась останавливаться. Ей нравились странные земные традиции.

- Ну… - растянул Шеппард. – Это когда… эээ… два человека… в смысле мужчина и женщина договариваются… то есть мужчина приглашает женщину провести вечер или какое-то другое время вместе. Он дарит ей цветы. Они разговаривают…

Тейла в задумчивости оценивала сказанное майором.

- А зачем им это? – спросила она.

- Эээ… - запнулся Джон. – Наверное, чтобы было не скучно…

Девушка посмотрела по сторонам: Атлантис спал. Ее взгляд упал на лежащие рядом цветы, которые Шеппард собрал на какой-то неизвестной ей планете, чем очень ее удивил в начале этого вечера традиций.

- У нас свидание, Джон? – поинтересовалась она.

Насладившись пару минут видом смутившегося и никак не находящего слов для ответа Шеппарда, Тейла решила ему помочь:

- В смысле ты хотел мне показать, как выглядит земное свидание? Ты же знал, как мне нравится узнавать традиции Земли, да?

- Да! – выдохнул майор. – Именно так!

Чтобы не рассмеяться, Тейла подняла глаза в небо, делая вид, что рассматривает созвездия.

- Можно будет как-нибудь повторить, - сказал Шеппард, к которому, похоже, вернулась обычная уверенность. – Знаешь, второе свидание – это тоже традиция. А есть еще третье…

Девушка кивала, слушая его. Потом они вместе давали названия возможным созвездиям, которые были видны над городом. К сожалению, ночь недолго была ясной, через некоторое время небо стали затягивать темные тучи.

- А чем по вашей традиции заканчивается свидание? – вдруг спросила Тейла.

Шеппард на секунду зажмурился. Да уж… Сказал бы он, чем заканчивается свидание, а еще лучше бы показал, но ведь это не настоящее свидание, а только знакомство с традициями, поэтому…

- Мужчина, который пригласил девушку на свидание, отводит ее к себе домой, - ответил он, но тут же поняв, что сказал, поправил себя: - То есть она идет к себе домой, в свой дом, а он ее провожает. И потом сам уходит, к себе домой, - он подождал и добавил: - Она у себя дома, а он – у себя. Конец свидания.

Тейла чуть было опять не засмеялась. Кажется, суть этого обычая была совсем другой.

- Хорошая традиция, - ответила она. – Действительно, не скучно.

Заметив, что Джон не уловил значения ее слов, она добавила:

- Ты же сказал, что на свидание ходят, чтобы не было скучно?

- А, - кивнул Шеппард, - ну да, точно. В этом весь смысл свидания.

Он поднялся, протянул руку Тейле, помогая встать ей. Джон действительно, в соответствии с описанной традицией, проводил ее до комнаты и ушел. Девушка смотрела ему вслед. Потом она поставила цветы, которые он подарил, в воду и решила для себя, что завтра же узнает у землянок все подробности традиции под названием «второе свидание». Она, конечно, уже догадалась о сути самих свиданий, но ей хотелось подтверждения, причем лучше всего с женской точки зрения. Правда, она понимала, что после ее расспросов по Атлантису пойдут слухи об их свиданиях, но… Тейла улыбнулась. Почему-то ей казалось, что такие слухи – тоже одна из земных традиций, так что все ради исследования, да, да, ради исследования.

Конец

@темы: Stargate: Atlantis, het, 1 сезон, Фанфики

---

Сверхъестественное. "Да будет свет!" (юмор, после четвертого сезона, Люцифер)

Чего-то меня потянуло на сказки Ага, которые от дядюшки Люцифера

Название: Да будет свет!
Автор: Игрушка
Фандом: Сверхъестественное
Жанр: юмор, крэк
Рейтинг: G
Категория: AU
Герои: Люцифер и электрик
Время действия: после финала четвертого сезона
Спойлеры: конец четвертого сезона
Длина: 1450 слов
Предупреждение: Фанфик-сказка о свете и тьме. Ударение на слове «сказка», потому что от вселенной "Сверхъестественного" там мало
Дисклеймер: Поиграю и отдам.
Аннотация: Спустя тысячелетия заточения он, наконец, был свободен. Он шел по земле, и тьма шагала рядом с ним

Да будет свет!

Спустя тысячелетия заточения он, наконец, был свободен. Он шел по земле, и тьма шагала рядом с ним.

Он шел по земле, и животные умирали вокруг него. Трупы коров и лошадей складывались вдоль его дороги, будто мертвая изгородь из костей, разлагающейся плоти, мух и смрада.

Он шел по земле, и трава выгорала и жухла вслед за ним. На ней никогда больше не суждено ничему прорасти. Мертвая чернота вычерчивала его путь.

Он шел по земле, и вода в реках обращалась в кровь. Багровые ручьи бежали по выжженным равнинам, будто жизнь вытекала из смертельно раненного великана.

Он шел по земле, и вслед за ним летела всепожирающая саранча. Она черным облаком собиралась за его спиной и подобострастно касалась его плечей, будто самая покорная свита, стремящаяся исполнить любую его прихоть.

Он шел по земле, и люди с тех городах, через которые проходил его путь, сходили с ума и зверели. Они убивали, пытали, насиловали, они брали то, что хотели. Полицейские пытались справиться с этой волной безумия, но чаще всего и сами предпочитали решать все с помощью пистолетов и дубинок. Он шел по земле и упивался этим насилием.

Он шел по земле, и тьма шагала вслед за ним. Пламя свечей исчезало, будто на ветру, красные, синие и желтые неоновые вывески взрывались снопом искр, возвещая о его пришествии. Фонари на ночных улицах гасли, когда он проходил мимо, и…

- Лампочек не напасешься… - проворчал кто-то сверху.

Люцифер сбился со своего мерного шага и споткнулся о несуществующий камень. Он с трудом удержал равновесие. Не хватало только растянуться посреди шоссе, на виду у тех, кем он собирался править. И совсем не важно, что сейчас ночь: любопытные глаза – они как папарацци, так и норовят подловить в самый неловкий момент, а потом вспоминать о нем по каждому поводу. Любое публичное существо всегда должно думать о своем имидже. Даже среди ночи. Даже на пустой улице. Люцифер поднял голову в поисках источника этого голоса и тут же увидел пожилого мужчину, стоящего на самой верхушке лестнице, которая поднималась над грузовиком техслужбы.

- Это вы мне? – спросил он удивленно. Он собирался вложить в свой голос властность и ярость, но за тысячелетия без общения с живыми людьми немного разучился управлять интонациями.

Электрик поправил очки и с видом безумно занятого человека, которого отрывают от работы, взглянул вниз.

- Вряд ли, - недовольно ответил он.

Люцифер нахмурился:

- Почему?

- Мне кажется, это очевидно, - буркнул электрик и достал из кармана большую лампочку. – У вас нет лестницы или, там, веревки, а значит, вы вряд ли могли бы залезть на фонарный столб и разбить лампочку.

Логика, конечно, была железная – то есть чисто человеческая.

- А может быть, я летаю? – улыбнулся Люцифер.

Электрик, рассматривавший на просвет луны что-то внутри лампочки, перевел на него взгляд:

- Что-то я не вижу твоих крылышек, летчик.

- Супермен тоже летал без крыльев, - Люцифер поправил галстук, прислонился к грузовику электрика и тут же услышал тихое ворчание мужчины на лестнице:

- Час от часу не легче… То у него крылья, то Супермен. С виду такой приличный, а все туда же – шизик. Завтра же заявлю, что не буду больше ночами лампочки менять, а то ходят тут всякие, мне моя жизнь дорога…

- Что вы там говорите? – поинтересовался Люцифер. Несмотря на слова электрика, которые он слышал, он не чувствовал страха в голосе того.

- Слышь, летун, - сказал мужчина на лестнице гораздо громче, - летел бы ты отсюда, а то мне еще лампочки на всей улице менять. Каждую ночь их кто-то колотит, аж зла не хватает.

Хотя страха в голосе электрика Люцифер так и не услышал, но упомянутое слово «зло» его возбудило. Да, да, ему тоже всегда не хватало зла. В смысле ему всегда его было мало, поэтому он делал все, чтобы его преумножить.

- Колотят лампочки, говорите? – переспросил он с дьявольской улыбочкой, которую не разучился бы рисовать на своих губах и через миллионы лет. – Может быть, вот так? – сказал он и щелкнул пальцами. Следующий фонарь на этой улице вдруг замигал. Блеснул пару раз, будто задыхаясь, и погас.

Электрик нахмурился.

- Или, может быть, вот так? – улыбка Люцифера стала еще более дьявольской, а фонарь на другой стороне улице вспыхнул, и вниз посыпались яркие искры. – Или, скажем, вот так? – очередная лампочка громко хлопнула и перестала гореть. – Могу предположить еще вот такой вариант, - черный рой саранчи метнулся из-за его спины и набросился на фонарь. Через мгновение свет угас и там.

- Наигрался? – хмуро спросил электрик, когда вся улица погрузилась в темноту.

- О да, - удовлетворенно ответил Люцифер. Его, правда, слегка смущало, что фонарщик не пугается его и не убегает с воплями, которые бы так приласкали его слух. С другой стороны, на дворе стоял двадцать первый век, люди повидали и понапридумывали столько всего, что гаснущие по щелчку фонари могли их и не напугать. По крайней мере, так себе это объяснил Люцифер. Вот если бы апокалипсис пришелся на Средневековье…

- Зачем?

Хозяин Ада опять удивился:

- Зачем я гашу фонари?

- Да.

- Наверное, мне приятно, - ответил Люцифер, потому что никогда не задумывался над этим.

- А я ведь опять вставлю лампочки на место, - вздохнул электрик.

- Это что-то должно изменить? – третье тысячелетие оказалось до неожиданности странным.

- На каждое действие существует противодействие, - слишком глубокомысленно для простого работника заметил электрик. – Ты их гасишь, я вставляю лампочки.

- Может, в этом и есть смысл? – теперь уже задумался и Люцифер.

- В этом нет смысла, потому что я сейчас вызову полицию, - отрезал электрик. Он ощупывал свои карманы и, похоже, прикидывал, хватит ли его лампочек для всех погашенных фонарей.

Полицию? Человеческую полицию? Против него – властителя Ада? Забавно… Или в условиях той занятной фразы о действии и противодействии это должно значить, что и на него найдется управа, помимо простой замены погашенных им лампочек? Кто же? Охотники? Ангельская армия? Архангелы? А может, тот охотник, Дин Винчестер, с чьей помощью демоны взломали первую печать и начали апокалипсис? Или его брат, Сэм Винчестер, которого так мило провела девчонка-демон и который сломал последнюю печать? Любое действие рождало противодействие. Азазель и Кольт, Лилит и Сэм, Руби и нож. Они сами привносили в этот мир своего «убийцу». Парность этого мира порой просто убивала Люцифера. Ну почему нельзя было оказаться одному единственному? В такие минуты он понимал Каина. Даже существование брата не гарантировало, что он будет думать так же, как и ты, а что уж говорить о посторонних людях или нелюдях. Интересно, у Винчестеров таких мыслей не появлялось? Между ними, насколько он понял, сидя в своей тюрьме, тоже наблюдалось занимательное различие. Воссоздать древнейшее противостояние – за одно это Азазелем можно было восхищаться. Впрочем, Люцифера это не очень волновало. Главное, что он был свободен, а с противодействиями всегда можно разобраться.

- Наверное, я просто выбрал гасить фонари, - ответил он, в конце концов. – Так же, как ты выбрал вставлять новые лампочки.

Электрик усмехнулся. Хотя вокруг и было темно, хозяин Ада хорошо видел его усмешку.

- Думаешь, мы делаем выбор, когда выбираем что-то? – спросил он и тут же сам ответил: - Выбор давно уже сделали за нас. Обстоятельства, друзья, враги, наш характер, принципы и все прочее. Мы просто не можем сделать другой выбор, чем тот, который делаем.

- Но ведь фонари гашу я, - неуверенно проговорил Люцифер. - Я так хочу, и они гаснут. Я выбрал гасить их, а не зажигать.

- Серьезно? Думаю, они просто не могут не гаснуть из-за тебя. Они будут гаснуть, потому что это кто-то решил до тебя и за тебя, а я буду менять лампочки, пока не уволюсь с этой неблагодарной работы, - яркий свет отразился от стекол очков электрика. Люцифер не знал, откуда он взялся. Может быть, это было отражение какого-то незамеченного фонаря, который по случайности не погас, может быть, было виновато сияние луны или далекой звезды, или огни пролетающего самолета – хозяин Ада не хотел продолжать цепочку, боясь того, куда его могут завести эти предположения.

Люцифер дернул вниз узел галстука, ослабляя его. Он взглянул сначала в одну сторону темной улицы, потом – в другую. Даже сейчас, когда он шел по миру и сеял среди людей ярость и злобу, ночами они предпочитали спать и не видеть его шествия вдоль гаснущих фонарей. Гаснущих не по его воле, а потому, что кто-то решил за него и до него? Люцифер стиснул зубы, так что острые клыки заскрежетали. Он знал, кто мог это сделать. Он собрал в кулак все свое самообладание, глубоко вздохнул и улыбнулся.

- Да будет свет! – провозгласил он и щелкнул пальцами. Улица озарилась ярким сиянием. Все фонари, даже те, которые погасли не из-за него, вспыхнули так, как не горели никогда.

Пока электрик озирался по сторонам, Люцифер поднял воротник своего серого плаща, сунул руки в карманы и задумчиво побрел по освещенной улице. Некоторые фонари по привычке хотели погаснуть, но он им не разрешал.

Когда хозяин Ада скрылся из виду, электрик протер очки белоснежным платком, который выудил из того же кармана, откуда доставал лампочки, потом водрузил их обратно на нос и уселся на верхней перекладине лестницы. Теперь из его кармана появилась книга в мягком переплете и с потрепанными страницами. На обложке красовался броский заголовок: «Как убедить демона делать добро. Опыты нейролингвистического программирования». Серия «Как выжить в конце света». Издательство «Архангел Михаил и партнеры». Он отыскал страницу, заложенную длинным белым пером, этим же пером он поставил рядом с первой главой подпись «Работает. Одобрено Богом» и принялся читать следующую. В современных войнах не все решается в боях… К сожалению, его ангелы не всегда это понимали.

Конец

@темы: Люцифер, ангелы, демоны, Supernatural, Рай, Ад, AU, 4 сезон, Фанфики

---

Звездный крейсер "Галактика". "Основы полета Хот-дога" (юмор, первый сезон)

На самом деле это мой очень старый фанфик. Из того времени, когда я только еще пыталась писать что-то, кроме заметок и статей в газету. Только-только посмотрела «Галактику», только-только прониклась атмосферой и решила попробовать. Как показала практика – зря. Фанфики о БСГ я всегда очень волнуюсь писать, а уж пытаться написать длинный фик – это точно не для меня в этой вселенной. Так вот сейчас я просто подумала – чего он лежит в ЖЖ, пылится? Может, его стоит реанимировать? Переделать, изменить слегка сюжет, добавить юмор и, главное, написать ему конец?

И спасибо  archgavriil и  Smth_blue за помощь

Название: Основы полета Хот-Дога
Автор: Игрушка
Фандом: Звездный крейсер "Галактика"
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Категория: gen
Герои: Брендон «Хот-дог» Констанца, Кара «Старбак» Трейс, Ли «Аполло» Адама, шеф Гален Тирол
Время действия: в первом сезоне, через какое-то время после эпизода 105 “You Can’t Go Home Again”
Длина: 2200 слов
Дисклеймер: Поиграю и отдам
Аннотация: Если сильно постараться, то даже сдача экзаменов может обернуться неприятностями.

Основы полета Хот-дога

Брендон Констанца, с легкой руки, а вернее, с острого язычка Старбак, известный среди пилотов как Хот-дог, готовился к экзамену по основам полета. Он с тоской смотрел на Вайпер. Сейчас бок истребителя был кое-как замазан стойкой к перепадам температур, трению, перегрузкам и всему прочему, с чем можно было встретиться в открытом космосе во время боя, краской. После успешной сдачи экзамена здесь будет красоваться надпись «Лейтенант Брендон Констанца. Хот-Дог». Да уж… Красоваться – не то слово, которое подходило к такому позывному. Надо же ему было высунуться в тот день? Правда, сейчас он знал лейтенанта Трейс лучше и порой даже думал, что ему повезло: будь Старбак в тот день в чуть более плохом расположении духа или будь она чуть злее в тот момент, он бы не отделался простым «Хот-Дог», а получил бы такой позывной, который и вслух было бы стыдно произнести. Ага, всем, кроме Кары. Он сердито выдохнул. Просто убойное везение. Стоило только один раз послушать разговоры пилотов, чтобы понять, что имя вряд ли останется в чьей-то памяти, а вот позывной… Констанца потряс головой. Ну да, мысли как раз для сдачи основ полета. Надо как-то настроиться и все такое, но почему-то выходило с трудом.

Трясти начало еще за неделю до этого события, как только он узнал, кто будет принимать зачет у него. С той секунды настроение превратилось в полный фрак. Нет, он, конечно, должен был догадаться, но все равно, как последний дурак из каприканской мыльной оперы, надеялся, что все будет иначе. Мог же у него принимать основы полета полковник Тай? Или, скажем, гражданский инструктор, который пытался объяснить новичкам (не таким, как их группа, а совсем новичкам, которых даже в кабину не пускали), где у Вайпера Марк-II двигатели – он же тоже мог, да? Ведь, да? Хот-Дог ведь должен был сдавать основы полета, а не маневры во время боя… Констанца судорожно сглотнул. Ему казалось, что сердце стучит так громко, что кто-нибудь из снующих вокруг техников должен был его услышать.

И было из-за чего так волноваться. Хот-Догу «повезло»: основы полета будут принимать капитан Адама и лейтенант Трейс. Аполло и Старбак. Хот-дог зажмурился. Да, он уже был в бою, его истребитель подбили, но он дотянул до посадочной полосы, в которой наконец перестал делать дыры, когда садился. Сейчас он мог устроить на своем Вайпере такие выкрутасы, которые еще месяц назад показались бы ему фантастикой и противоречили бы, по его тогдашнему мнению, законам физики. И все-таки рядом с лучшими пилотами «Галактики» он все еще выглядит как неповоротливый толстяк рядом с балериной. Даже если учитывать, что только восстанавливаемая после перелома нога Кары не выдержала бы полных перегрузок в боевых условиях, Старбак и на низких скоростях, и без крутых маневров могла сделать его в два счете.

Боги Кобола, только бы ничего не забыть!

Конечно, у Хот-дога оставалась мизерная надежда, что даже если он в чем-то ошибется, его все равно примут, потому что колониальный флот отчаянно нуждался в пилотах. Когда еще Старбак натаскает следующих? А он уже кое-что умеет… Но, вспоминая заявление лейтенанта Трейс о том, что она никого без должной подготовки не пропустит, Брендону становилось не по себе. А ведь говорили, что экзамены будут чистой формальностью…

Однако какими бы ни были его мысли, от испытания он все равно никуда не мог деться. Об этом он, не переставая, думал, даже когда залезал в кабину Вайпера. Дальше все пошло на автомате: надел шлем, задвинул фонарь корабля, вывел его на запуск. Теперь скоростной выход – и вот он несется в черном пространстве от огромной «Галактики» к двум Вайперам, уже поджидающим его. Сегодня они казались ему гораздо более страшными, чем полчища Сайлонов. От роботов хотя бы было понятно, чего ожидать, а вот что на уме у этих двоих - сказать сложно. Трейс наверняка уже изобрела что-нибудь этакое. Одно дело обучение, когда она возилась с ними, как со щенятами, и совсем другое – сдача экзамена, где он должен уже все знать.

- Лейтенант Старбак, курсант Хот-дог к основам полета готов, - отчеканил он.

- Ну, это еще мы посмотрим, готов ли Хот-дог, - в наушнике раздался насмешливый голос Кары Трейс. – Если нет, мы с Аполло, так и быть, дожарим тебя с нужной стороны. Я вот люблю, когда у булочки хрустящая корочка.

- Потише, Старбак, а то наш курсант катапультируется с перепуга и про основы полета забудет. Хот-дог, мы тебя всего лишь погоняем немного.

Если голос Аполло и звучал менее насмешливо, то Брендон в волнении этого почти не чувствовал. Что лучше – поджарить или погонять – он еще не выбрал. В исполнении этих пилотов жутким представлялось и то и другое. Надо что-то ответить…

- Ну, я это… Курсант Констанца готов, - промямлил Хот-дог.

- Нет, Аполло, он настаивает, что готов! Откусим от него кусочек на пробу? – Кару, похоже, все это забавляло.

- Посмотрим, Старбак. Вдруг не догоним?

- Аполло, если ты его не догонишь, придется сделать Хот-дога КАГом вместо тебя, а ты пойдешь в механики к шефу Тиролу. И то, только из уважения к твоему отцу, - в хорошем настроении от Кары доставалось всем. Впрочем, в плохом ее шутки становились лишь злее. А может, наоборот, Костанца еще не разобрался в Каре Трейс до конца. – Не выгонять же тебя с «Галактики»?

- Не бойся, Хот-дог, это она только с виду такая грозная, а на самом деле неуклюжая, как каприканская каракатица. Техники только и успевают латать дыры на посадочной площадке после ее падений, которые она зовет приземлениями.

Аполло и Старбак успевали подкалывать и его, и друг друга, а Брендон не знал, можно ли ему по уставу смеяться в таких случаях. То есть если бы это был учебный полет, он бы тоже смеялся, но на экзамене, наверное, надо было вести себя более серьезно. Хотя устав вообще не был рассчитан на Старбак.

- Ладно, лейтенант, что там первым в программе полета? – тон Аполло стал деловым.

- Высший пилотаж, основные фигуры. В общем, всё не для тебя, Хот-дог, но раз уж ты здесь, погнали. Докажи, что действительно готов, - приободрила Старбак.

- Есть, сэр, - отозвался Брендон, и пошло: бесконечное кручение, перевороты, бочки… Еще более бесконечными были комментарии Старбак. Хот–дог начинал тихо звереть, когда слышал едкий разбор лейтенанта Трейс, а потом итог Аполло: «Зачтено!» Сейчас он уже был точно уверен, что выполнит все, хотя бы из злости на Старбак. Началась вторая часть экзамена.

- Ну что, дорогой наш Булочка-с-сосиской, теперь тебе придется пострелять. Видишь вон тот астероид? Предположим, что это сайлонский рейдер и что ты его собьешь… - в наушниках Брендона голос Старбак звучал игриво-сомневающимся. – Ну, мы ждем! Нет, он уснул там, Аполло!

Констанца поспешно надавил на гашетку. Часть зарядов пронеслась мимо цели, остальные – лишь задели левый край астероида. Хот-дог уже заранее понял, что лейтенант Трейс не пройдет мимо такого события.

- Хот-дог, тебя не учили беречь снаряды? – голос Старбак стал просто ядовитым. – Сайлоны, конечно, не будут против, если ты их так нежно приласкаешь. Знаешь – просто совет старшего – лучше не поглаживать их по крыльям, а бить в центр.

Брендон набрал полную грудь воздуха и, хорошенько прицелившись, открыл огонь. Как на зло снаряды чиркнули теперь по правому краю каменной глыбы.

В наушниках послышался смех Аполло:

- Ты его довела, Старбак. Прекрати!

Хот-дог почувствовал, что краснеет.

- О, Аполло, он так мило приласкал нашего сайлона, что мне даже обидно становится за дам «Галактики», им такого не достается: Сайлоны норовят вмазать по кабине. Хот-дог, давай еще разок. Пригладь его сверху теперь, что ли?

Брендон, сжав зубы до скрежета, вдавил палец в кнопку… Сегодня боги Кобола, похоже, смеялись над ним: выстрелы прошли по верхнему краю астероида.

- Хот-дог! Ты что собрался из него шар сделать? Старбак, не думал, что у тебя такие послушные курсанты.

Это голос капитана. Хоть он бы мог не издеваться! И так тяжело. Сейчас ответит Старбак. Эта точно пройдется по полной программе.

- Нет, Аполло, просто Хот-дог изобрел новый способ высекать скульптуры из камня. Он же художник в душе, ты не знал? Видимо, хочет поставить памятник Артемиде в благодарность за меткие выстрелы. Не забудь запатентовать свое изобре…

Она не успела договорить. Взревев от злости, Хот-дог с размаху двинул по кнопке, чтобы враз покончить с ненавистным астероидом. От удара рычаг дернулся в сторону, корабль развернуло, выстрелы пошли мимо цели, угодив точно в правый борт Вайпера Аполло.

В каком-то ступоре Брендон увидел, как у корабля капитана Адамы оторвало крыло, разлетелись обломки, Вайпер закрутился. А Хот-дог никак не мог принять, что это мог сделать он. «Это не я, не я».

- Хот-дог, ты сдурел?! – в наушниках заорала Старбак, потом тише и отчетливее стала повторять: - Аполло, это Старбак. Ответь. Аполло, ответь.

Хот-дог с ужасом вслушивался в эфир. Он не знал, что делать с вращающимся Вайпером с одним крылом. Его не учили такому.

- Я… я не хотел… - проговорил он.

- Фрак, Хот-дог, мне плевать, чего ты там не хотел! – голос Кары звенел от злости и тревоги. – Всегда главное - только то, что ты делаешь…

Сквозь статические разряды послышался голос капитана Адамы.

- Старбак, лучше бы ты в бою пилотов доводила, чтобы стреляли по рейдерам, чем сейчас… так…

Его голос звучал глухо. Хот-дог беспомощно подумал, что, наверное, перегрузки при таком кручении жуткие.

- Аполло, ты там как? – быстро спросила Старбак.

- Нормально. Только крыла не хватает.

- Я не хотел… - еще раз повторил Констанца.

- Да это… ясно… - Вайпер Аполло, только ставший, кажется, останавливать свое верчение, опять стремительно закрутился.

- Катапультируйся, - посоветовала Старбак. – Раптор тебя подберет.

- Долечу, - услышал Хот-дог ответ Аполло. Полет его Вайпера действительно начал выправляться. Он почти перестал вертеться. Истребитель летел к посадочной полосе то носом, то бескрылым боком. Иногда его переворачивало, но потом он опять выравнивался. Брендон видел, как попеременно включаются и выключаются хвостовые двигатели, пытаясь компенсировать отсутствие крыла и не допустить нового кручения.

- Помочь? – спросила Кара. – А то воткнешься носом в посадочную полосу, Тирол тебя пристрелит.

Брендон вздрогнул. Старбак начала шутить? Значит, опасности нет? Он не знал, что делать, а офицеры, казалось, не обращали на него внимания.

- Он еще Вайпера не видел, - раздался ответ Аполло. – Хот-дог, приготовься услышать самый отборный мат «Галактики».

Мат? Констанца даже постучал по шлему, желая удостовериться, что радио работает, потому что не мог поверить в то, что услышал. Его всего лишь отругают? Серьезно? Нет, это, наверное, у капитана и лейтенанта такие шутки. Впрочем, все это было не важно. Главное, что он не попал в кабину и не убил никого. Так и радоваться начнешь, что мазила. В тяжелых раздумьях Хот-дог летел к «Галактике» позади двух Вайперов.

***

Хот-дог подбежал к разбитому Вайперу как раз в тот момент, когда из него выбирался капитан Адама. Покореженные обломки крыла заклинили фонарь, поэтому техникам пришлось повозиться, чтобы открыть его. Констанца с облегчением вздохнул: похоже, кроме Вайпера, никто не пострадал.

- О Боги… - вопреки ожиданиям выдавил из себя Тирол. – Капитан, я думал, у вас учения, экзамены…

- Точно, - ответил Аполло, тоже рассматривавший Вайпер. – Хот-дог показывал, как умеет стрелять.

Шеф нахмурившись воззрился на Констанцу, так что тот почувствовал себя крайне неуютно.

- Вас подбил Хот-дог?

- Я не собирался… - запнулся Брендон. Ну да, не собирался, но это ничего не меняет. Могло же получиться и хуже.

- Ты же знаешь Старбак, - кивнул Адама. – Она любого доведет до истерики. Хот-дог просто не привык.

- И кого отправят на гауптвахту? – мрачно поинтересовался Тирол. – Старбак или Хот-дога?

- Никого, - буркнул капитан в ответ. – Ты же понимаешь, что у нас не хватает пилотов.

Констанца не верил тому, что слышал.

- У вас скоро Вайперов начнет не хватать, если каждый курсант будет подбивать своих, - сердито заявил Тирол.

- Кто-то еще собирается сбить КАГа? – сзади подошла Кара.

Тирол угрюмо покосился на нее.

- В следующий раз на ваши «экзамены», - он почти выплюнул это слово, - боевых снарядов не получите.

***

- Я не хотел вас сбивать, сэр, - выдавил из себя Хот-дог.

- Еще скажи, что ты нечаянно и больше не будешь, - фыркнула Кара. – и ножкой пошаркай для верности.

- Хот-дог, никто и не думает, что ты специально, - сказал капитан Адама.

- Я… провалил экзамен? – с замиранием сердца спросил Констанца. У него в голове крутилось множество вариантов своей судьбы – выгнан с позором с «Галактики», арестован, пристрелен на месте. «Провалил экзамен» было самым безобидным из них.

- Как тебе сказать… - Старбак покосилась на Аполло. Тот кашлянул и взглянул в сторону на подбитый Вайпер. Шеф крутился вокруг оторванного крыла, качал головой и отдавал какие-то приказы.

- Ты прошел, - ответил Адама. – Если не считать этого, - он кивнул на свой покореженный истребитель, - летал ты хорошо. А Старбак… Она любого может довести.

- Хот-дог, я тобой почти горжусь, - ухмыльнулась Кара. – Подбить командира эскадрильи – даже я на такое бы не решилась. Хотя… - она будто бы задумалась.

- Не надо устраивать из этого аттракцион, - толкнул ее в бок локтем Ли.

- О! Трусишка Ли Адама боится, что не сможет увернуться? – с вызовом поинтересовалась Старбак.

- Скорее, боюсь за тебя: вдруг увернусь, а как ты потом будешь инструктором, если окажется, что курсант лучше тебя стреляет?

- Я, правда, прошел? – еще раз спросил Хот-дог. Они, конечно, смеялись, но он же не только повредил Вайпер, а ведь мог действительно сбить командира эскадрильи, если бы рычаг сдвинулся немного дальше. Потом можно было бы говорить, что он не хотел, не собирался, что вышел из себя, но это бы ничего не изменило.

- Да, правда, - лицо капитана стало серьезным. – Ты теперь лейтенант Хот-дог. В смысле… Лейтенант Констанца.

- Лейтенант Хот-дог – это ты верно заметил, - хмыкнула Кара.

- Нет, серьезно, сэр? – в растерянности опять переспросил Хот-дог.

- Как ты смогла его довести, что он палить начал, если он слов-то не понимает, Старбак? – Ли взглянул на Кару. – Да, Хот-дог, все нормально. Ты теперь лейтенант и пилот «Галактики». Сходи форму почисти или выпей там. Свободен, в общем.

- Есть, сэр, - отчеканил Хот-дог и почти бегом бросился из ангара. Да, мечтать стать пилотом в нынешних условиях, может быть, кому-то и показалось бы идиотским желанием, но не Констанце.

***

- Хот-дог, - его нагнала Старбак. Констанца обернулся. На его лице сияла улыбка.

- Хот-дог, знаешь такую старую пайконскую поговорку? Все хорошо, что хорошо кончается.

Брендон кивнул, не понимая, куда она клонит.

- Так вот, чтобы впредь такого не повторялось, - в глазах Кары блеснул нехороший огонек. - Сбить своего – это больший позор, чем промазать мимо врага. Не попадешь по рейдеру – никто об этом не вспомнит, если выживешь, конечно. Подобьешь вайпер – я тебя до конца твоей фраковой жизни буду доставать, ни на день не забуду.

Констанца уперся взглядом в ботинки и кивнул.

- Но я прошел, да? – запинающимся тоном спросил он, не поднимая головы.

- Да. Но только потому, что нам нужны пилоты, а ты умеешь летать. И даже стрелять иногда. Знала бы, дала бы тебе позывной Снайпер.

- Правда? – Брендон недоверчиво взглянул на нее. «Лейтенант Брендон Констанца. Снайпер» смотрелось бы на боку вайпера лучше, чем «Лейтенант Брендон Констанца. Хот-дог»

- Нет, конечно, - усмехнулась Кара. – Неужели поверил? Ты доказал, что только Хот-дога и достоин.

Конец

@темы: Кара Трейс, Ли Адама, юмор, Battlestar Galactica, 1 сезон, Фанфики, gen