Pertson of Interest. "Мой воображаемый друг" (Джон Риз, детектив Фаско, мистер Финч)

Название: Мой воображаемый друг
Фандом: Person of Interest
Автор: igrushka13
Бета: Sei
Размер: драббл, 472 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Риз, Лайонел Фаско, Гарольд Финч
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: поиграю и отдам
Примечание: автор заставки - Sei

– Если ты не перестанешь болтать сам с собой, люди решат, что ты сумасшедший, – недовольным тоном заметил детектив Фаско.
– Я не говорю сам с собой, Лайонел, – ответил ему Риз со своей неизменной улыбкой. – Я говорю с напарником.
– Ага, – кивнул Фаско, но по его лицу было ясно, что он не поверил.



Впрочем, Ризу никто не верил, потому что напарника – этого человека на другом конце телефона (если, конечно, этот телефон действительно был) – никто никогда не видел.
– Знаешь, Джон, – пропыхтел Фаско, когда они, наконец, скрутили очередного бандита, который хотел убить очередную жертву, которую в очередной раз защищал Риз, – если у тебя действительно есть напарник, ты бы мог с ним гоняться за убийцами, а не со мной.
– Тебе полезно чуть пробежаться, Лайонел, – ответил Риз.
– Я вот смотрю, твой напарник все время сидит на телефоне, а, значит, ему тоже не мешало бы иногда выходить из дома и бегать с тобой. Я даже чувствую себя неудобно. Ты обо мне заботишься, а о нем – нет.
– Не стоит, Фаско, – хмыкнул Риз. – Каждый должен заниматься своим делом. Мой напарник – сидеть на телефоне, ты – бегать со мной.
– А может, мы в следующий раз поменяемся местами? – поинтересовался Фаско. – Вдруг тебе больше понравится с ним бегать?
– Нет, Лайонел, – улыбнулся Джон. – Тебя я ни на кого не променяю.
Но Фаско показалось, что эта фраза должна звучать иначе: «Его я тоже ни на кого не променяю».



– Тебе, наверное, не скучно, – сказал Фаско, глядя, как Риз опять разговаривает вслух и явно не с ним. – Всегда есть с кем поговорить.
– Мы разговариваем только по делам, – ответил Джон.
– Ну, ты мог бы разнообразить общение. Когда у тебя в голове сидит какой-то голос, который приказывает тебе спасать людей…
– У меня нет в голове никакого голоса, Лайонел, – прервал его Риз. – Я говорю по телефону.
– Ага, – кивнул Фаско. – Я тоже люблю сам с собой поговорить по телефону.
– Занятно. А я думал, что полицейских проверяют психиатры.
– Вот и я о том же, Джон…



– Я придумал, как звать твоего невидимого напарника, Джон. Твой воображаемый друг.
– Долго думал, Лайонел?
– Не очень, – хмыкнул Фаско. – У моего сына, когда он был помладше, тоже был воображаемый друг – динозаврик Томми. А у тебя кто? Тоже динозаврик? Или какой-то человек-компьютер?
– Лайонел… – умел Риз улыбаться так, что у Фаско мурашки бежали по спине, сейчас как раз была такая улыбка. – Ты сегодня выпил какую-то таблетку для остроумия?
– А может, я обижаюсь, Джон. Ты все время говоришь со своим воображаемым другом, а меня так с ним и не познакомил.
– Я ему передам, Лайонел.



Детектив Фаско как раз разговаривал с тещей, когда она внезапно замолчала, и вместо ее голоса Лайонел услышал совершенно другой – мужской, с очень правильными интонациями.
– Здравствуйте, детектив Фаско, – сказал голос.
– Это что еще такое?! – взвился Лайонел. – Ты кто?
– Я, как вы сказали, воображаемый друг мистера Риза, – по тону было слышно, что говорящего это название весьма радует. – А теперь я и ваш воображаемый друг. Привыкайте.

@темы: фандом: Person of Interest, категория: gen, время действия: 1 сезон, Person of Interest: Гарольд Финч, Person of Interest: Джон Риз, Person of Interest: детектив Лайонел Фаско, Фанфики, жанр: юмор, рейтинг: G

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Mass Effect. "Любящая команда" (юмор)

Когда играла в третий Масс Эффект, все разговоры мне представлялись ходьбой по минному полю - никогда не знаешь, где нарвешься на роман. Хочешь, чтобы у команды не портилось настроение, и они не погибли героически, а они себе сразу всякого напридумывают, на шею вешаться начинают.

Название: Любящая команда
Фандом: Mass Effect
Автор: igrushka13
Бета: Кэролайн и Elexis
Размер: мини (3050 cлов)
Пейринг/Персонажи: м!Шепард, специалист Саманта Трейнор, Джокер, Лиара, доктор Чаквас, Кайден Аленко, Легион, Гаррус, Явик, Вега
Категория: джен
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Краткое содержание: Все любят Шепарда. Только он не любит, когда его все так внезапно любят
Примечание: «Нормандия» из игры Mass Effect 3. Иллюстрация - +Crispin+

Любящая команда

На «Нормандии» было тихо и спокойно, однако капитан Шепард был настороже: никогда не знаешь, что может случиться. Он, конечно, мог бы пойти в свою каюту, но вряд ли сумел бы там расслабиться, потому что каюта его – проходной двор, там все время кому-то что-то надо, даже в ночное время, как сейчас. Конечно, на корабле настоящих дня или ночи не бывало, потому что солнце, определяющее их, за иллюминаторами не всходило, но определенные часы все равно отводились на сон. Последнее время Шепард эти часы очень сильно любил, потому что тогда можно было хотя бы слегка расслабиться и не коситься на свою команду, которая по неизвестной причине начала вести себя несколько… несколько подозрительно, что ли?

Нет, своей команде он, конечно, полностью доверял, на них всегда можно было положиться, они всегда приходили на помощь, если что, поддерживали, но это – когда дело касалось миссий на планетах. Тут они просто работали как единое целое, они могли все, чего уж говорить, но на корабле… на корабле вдруг все менялось. Причем раньше ведь было и на «Нормандии» так же спокойно, а сейчас – будто все с цепи сорвались.

Хотя была вероятность, что у Шепарда просто разыгралась паранойя.

***

На второй палубе у карты галактики, как обычно стояла специалист Трейнор. «Как всегда, на боевом посту», – с некоторой теплотой подумал Шепард. С Трейнор на миссии он не ходил (зачем ему там офицер связи), но обязанности свои Саманта всегда исполняла на «отлично».

– У вас новое сообщение, капитан, – словно в подтверждение его мыслей тут же отозвалась Трейнор.

Шепард поблагодарил и направился к компьютеру…

Однако новых сообщений не было.

– Саманта, похоже, вы ошиблись, - сказал он, повернувшись к ней.

– Что? – на лице специалиста Трейнор отразилось удивление.

– Новых сообщений нет.

– Я не могла ошибиться, капитан, – ее удивление стало таким явным и выразительным, что у Шепарда появилось странное ощущение, будто она играет. Трейнор отвлеклась от собственного компьютера и подошла к начальнику.

– Можно я посмотрю, сэр? – спросила она, и Шепард вдруг заметил, что Саманта стоит к нему исключительно близко. Нет, конечно, понятно, что она должна была встать рядом, чтобы тоже видеть экран, но все равно…

– Да, конечно, – разрешил Шепард, делая шаг в сторону. Саманта наклонилась, упершись рукой в стол.

И, чуть отодвинувшись назад, прогнулась еще сильнее, так что ее… Хм. Шепард сосредоточился на экране компьютера.

– Действительно, нет сообщений, – она бросила на капитана взгляд через плечо. – Даже не знаю, как я могла ошибиться, сэр, – еще один взгляд. – Должно быть отвлеклась, – третий взгляд. А ресницы, оказывается, у Трейнор длинные, так что взгляд из-под них – тот еще взгляд.

– Или устала, – кивнул Шепард. – Может быть, тебе надо отдохнуть?

– Вы – отличный начальник, сэр, – она, наконец, выпрямилась. – Всегда заботитесь о подчиненных.

И она поправила волосы.

Четвертого взгляда из-под ресниц Шепард не выдержал. Буркнув: «Отдыхайте», – он решил, что лучше всего проверить мостик. У Джокера таких длинных ресниц и… обтянутых частей тела не было.

***

– Капитан! – сразу воскликнул Джокер. Он обладал какой-то странной способностью, даже не оборачиваясь, всегда знать, когда Шепард появлялся на мостике. – Решили навестить одинокого пилота?

– Какой же ты одинокий? – хмыкнул Шепард. – У тебя всегда есть возможность поболтать с СУЗИ.

– Ну, знаете, – отозвался Джокер, – при разговоре с ней я всегда чувствую себя не то энциклопедией человеческой жизни, не то подопытным кроликом. У нее каждый раз, когда она тут появляется, сотни вопросов насчет людей, их чувств, традиций и все такое прочее.

– Да брось, тебе приятно с ней общаться.

Джокер издал странный звук – не то скептический, не то насмешливый.

– Хотите знать, какой вопрос интересовал ее в последний раз, когда она здесь была?

– Даже если я скажу, что не хочу, ты вряд ли послушаешь.

– Ей было интересно, чем дружба отличается от любви.

– Занятно. И что ты ответил?

– Я много чего отвечал, – сказал Джокер, не отрываясь от управления «Нормандией». – В конце концов, она пришла к выводу, что любовь и дружба ничем друг от друга не отличаются. И спросила, почему, если мы с вами друзья, а следовательно любим друг друга, не спим вместе.

Тут пришла очередь Шепарда издавать странные звуки. Честно говоря, он надеялся, что уж на мостике находится именно тот член экипажа, у которого с головой все хорошо, но, видимо, ошибся.

– Короче, – пилот не обратил внимания на звуки, исходящие от капитана, – я не сумел ее переубедить.

Шепард хотел было сказать, что если следовать логике СУЗИ, то он тут должен с половиной корабля спать, но вовремя захлопнул рот, потому что это слишком походило на то, что последнее время происходило на "Нормандии".

***

Незаметно для себя он спустился на третью палубу. Сюда он старался приходить только по делам, потому что народу здесь обычно было слишком много, а значит, было много и тех, кто спешил с ним пообщаться, погладить его, просто прикоснуться… Они все сошли с ума, да? Сейчас, к счастью, большая часть экипажа спала.

Зато не спала Лиара. «Вот черт!» – подумал Шепард. Если бы он был каким-нибудь офицером или еще лучше рядовым, доктор Т’Сони на него и внимания бы не обратила, а сейчас она, конечно, улыбнулась и пошла к нему. Шепард тоже постарался улыбнуться.

– Не спится, капитан? – спросила она, и голос ее, как в очередной раз показалось Шепарду, должен был принадлежать какой-нибудь голографической девушке, которых программируют на стриптиз и пошлые разговорчики, а не доктору археологии.

– Надо было связаться с адмиралом Хэккетом, – соврал Шепард. – Передать новую информацию, получить приказы.

– Вечно в заботах, – Лиара улыбнулась и чуть прикрыла глаза, игриво – другого слова капитан подобрать не мог – глядя на него.

– Война, – пожал Шепард плечами. – По-другому быть не может.

– Вам нужно уметь расслабляться, – азари вдруг оказалась так близко, что капитан ощутил тепло ее тела. Ну, или представил его.

– Боюсь, что если я расслаблюсь, а в этот момент что-то случится, я себе потом никогда этого не прощу, – ответил Шепард, думая, что надо бы, наверное, отодвинуться от нее.

– Так нельзя, капитан. Вы нужны нам бодрым и уверенным в себе.

И она начала поднимать руку… Шепард время заметил это движение. Он был убежден, что оно закончится на его плече. Оно там не раз уже заканчивалось. «Почему последнее время все разговоры с командой сводятся к этому?» – подумал он, быстро отступая от Лиары, пока ее рука не достигла своей цели.

– Извини, Лиара, – он натянуто улыбнулся. – У меня дела. На корабле все время что-то происходит, что требует моего участия.

Да, он почти сбежал от нее.

***

Вообще, Шепард знал, что на корабле всегда была зона, никем не занятая – серверная. С тех пор, как СУЗИ обзавелась телом, ей так нравилось ходить по кораблю, что она редко здесь появлялась. В серверной можно было отдохнуть. Единственная проблема заключалась в том, что для того, чтобы туда попасть, надо будет пройти через медотсек – то есть мимо доктора Чаквас. Шепард решительно направился туда, надеясь, что доктор спит…

Его надежды не оправдались.

– Капитан! – Чаквас, сидевшая за компьютером, развернулась на кресле. – Удивлена, что вижу вас здесь. Вы редко сюда заглядываете по собственной воле.

– Решил узнать, почему вы не спите, – улыбнулся Шепард, надеясь, что Чаквас купится на это и не станет больше расспрашивать.

– Вы же знаете, Шепард, – ответила доктор, – я трудоголик.

– Мы все тут, похоже, такие.

– Вряд ли. На корабле сейчас все спят, у вас отличный экипаж, распорядок дня соблюдается строго.

«Да уж, – подумал капиатн, – а я и не в курсе, что по распорядку полагается ночами выслеживать начальника… Целая команда лунатиков».

Видимо, что-то отразилось на лице Шепарда, или улыбка сползла с его лица.

– Вас что-то беспокоит? – тут же спросила Чаквас.

И не просто спросила, а поднялась со своего кресла! Она же делала это так редко, что Шепард все случаи мог по пальцам пересчитать.

И даже направилась к Шепарду!

– Нет, нет, – тут же замотал он головой, возвращая на место улыбку. – Все хорошо. Просто устал.

Он украдкой взглянул на двери в серверную. Что делать? Сбежать туда? А если там СУЗИ? Не хватало еще, чтобы и робот попытался провернуть с ним то, что и вся команда. Особенно, если учитывать разговор между СУЗИ и Джокером и сделанные ей выводы.

– Надо идти, – отчеканил он и, словно послушавшись этого приказа, отданного самому себе, вышел из медотсека.

***

Из медотсека Шепард вышел, чувствуя, что надо проветриться. А что может быть лучше для проветривания, чем обзорный отсек. Там тихо и, хотелось верить, в такое время никого нет. НУ КТО-ТО ЖЕ ДОЛЖЕН СПАТЬ НА ЕГО КОРАБЛЕ?!

В обзорном отсеке было темно и тихо. Шепард не стал включать свет. В голове проскочила шальная мысль: «Включу свет – и слетятся все, как мухи». Он вошел в каюту и сделал глубокий вдох, наполняя себя спокойствием. Звезды за огромным окном подмигивали ему из глубин черного космоса. Некоторые из них стали ближе, гораздо ближе с тех пор, как земляне открыли путешествия через ретрансляторы, а некоторые так и остались только сияющими точками на темном небе.

Он столько раз бывал в этом отсеке, так что точно знал, где и что находится. Ему не нужно было включать свет, чтобы добраться до дивана и сесть…

И, матерясь подпрыгнуть!

Кроме него, в обзорном отсеке матерился еще кто-то. То есть не кто-то, а Кайден Аленко, потому что этот голос Шепард ни с кем бы не спутал.

– Кайден! – рявкнул капитан. – Какого черта ты тут делаешь?

– Жду, когда начальство сядет мне своим задом на голову, – ответил Аленко. В отличие от обычной мрачности, звучавшей в его голосе, судя по тону, Кайдену было весело.

– Извини, – буркнул Шепард. – Сам виноват. Чего сидишь тут в темноте?

– Я смотрю, ты тоже свет не спешил включать, – сказал Кайден. – И даже сейчас все еще темно.

Капитан нахмурился и командным голосом приказал:

– СУ…

– Не надо, Шепард, – прервал его Аленко. – От яркого света у меня голова болит, а СУЗИ сейчас врубит на всю катушку.

Капитан услышал странный звук, словно кто-то стучит по ковру, потом сообразил, что это Кайден, видимо, хлопает по дивану. В подтверждение его догадки Аленко сказал:

– Садись уже.

Шепард сначала напрягся – с одной стороны, слова Кайдена очень походили на безумие, поселившееся в его команде, но с другой, это же Аленко, черт возьми! Они с ним прошли столько всего. «Ты параноик, Шепард», – подумал он и уселся на диван рядом с Кайденом.

Темнота и тишина действовали умиротворяюще, звезды подмигивали, словно и не было нигде Жнецов.

– Расслабляет, да? – поинтересовался у него Кайден.

– Точно, – ответил Шепард.

– Не хватает только чего-нибудь выпить.

– Ага, а потом Хэккет найдет нам какое-нибудь задание, и мы, качаясь, пойдем распугивать Жнецов.

– Или «Цербер».

– Или «Цербер», – согласился капитан.

– По-моему, ты не сможешь допиться до того, чтобы не держаться на ногах, – хмыкнул в темноте Кайден.

– Нуууу… – растянул Шепард. – Я и круче могу.

– И что будет? Начнешь к команде приставать с грязными намеками?

«Пока этим занимается только мой экипаж», – подумал Шепард.

– Было бы любопытно посмотреть, если бы и команда в этот момент хорошенько набралась, – продолжил Кайден. – Чем бы дело тогда закончилось?

«Пьяной оргией» – тут же возник ответ в голове капитана, и этот ответ и та легкость, с которой он пришел ему в голову, напрягла его до зубовного скрежета. Продолжения этого разговора в темноте он не хотел.

– Ладно, Кайден, – выдавил он поднимаясь. – Счастливо тебе тут расслабиться, а у меня еще дела есть.

***



Легион, как обычно, был собран и уверен в себе, если, конечно, так можно говорить о роботе, но геты были совершенными роботами. «Как СУЗИ», – подумал Шепард и тут же вспомнил разговор с Джокером, и бессознательно отодвинулся от Легиона.

– Шепард-капитан, – механическим голосом отчеканил гет, – мы не ожидали увидеть вас, считали, что в это время по вашей последовательности действий следует отдыхать.

– Да, Легион, по распорядку большинство спят, – подтвердил Шепард.

– Шепард-капитан, почему вы не спите?

– Есть дела.

– Дела всегда есть, – согласился гет. – Но если вы не будете отдыхать, не сможете заниматься лю…

По неведомым Шепарду причинам голос Легиона прервался, гет наклонил голову и перевел взгляд своего глаза-прожектора в сторону, словно отвлекся на что-то, но в уме Шепард легко, практически автоматически, продолжил эту фразу: «Не сможете заниматься любовью». Ну да, чего еще ждать от робота?

– Легион? – осторожно позвал капитан.

– Шепард-капитан, – гет так же внезапно перевел взгляд на человека и сделал к нему шаг, – если вы не будете отдыхать, не сможете заниматься любимым делом.

– Войной? – прищурился Шепард, потому что гета он знал только в этот период, и тот точно не мог предположить для него никакого другого «любимого дела», кроме этого. Шепард был нормальным человеком, поэтому войну уж точно не мог бы назвать своим хобби.

– Нет, – отрезал Легион. – Спасением органических и синтетических рас, общением с ними, лю…

Гет опять замер. «Зависающая железяка! – сердито подумал Шепард – Чего ж тебя так глючит на этом слоге?»

Также неожиданно, как и первый раз, Легион опять включился, стремительно подошел к капитану и приобнял его за плечи. В смысле, это называлось бы «приобнял», если бы на месте гета был человек, или азари, или еще кто-то более мягкий, чем металлический робот.

– Шепард-капитан, – глаз-прожектор светил Шепарду прямо в лицо, – мы в тебя верим. Ты нам нужен. Мы лю…

Из-за особенностей речи гетов всегда было сложно понять, имеется ли под словом «мы» в виду один Легион или сразу вся их синтетическая раса. Впрочем, и то и другое несколько пугало. «Если он сейчас скажет: «Мы любим тебя», – подумал Шепард, – я сойду с ума. От азари еще такое можно ожидать, но от гета?..»

Не желая услышать продолжение фразы, капитан выскользнул из рук Легиона и со словами: «Мне надо поговорить с Гаррусом» – вылетел из отсека.

***

До Гарруса он добрался без происшествий. Уж с кем, с кем, а со стойким турианцем он сможет и посидеть в тишине, и поговорить на нормальные темы. Шепард только переступил порог отсека главной батареи, как сразу услышал гаррусовское:

– Знаешь, Шепард, в этой войне мы теряем лучшие годы своей жизни.

– Мы вообще можем в ней жизни целиком потерять, Гаррус, – горько усмехнулся капитан. – И не только мы.

– Я к тому, что если бы не Жнецы, я бы полетел на Палавен, нашел бы себе турианку и…

– Ты? – рассмеялся Шепард. – Завел бы семью и стал бы жить на Палавене? И это говорит гроза Омеги?

– Нет, я серьезно. Иногда как-то тоскливо становится.

– Ну, кто тебе запрещает начать ухаживать за кем-нибудь на «Нормандии»? – Шепард говорил это не всерьез. Как вообще сейчас можно было говорить всерьез о мирной жизни? – Например, за Тали?

– Тали – это неплохо, но…

– Но?

– Но у нее есть один недостаток.

– И какой же? – этот разговор Шепарда расслаблял и забавлял.

– Сиськи, – огорченно сказал Гаррус. – У нее есть грудь.

– Это недостаток? – переспросил Шепард, решив, что ослышался.

– Это крупный недостаток, Шепард. Ты видел турианок? У них нет груди. А что у азари, что у кварианок, что у землянок – грудь, – последнее слово он произнес таким тоном, что Шепард прямо-таки прочувствовал, что это ГРАНДИОЗНЫЙ недостаток, а потом Гаррус внезапно продолжил: – Разве что за мужчинами-землянами начать ухаживать?

Ккапитан замер, ожидая, что сейчас турианец скажет, что пошутил, и можно будет посмеяться над его остроумием, но Гаррус глядел на него очень серьезно. Серьезно и вопросительно.

«И ты туда же», – мучительно подумал Шепард. Он ничего не сказал Гаррусу, а просто вышел из отсека.

***

Шепард уже полчаса ездил на лифте вверх и вниз, не в силах выбрать, на какой палубе выйти. Логика говорила, что можно сходить к Явику, тот протеанин, и несколько пренебрежительно относится к любой расе, бывшей в его время на низшей ступени развития. Кроме того, он не любил прикасаться к другим живым существам. А это значило, что никаких странных намеков и никаких объятий. Капитан устремился в отсек протеанина.

– Шепард, – сказал Явик, даже не обернувшись. – Я боялся, что это опять та настырная азари.

– Боялся? – улыбнулся Шепард. – Чем же Лиара могла напугать протеанского воина?

– Она не может вовремя остановиться, – все четыре глаза Явика прищурились. – Она задает очень много вопросов и не на все мне хочется отвечать.

– Думаю, ты ей об этом так прямо и сказал. Лиара – ученый, она столько лет изучала протеанскую цивилизацию. Ты для нее – как самый главный приз в жизни.

– Поэтому она хочет знать, как мы размножались?

Шепард усмехнулся. Не одному ему досталось от съехавшего с катушек экипажа.

– Может, у нее чисто научный интерес?

– Она азари, – отрезал Явик. – У нее не может быть чисто научного интереса к процессу размножения. Уже в мое время они были такими. Некоторым из моей расы нравился тот азарт, с которым азари пытались заманить нас в постель. Но протеане хорошо понимают разницу между размножением и получением удовольствия. А отношения с азари чаще всего обозначают первое.

– Думаю, что это не исключает второе.

Явик повернулся к Шепарду, его две пары глаз пробежались взглядом по фигуре капитана снизу вверх так, что тот почувствовал себя неуютно.

– Тебе неизвестна анатомия и физиология протеан, Шепард, – сказал он не таким холодным тоном, каким говорил обычно. – Сложно судить о том, чего не знаешь. Но я мог бы, – его тонкий рот скривился во что-то, неуловимо напоминающее недобрую усмешку, – позлить азари, и рассказать все тебе. А ты уж сам решишь, как поступить с этой информацией.

«Представитель вымершей пятьдесят тысяч лет назад расы собирается рассказывать мне о пестиках и тычинках, – пронеслось в голове у Шепарда. – СУЗИ пустила по вентиляции какой-то наркотик?»

– Как-нибудь в другой раз, – выдавил из себя капитан и оставил Явика в его отсеке.

***

Шепард ехал в лифте вниз. Там, на пятой палубе находилась оружейная, а сейчас больше всего на свете ему хотелось взять что-нибудь поувесистее и помногозаряднее и расстрелять уйму мишений, чтобы выбить из головы послевкусие от сегодняшних разговоров с командой. Что, вообще, происходит? Они все разом сошли с ума? Капитан почему-то не сомневался, что даже те, к кому он решил не заходить, вели бы себя похожим образом. Двери лифта открылись…

И Шепард тут же наткнулся на Вегу, стоявшего прямо у выхода.

– Потанцуем, Локо? – без предисловий поинтересовался Джеймс, и хотя эту фразу в исполнении Веги капитан уже слышал раньше, сегодня она приобрела какие-то новые – неприятные – смыслы.

– И ТЫ ТУДА ЖЕ??? – выкрикнул Шепард, голова у него закружилась, и он рухнул прямо под ноги опешившему Веге.

***

Сквозь туманную пелену капитан слышал обрывки разговоров.

– Вега! Ты что, ему своим кувалдой-кулаком врезал?

– Да ничего я не делал. Он сам свалился, док!

– Я же говорила, надо как-то бережнее к нему относиться.

– Я пыталась бережнее, но он убежал, сказал, что занят…

– Он всегда занят, это понятно. Ему за сутки приходит прорва личных сообщений. В половине из них – направление на новые миссии.

– Я пытался с ним поболтать, как обычно, шутку рассказал о беседе с СУЗИ, но он как-то странно отреагировал…

– Думаем, Шепард-капитан испугался нашего небольшого сбоя в речевом блоке. Сбой уже устранен.

– Не думаю, что Шепард нуждается в бережном отношении. Для человека он достаточно крепок. Выдержал записи нашего маяка…

– По-моему, он вообще не хочет, чтобы мы к нему лезли.

– Серьезно, майор? Предлагаете забыть о капитане?

– Предлагаю перестать лезть к нему без повода. Мне кажется, он хочет тишины.

– Это бред…

Бред или не бред, но Шепард заметил, что внезапно стало тихо. Он полежал еще несколько секунд с закрытыми глазами, а потом открыл их и осмотрелся. Он находился на своей кровати в своей каюте.

И здесь было пусто и тихо. Он сел, все еще не веря в обрушившееся на него счастье.

– И все-таки ты параноик, Шепард, – сказал он сам себе и усмехнулся. – А еще у тебя лучшая в мире команда.

@темы: категория: gen, Mass Effect: Джефф "Джокер" Моро, Mass Effect: СУЗИ, фандом: Mass Effect, Mass Effect: коммандер Шепард, время действия: третья игра, Mass Effect: Гаррус Вакариан, Mass Effect: Джеймс Вега, Mass Effect: доктор Чаквас, Mass Effect: Кайден Аленко, Mass Effect: Легион, Mass Effect: Лиара Т'Сони, Mass Effect: Саманта Трейнор, Mass Effect: Явик, Фанфики, жанр: юмор, рейтинг: PG

---

Firefly/Serenity. "Никто" (после фильма, Саймон, Мэл)

Название: Никто
Автор: igrushka13
Бета:  WTF Firefly&Serenity
Размер: мини, 1011 слов
Персонажи: Саймон, Мэл
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: после фильма "Миссии "Серенити"
Краткое содержание: Саймону казалось, что после Миранды у них два пути: стать героями или стать преступниками...

Никто

После того, что случилось, у них было два пути: стать героями или стать преступниками. Никто в команде «Серенити» не знал, как это произойдет. Может быть, они однажды проснутся утром — завтра, послезавтра, через неделю, месяц — и поймут, что вот она — слава. У них все хотят взять интервью, каждый спешит подсунуть им хоть какую-нибудь бумажку для автографа, модельеры с центральных планет шьют платья для Кейли, Инары и Зои, Джейну вручают эксклюзивную пушку, которую он назовет Надеждой (или Любовью, кто знает Кобба). Они же, мать вашу, глаза всем открыли на действия правительства! Уошу бы поставили памятник, Саймон бы книгу мемуаров написал. Пафос, блин, просто зашкаливал бы, если бы они стали героями.
Но они ими не стали.
А может быть, однажды утром они бы проснулись преступниками. Собственно говоря, они и раньше занимались не совсем легальными вещами: возили контрабанду, мародерствовали и даже грабанули больницу на Ариэле. Вернее сказать, они легальными-то вещами занимались редко. Но в то утро они бы стали самыми разыскиваемыми во всей галактике преступниками. Их фотографии висели бы на стенах в самых мелких полицейских участках самых захолустных городков на самых окраинных планетах. За них бы назначили охренительную награду — за всех, а не только за Тэмов, как раньше. Они бы не могли и шагу ступить, чтобы люди у них за спинами не начинали перешептываться. Они бы стали преступниками, потому что Альянс не прощает тех, кто рассказывает правду о нем.
Но они ими не стали.
Когда «Серенити» опустилась на первую планету после произошедшего, все были настороже. Сейчас, прямо сейчас все и решится – герои или преступники?
Но ничего не произошло. Жизнь шла своим чередом, корабли садились и улетали, возили законные грузы и контрабанду. Местные шепотом рассказывали жуткие истории о Пожирателях и только качали головой, слыша о том, что на соседнюю планету уже напали и выжили там очень немногие. И по-прежнему можно было услышать:
— Откуда вообще взялась эта зараза — Пожиратели?
— Говорят, они увидели край вселенной и сошли с ума.
— Вот ты балбес! Нет у вселенной края.
— Значит, бесконечность увидели, чего цепляешься? Главное, что все равно свихнулись.
Саймон как-то попытался вмешаться в такой разговор, объяснить, что во всем виноват Альянс, и получил по морде.
— Как такое вообще может быть? — возмущался он, сидя за столом в кают-компании. Губы у него были разбиты, а под заплывшим глазом красовался синяк. — Они что, ничего не знают?
— Знают они все, — ответил Мэл. Праведное возмущение доктора, казалось, его не тронуло, он продолжал есть, как ни в чем не бывало.
— Но тогда я ничего не понимаю, — растерялся Саймон. — Зачем все эти прежние слухи, если они знают, что устроил Альянс? Если они знают правду.
— А это что-то меняет? — взглянул на него капитан.
— Конечно! – категорично заявил доктор. — Это все меняет. Это значит, что Независимые были правы, когда не хотели объединения, потому что с таким правительством, которое делает из своих граждан монстров, нельзя объединяться.
Мэл улыбнулся. Когда Рейнольдс так улыбался, Саймон каждый раз чувствовал себя ребенком, который многого еще не понимает в этой жизни, хоть и считает себя взрослым.
— Нет, док, я не об этом спрашиваю. Лично для людей на этой планете правда об Альянсе, эксперименте на Миранде и Пожирателях что-то меняет? У них будет больше продовольствия? Денег? Лекарств? Альянс пришлет сюда войска, чтобы защитить их, если Пожиратели явятся?
— Нет, но…
— Вот и все, — пожал плечами Мэл. — Центральные планеты останутся центральными планетами, окраинные — окраинными, а Пожиратели — Пожирателями, и не важно, откуда они взялись.
— Но так не должно быть, — покачал головой Саймон. Ему вспомнилось, как в медицинском университете они с друзьями обсуждали войну с Независимыми. Особенно ожесточенные споры разгорались после пары бутылок коньяка из родительских запасов. Да, они тогда становились ярыми сторонниками Альянса или «коричневых плащей». Как легко было говорить о благе для всех, о котором заботится правительство центральных планет, и как просто было отстаивать желание окраин быть независимыми, чтобы сохранить свои традиции или еще какую-то заумную фигню, до которой в действительности окраинным не было никакого дела. Саймон гордился своим умением спорить. И вот все его умения разлетелись о капитанское: «Лично для этих людей правда что-то изменит?»
— Мы должны были стать героями, — сказал он угрюмо.
— Ага, — кивнул Рейнольдс. — И за нами должна была подняться революция и все такое.
— Да.
— Чушь, — отрезал капитан.
— Но ведь у них, — Саймон махнул рукой, словно указывая на планету за переборками «Серенити», — ничего нет. Они должны хотя бы попытаться изменить что-то.
Мэл тяжело вздохнул:
— Сейчас у них есть место на этой планете и хоть какая-то работа. Никто не может гарантировать, что станет лучше, если они поднимутся против Альянса.
— Тогда почему нас не объявили вне закона? — Саймон начинал злиться, ему хотелось хоть как-то досадить капитану. — Дали бы награду за мертвых, и нас бы пристрелили на первой же планете.
— А зачем? — в голосе Мэла звучала усталость. — Мы — не больше, чем мухи на теле Альянса. Делать нас героями или преступниками — слишком жирно. Мы — никто.
Он встал, подхватил пустую тарелку и, сунув ее в раковину, собирался выйти из кают-компании, когда Саймон спросил его:
— Зачем тогда мы пытались распространить информацию о Миранде? Какой в этом смысл?
— У нас не было выбора, — ответил капитан. — Если бы мы этого не сделали, то Альянс точно объявил бы нас вне закона. Мы бы шагу не могли ступить ни на одной из планет. Ну или бы мы стали героями. Посмертно. А мы — никто, и мы живы. Этого достаточно.
И вышел из кают-компании, оставив Саймона наедине с этой странной логикой. Слова капитана все крутились и крутились у него в голове и, в конечном счете, он пришел к выводу, что быть никем в этом безумном мире — достижение. Вывод этот никогда бы не пришел на ум тому Саймону, который спорил с друзьями-студентами под бутылочку дорогущего коньяка. Тот Саймон Тэм никогда не обворовывал больницу, никогда не убивал, тот Саймон никогда не поверил бы, что Альянс может ставить на людях — живых людях! — эксперименты, как на его сестре. И в то же время он никогда не мог бы и представить, какими жестокими и циничными могут быть люди с окраинных планет... Или нет, возможно, он это и представлял, но уж точно тот Саймон никогда бы не предположил, что причина их безжалостности кроется в банальном желании дожить хотя бы до завтра.
Тот Саймон был ребенком.
— А нынешний — никто, — проговорил Саймон вслух и вдруг улыбнулся: — И даже гордится этим больше, чем если бы стал героем.

@темы: категория: gen, Firefly/Serenity: Мэл Рейнольдс, фандом: Firefly/Serenity, время действия: после фильма, Firefly/Serenity: Саймон Тэм, Фанфики, жанр: драма, рейтинг: G

---

WTF Person of Interest

Закончилась Зимняя битва. Вообще, игра за фандом Person of Interest была большим приколом, потому что нас изначально-то было совсем мало, а до визитки дожили только мы с  Sei. Дело было так: списываемся, значит, мы с ней в скайпе, и выясняем, что она - переводчик, а я - автор, рисовать не умеем, делать клипы не умеем... Нормальные люди должны были бы отступить! Но у нас что-то перегорело в голове...
И МЫ СОБРАЛИ ВИЗИТКУ!
Честно говоря, я думаю, у нас обеих в голове постоянно горела мысль уйти, бросить все, потому что, ну серьезно, закрывать выкладки вдвоем? Если мы обе пишем? Но, наверное, сыграло то, что мне не хотелось подвести Сей, а ей - меня Вот так и получилась визитка. Сей - замечательно веселый человек! Очень рада, что с тобой познакомилась
И тут в команду вернулся капитан  lorenell, у которой был сломан комп, и пришел шикарный художник -  Fish.. lorenell оказалась мастером на все руки: и клипы делала, и коллажи, и писала тексты! Без нее мы бы зависли в визуальных выкладках, если бы остались только с Сей. А рисунки  Fish. были убийственно прекрасны.
Итаааак! Тем, кто хочет узнать авторов наших выкладок, идти сюда:

ДЕАНОН

(под картинкой ссылки на все работы)

Визитка
Текстовая выкладка: Рейтинг G-PG-13: Драбблы | Миди
Визуальная выкладка: Рейтинг G-PG-13: Арт/клипы
Текстовая выкладка: Рейтинг R-NC-21: Тексты
Визуальная выкладка: Рейтинг R-NC-21: Арт/коллаж/клип
Челлендж: Стрип/пирожки/сеты аватар/фанмикс

запись создана: 05.02.2013 в 22:43

@темы: WTF Person of Interest, Winter Temporary Fandom Combat

---

Фанфик с Пледа-2013. "Второй шанс"

Фанфик с Пледа-2013. Внезапно РПФ, чего я обычно не пишу. Для меня РПФ - это история, в которой героев почему-то зовут, как актеров из какого-нибудь фильма или сериала. Собственно говоря, именно так я и придумывала сюжет этого фанфика: просто историю, где было бы два героя и еще кто-нибудь, а потом почти механически распределила роли. В комментариях к фанфику очень часто попадалось, что Дженсен/Женевьев - это сквик, жутчайший сквик. Я спросила - а если заменить Женевьев на Даннил, будет лучше? Мне ответили, что, видимо, автор увидел здесь именно Женевьев, так что какая разница, что бы было, если бы была Даннил. Черт. Я не "видела" там Женевьев, для меня Женевьев - всего лишь имя, оно не может меня сквикать. Хотя, да, если подумать, то чисто внешне мне легче представить в той роли, которую играет Женевьев в сюжете, именно Женевьев Кортез, а не Даннил. Но если такой уж жуткий сквик у многих Дженсен/Женевьев, то я могла бы с той же легкостью представить и Алону Талл. Так было бы лучше? Мне действительно интересно.
Еще забавно, что я с трудом вместилась в 30 000 знаков. Пришлось даже с десяток слов убрать, чтобы не выходить за пределы. И тут есть смешной момент. Эклз. Вот, где сказалось, что я не пишу и не читаю в большом количестве джей2. Не знала, что принято писать эту фамилию с одной к. И этим "Экклз" испугала кучу народа. Очень стыдно, вообще-то. Могла же заглянуть в нужные места и узнать. Так вот, если бы сразу написала с одной к, те десять слов убирать бы не пришлось. Кстати, в теперешней редакции в фанфике фамилия Дженсена записана с одной к. И сейчас фанфик отредактирован  Oriella! За что ей огромное спасибо, потому что себя править у меня выходит совсем плохо - я знаю, как должно быть написано, поэтому вижу именно это написание и не замечаю опечаток.
Кажется, все?
Еще можно предупредить, что время действия фанфика - конец тридцатых годов двадцатого века. Если бы не жесткие ограничения по размеру, то можно было бы вставить больше описаний и стилизовать под нуар. А вообще, в фанфике осталась без ответа куча вопросов.

К фанфику есть иллюстрация! Если учесть, что к моим фанфикам есть всего лишь несколько иллюстраций, каждая новая вызывает во мне бурю эмоций.
Автор  teaching_s**ks. Женевьев Кортез

Название: Второй шанс
Автор: igrushka13
Бета:  Oriella
Жанр: гет, романс, мистика
Пейринги: Джаред/Женевьев, Дженсен/Женевьев
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Герои являются вымышленными и отношения к реальным людям не имеют
Саммари: Сложно отомстить, если ты мертв. Но Дженсену выпадает второй шанс...

Второй шанс

Если твое имя Дженсен Эклз и тебя угораздило нарваться на полицейскую засаду прямо около банка, значит, ты не можешь постучаться в любую квартиру и попросить вызвать тебе скорую. Даже в Чикаго сложно притвориться добропорядочным гражданином, когда по животу у тебя расползается кровавое пятно. Даже здесь обратят внимание, если в руках у тебя автомат. Дженсен оставил оружие в машине. Если его все-таки возьмут, толку от автомата будет немного. Он мог бы забрать с собой еще парочку копов, прежде чем его изрешетят, но это все. Свою жизнь Эклз всегда считал дороже, чем два-три полицейских. Он не понимал тех, кто был готов к такому размену. Коллинз чудом вывез его из засады и даже оторвался от погони прежде, чем хлещущая из простреленного горла кровь его добила, и Ford V8 затормозил в темном проулке, а водитель уткнулся лицом в руль. И теперь Дженсен собирался жить и прожить достаточно долго, чтобы разобраться с детективом Падалеки. Пули из его пистолета сейчас сидели у Эклза в кишках.
Из-за этого было неважно, что он собирался делать.
Падалеки он знал давно. Еще с того времени, когда они оба, двое мальчишек в ботинках со стельками из газет, чтобы прикрыть дырявые подошвы, пытались чистить обувь на улице, работать курьерами и вообще делать хоть что-нибудь, чтобы получать гроши. Два шалопая примерно одного возраста, живущие недалеко друг от друга, просто не могли не познакомиться. Они совались тогда во все, что угодно, но нигде не хотели брать мальчишек в перешитой десяток раз одежде и дырявых ботинках. Любой хозяин магазина ждал, что они утащат что-нибудь. И был прав, в общем, потому что тащили, да. Дженсен уж, по крайней мере, точно.
А потом была банда Джеффри Дина Моргана, куда Дженсен затащил Джея. Тот был долговязым и неуклюжим, пытался подрабатывать в булочной, но выходило не очень хорошо. Эклза карьера пекаря не прельщала. Как, впрочем, и карьера портного или бухгалтера (а его отец был именно бухгалтером). Все они не давали ни единого шанса разбогатеть, а ему до тошноты осточертело считать каждый цент, как это делала его мать. Он учился вскрывать замки и «щипать» кошельки из карманов. Денег от этих занятий хватало на то, чтобы одеваться лучше, чем Джаред, и выкинуть, наконец, дырявую обувь. Вместе с элегантной одеждой и нахальной улыбочкой на губах вокруг Дженсена появились красивые женщины. Если уж не красивые, то точно богатые. Банда Моргана была следующей стадией. Она давала не только постоянную «работу», но и статус: он был не мелким карманным воришкой или домушником, он теперь мог многое. Правда, «работа» на банду оказалась грязнее, чем вытаскивать кошельки из сумочек и карманов, но Дженсен справился. Вывернуло после первого убитого, помутило немного после второго, а потом он перестал их замечать.
Удивительно, что при всем этом они с Джеем еще оставались друзьями. «Сухой закон» недавно отменили, и теперь, когда они заваливались в бар, Джаред настаивал, что сам будет платить за свою выпивку. И каждый раз выпивал больше, чем способен был оплатить. Дженсен смеялся, хлопал его по плечу и запросто добавлял Падалеки недостающие деньги. Того явно коробила эта небрежность в отношении финансов. В конце концов, Джаред сдался и тоже оказался в банде Моргана. Не на последних ролях, кстати. Оказалось, что при всей внешней неуклюжести и кажущейся наивности у Падалеки отлично было с головой. Он разбирался во всех делах банды. Мог сходу просчитать что-то, выбрать лучший вариант. Джеффу он нравился, и Дженсен, что уж говорить, гордился тем, что именно он привел сюда Падалеки.
А потом появилась Женевьев Кортез. Девятнадцатилетняя красотка в простеньком платье и шляпке с какими-то глупейшими цветами. Ее темные волосы были уложены скромными волнами. Она была племянницей Джеффа, поэтому никто в банде в своем уме на нее даже смотреть не пытался. А Джей вот влюбился как идиот. Кретин. Скажи, что ты от Моргана, щелкни пальцами – и к тебе слетится стайка девушек, готовых на все. Ему же нужна была Жен.
Эклз пытался его вразумить, затем помочь как-то. Но как поможешь, если ты в банде, которая держит в страхе весь город, а она – ангел во плоти? И к тому же племянница босса. Дженсен не понимал, зачем Джею вообще все это было нужно.
А потом он увидел, как Женевьев стащила – украла, черт, «стащила» какое-то грубое слово по отношению к ней – он увидел, как она украла колье в ювелирном салоне. Было что-то такое в ее лице или в глазах, из-за чего, глядя на нее, стыдно было подумать, что эта девушка может украсть что-то. Она даже сумочку открыла, чтобы у хозяина магазина не осталось ни малейшего подозрения. Дженсен не знал, куда она спрятала колье, и его воображение рисовало ему весьма пикантные картины. Возбуждающие картины. Манящие. Затягивающие, как удавка на шее.
Смертельные картины…
Может быть, поэтому они никак не хотели покидать его фантазии.
Он знал Джея: тому в голову иногда приходили совершенно безумные мысли. Он не всегда ими делился, но Дженсен постоянно замечал их последствия. Он не представлял, как Падалеки решился поговорить с Морганом о Женевьев, но тот сделал это – и у него получилось, что самое забавное. Джефф, наверное, пообещал свернуть Джареду шею, если тот хоть как-то обидит его племянницу, но они теперь были вместе. А у Дженсена остались только воспоминания о том, как Женевьев Кортез украла колье в ювелирном магазине. Воспоминания и фантазии.
Наверное, он бы смог с этим смириться, если бы однажды вновь не увидел ее в магазине, и… И черт! Она опять повторила свой «фокус с исчезновением». На этот раз это была какая-то подвеска. Дядя мог бы ей купить такую, даже не заезжая домой, чтобы достать деньги из сейфа. Ему хватило бы того, что он обычно носит с собой в бумажнике. Но она ее стащила, сперла, стырила. Дженсен смотрел на нее и чувствовал, что задыхается. Он вытащил булавку, удерживающую узел галстука, и потянул его вниз. Он так резко дернул воротник рубашки, что вырвал пуговицу с куском ткани, и сделал глубокий вдох. Легче не стало.
И не становилось. У Эклза появилось странное ощущение, что Жен знает, когда он на нее смотрит. Остальное время она действительно ангелочек, а потом вдруг – быстрый взгляд через плечо. Из-под длинных темных ресниц. И за ними – огненные чертики в черных зрачках. Дженсен видел, как она курит, зажимая сигарету между вытянутыми длинными пальцами. Медленно выдыхает дым и смотрит сквозь него. Он видел, как она играет ножом, и был уверен, что Жен сумела бы его применить. Он видел, как она стреляет – под присмотром дяди, да, но при этом так хладнокровно метко для ангелочка.
А Джаред, похоже, ничего этого не замечал. Гулял с ней, дарил ей цветы, чуть ли не стихи писал. А может, и писал, Дженсен бы не удивился. Правда, с Падалеки Жен действительно была пай-девочкой, глупой и наивной простушкой.
Эклз отлично помнил тот день в мае тридцать седьмого. Джей был занят по делам Моргана, а Женевьев собиралась съездить к матери. Дженсен повез ее. Она была племянницей босса и девушкой друга, он знал свое место, он вел себя как джентльмен. На обратной дороге Женевьев попросила его остановиться. Он съехал на обочину и повернулся к ней. Она сидела рядом на пассажирском сиденье. Она долго смотрела в окно перед собой, словно давая ему возможность насладиться ее профилем, а потом повернулась и поцеловала его. Губы у Женевьев казались мягкими и горячими, будто у нее был жар. Дженсен целовал ее, уже прижимая к себе, гладя ее спину, так отчетливо чувствующуюся под тонкой тканью платья. Он тогда подумал, что вряд ли был у нее первым. Тут он не имел в виду Джея, он имел в виду других мужчин, которые были у нее до них обоих. И эта мысль почему-то не показалась ему омерзительной, а, наоборот, до сумасшествия возбудила.
Они вернулись домой только вечером. Платье Женевьев было поправлено, прическа убрана волосок к волоску, легкий макияж был аккуратен и невинен. Костюм Дженсена тоже не давал ни малейшего намека на произошедшее в дороге. На следующий день Джаред сделал Женевьев предложение, и она его приняла…
Тогда Эклз так и не смог понять, что он чувствует по этому поводу. В его голове словно были две отдельные, непересекающиеся сцены, на одной из которых Женевьев готовилась к свадьбе, смеялась и целомудренно чмокала Джареда в щеку, а на другой… На другой она вскрикивала от удовольствия, лежа под Дженсеном на заднем сиденье Ford’а. Ее юбка задрана до пояса, одна босоножка еще на ноге, а другая упала куда-то между сиденьями. Жен вцепляется ему в шею, в волосы и жарким дыханием шепчет ему в ухо: «Еще… еще…»
Наверное, в конечном счете он бы пришел к какому-то другому выводу, не к тому, к которому пришел, но на следующий день после свадьбы Джеффри Дина Моргана и почти всю его банду взяла полиция. Адвокаты, конечно, вытащили бы всех, но с такими обвинениями, а вернее, с такими доказательствами, не вытаскивали. Доказательств действительно было много.
Потому что Джаред, который был в курсе всех дел, сдал всю банду.
Полиция арестовала всех, кроме Дженсена и нескольких «шестерок». Позже выяснилось, что Джей был полицейским, работающим под прикрытием. Как это случилось? Когда это произошло? Эклз с трудом мог ответить на эти вопросы. Лет пять назад Джаред какое-то время жил в Сан-Франциско. Ездил к тетке, как он говорил. Может быть, именно тогда все и случилось? Уехал он горе-Джеем, а приехал офицером Падалеки?
Наверное, если бы этого всего не произошло, в конечном счете Дженсен возненавидел бы Женевьев – ветреную двуличную сучку, но сейчас его ненависть переключилась на Джареда. «Хорошо устроился, ублюдок, – думал он. – Хренов коп. И сам чистенький остался, и начальство по головке погладит, и жену себе отхватил». Последнее угнетало, пожалуй, сильнее всего. Если вся жизнь Джея в банде была фикцией, то Женевьев оставалась миссис Падалеки.
На самом деле, кроме вопросов о Джареде, Эклза мучил еще один: почему не арестовали его? Джей-то стопроцентно знал, чем Дженсен занимался. Если знать, где копать, улик бы хватило на хороший срок. Однако он был будто бы ни при чем. Он не сомневался, что Морган предположил, что он скорешился с полицией, если уж Падалеки коп.
Дженсену вспомнился разговор с Джеем после произошедшего.
– У тебя есть второй шанс, – сказал ему Джаред. Он был настолько серьезен, что Эклз, наверное, рассмеялся бы, увидев такого Джея в другой ситуации. Это походило на то, как родители говорят детям, как тем следует себя вести. Но сейчас Дженсену было не до смеха.
– Второй шанс на что? – хмыкнул он.
– Второй шанс, чтобы начать жить честной жизнью, – в голосе Джареда звучало столько убежденности, что она была осязаема. – Не с такими, как Морган.
– Честной бедной жизнью? – Дженсен выделил второе слово. – Может, мне в полицию пойти, а?
– Может, – кивнул Джей. – В полиции всегда найдется место для честных копов.
Эклз фыркнул и ушел. Честный коп? Из него? Ты слишком наивен, Джаред.
Именно тогда они с Коллинзом ограбили свой первый банк. Чтобы доказать всем. Отлично прошло, кстати. И второй взяли очень прилично. Разве только пришлось слегка пострелять, но Дженсен этого не боялся.
Каждый раз, когда он держал кого-то под прицелом в банке или уже отрывался от погони, он думал, каково бы было, если бы рядом с ним была Женевьев, и сам смеялся над собой – гребаные Бонни и Клайд. Но к мысли этой он возвращался раз за разом. Женевьев на пассажирском сиденье, она оборачивается, пытаясь высмотреть в заднее окно автомобили полиции, от этого движения юбка чуть задирается, оголяя колено и нежную кожу выше него… Он кладет руку ей на бедро, и она смеется.
Потом была еще парочка удачных ограблений. В пятый раз получилось скверно. Они задержались, замедлились. Поэтому, когда вышли, их ждала полиция. Они стреляли, в них стреляли. Полицейских, конечно, было больше, удивительно, что они с Коллинзом не нахватали пуль полные головы.
При каждом шаге внутренности разрывало болью. Дженсен прижимал к животу рукой пальто и пиджак под ним, но чувствовал, что кровь не останавливается, затекает под ремень и течет по ногам. Он сглотнул, во рту было горько и гадко. Руки были скользкими и липкими. Кровь вытекала толчками при каждом шаге. Дженсен привалился к стене дома, образующего этот проулок. Надо идти, надо уйти от машины. Хотя логика и говорила ему, что идти долго он вряд ли сможет, но он все равно шел. Ему хотелось найти какое-нибудь место и лечь, казалось, что он очень устал. Но Дженсен знал, что это не усталость: стоит ему лечь, и он уже не встанет. Не будет никакой мести детективу Падалеки. Детектив Падалеки уже сделал все, что мог: забрал Женевьев, заставив ее выбрать только одну роль наивной дурочки, и убил друга. Хорошо, бывшего друга. Нынешнего врага. Интересно, что будет, когда «другая сторона» Женевьев проявится? Хотел бы он посмотреть на рожу Падалеки в этот момент. Против воли Дженсен усмехнулся.
Он поднял голову, пытаясь осмотреться и понять, где находится, но табличек с названием улиц здесь не было, да и перед глазами плыло так, что он вряд ли смог бы разобрать буквы. Других знаков, которые помогли бы ему сориентироваться, он не видел. Проулок заканчивался глухой кирпичной стеной, на которой одиноко и тускло горела лампочка, а под ней была дверь, некогда зеленая, но краска облупилась. «Тебе не все ли равно, где сдохнуть?» – спросил себя Дженсен. Вообще-то ответом на этот вопрос всегда было – «я не собираюсь подыхать», но три пули в животе заставляли пересмотреть это.
Дженсен оттолкнулся от стены, его качнуло, он с трудом удержался на ногах. Чтобы добраться до двери, пришлось идти, чуть ли не цепляясь за кирпичную кладку. Стена оказалась холодной и мокрой, как в подвале. Когда он все-таки добрался до двери, то тяжело дышал, словно бежал долго. От боли он едва мог выпрямиться. Он чувствовал, как кровь выталкивается из ран между пальцев. Она была теплой, а ему самому становилось все холоднее.
Он почти не помнил, как открыл дверь. Была ли она заперта? Пришлось ли ему вскрыть замок? Или он просто нажал на нее, и она распахнулась? Он не знал. Ему казалось, что он стоял, прижавшись к косяку, потом моргнул, а когда открыл глаза, оказалось, что он сидит в каком-то темном помещении, привалившись спиной к стене. Удивительно, что он вообще смог открыть глаза. Сейчас, когда он сидел, кровь сбегала назад, за спину, и рубашка сзади неприятно намокала и становилась холодной. Еще когда Дженсен увидел дверь, то решил, что это запасной выход из бара, но сейчас он понял, что находится в комнате. Она была небольшой, квадратной и без мебели. Других дверей, кроме той, через которую он вошел, не имелось. Единственное окно давало мало света. На улице уже темнело, фонарей поблизости не было. Темнеющее небо выкрасило комнату в серо-синие тона. Какого цвета были стены при нормальном свете, Дженсен не сказал бы. Он прищурился, стараясь разобрать, что видит, и вдруг понял, что все стены исписаны именами. Со всех сторон на него смотрели Джоны, Джеки, Вирджинии, Кэролайн, Бетси… Самые верхние располагались как раз на уровне вытянутой руки высокого мужчины, а самые нижние – прямо у пола. Он медленно поворачивал голову: имен было очень много, словно кто-то поставил себе задачу перечислить все существующие, но сбился и начал вписывать имена по второму и третьему кругу. «Какого черта это кому-то надо?» – подумал он. Мысли в голове перетекали медленно, точно вымазанные патокой. Ответа на этот вопрос он не знал и даже предположить не мог. Комната с одним выходом на улицу? Действительно, зачем она?
Веки становились все тяжелее и тяжелее, после каждого моргания ему приходилось приложить усилия, чтобы открыть глаза.
– Второй шанс, Джей? – прошептал он вслух. – А третий дашь? Может, я все-таки стану копом.
Он бы рассмеялся, если бы на это были силы. Повинуясь внезапному порыву, Эклз ткнул пальцем в кровавое пятно у себя на животе и, практически лежа на полу, написал на стене: «Дженсен».
А потом закрыл глаза. Он знал, что больше их не откроет.
*
Удивительно, но ничего не болело. Он чувствовал, что пояс штанов под ремнем затвердел от высохшей крови, а рубашка на спине, на которой он лежит, мокрая и холодная. Пальто, наверное, тоже мокрое.
«От крови», – вдруг ворвалось в мысли, и от неожиданного воспоминания о том, что случилось, Дженсен дернулся и сел. И дернулся еще раз, ожидая боли.
Но ее не было. Вообще. Совсем.
Он распахнул пальто и уставился на живот: жилетка и рубашка под ней были насквозь пропитаны кровью. Он принялся ощупывать себя, потом расстегивать одежду… Огнестрельных ран на животе не было. Кожа была целой, хоть и перепачканной. Он зажмурился. Не сон же ему приснился, в самом деле. Пытались же они с Коллинзом ограбить банк. На выходе их ждала засада. Обоих подстрелила полиция. Все так.
Вот только трех пуль Падалеки в животе сейчас не было. Какое-то время он просто смотрел на свой живот, будто ожидая, что раны появятся вновь. Но ничего не произошло. Он сидел в пустой темной комнате, на улице наступила ночь, свет от окна был призрачным, каким-то нереальным. Дженсен взглянул вправо вниз, на стену, где написал свое имя… Оно по-прежнему было там, только кровь, казавшаяся ему флуоресцентно-яркой, когда он писал, теперь была темной, не то впитавшейся в стену, не то ставшей ее частью.
Может быть, кто-то другой еще сидел бы здесь, пытаясь разобраться в произошедшем, но не Дженсен. Он всегда любил действие. Одна мысль вдруг поразила его, затмив все остальные.
Он был жив. А это значило, что ничто не сможет ему воспрепятствовать отомстить Джареду.
– Второй шанс, Дженсен, – сказал он себе. – Как ты им распорядишься?
*
Он решил не высовываться. Полиция знала его в лицо. Наверняка они нашли машину с Коллинзом, и там было море крови Эклза на пассажирском сидении. Копы могли прийти к выводу, что он мертв. И Дженсен предпочел им в этом помочь. Пальто у него было черным, так что если не присматриваться, не разберешь, что на спине кровавое пятно. Он застегнулся на все пуговицы, чтобы скрыть костюм и рубашку. Он долго шел пешком, выбираясь из центра города на окраины. Там Дженсен снял комнату в мотеле и, не раздеваясь, завалился спать.
Ему снились странные сны. В них он лежал на полу в той комнате. У него больше не было сил зажимать раны на животе, и кровь текла и текла, впитываясь в его пиджак и пальто. Он смотрел на буквы на стенах, и ему казалось, что единственное написанное имя – это его собственное, остальные – просто часть штукатурки. Они возникли из стены, выросли, как плесень. И только кровавое «Дженсен» светилось почти у пола. Он словно видел все в огромном увеличении: отпечаток указательного пальца в начале каждой линии, собравшуюся по краям кровь и размазанные высохшие полосы в середине, каплю внизу каждой буквы, уже не жидкую, а вязкую. Во сне он рассматривал их очень долго. А потом они начали изменяться – входить в стену. Они стали ее частью, как и остальные имена. Именно тогда Дженсен почувствовал жгучую боль в животе, он и не знал, что во сне может быть настолько больно. Что-то трижды ударилось об пол. Пальто приглушило звуки. Эклз знал, что это три пули, которые убили его. Они вышли, вылетели обратно, словно кто-то прокрутил пленку назад. Пробитые внутренности зарастали. Раны стягивались. Теперь только окровавленная одежда напоминала о том, что произошло.
Он проснулся, когда день уже был в самом разгаре. Сон о странном излечении его так и не отпускал. Дженсен поворачивал голову и краем глаза будто бы опять видел стены той испещренной именами Комнаты. Она стояла за ним, не давая себя рассмотреть, но ожидая чего-то.
*
Чего ждала Комната, он выяснил уже скоро, когда киллер Моргана попытался его убить. Вернее, он действительно убил Дженсена, тот знал это, но, закрывая глаза, он увидел не темноту, а выступающие из-за спины и смыкающиеся перед ним стены той Комнаты.
Когда он открыл глаза, он был в ней. Лежал на полу. Ничего не болело, а рядом с виском на полу валялась пуля. Он снова был жив.
*
Дженсен знал, что это неправильно. Не бывает, чтобы вот такие вещи давались просто так. Ему дважды подарили жизнь. Логично предположить, что за это что-то потребуют взамен. И плата будет немаленькая. Уж если бы у него было умение воскрешать людей, он бы точно потребовал что-то очень крутое.
Однако больше этого Эклза занимала другая мысль: месть Падалеки. За все. За предательство, за то, что Дженсена не посадили, за то, что Морган теперь считал его стукачом. Киллер доказывал, что четыре ограбления банка Джеффа не переубедили. За то, что теперь ему надо прятаться.
И, конечно, за Женевьев. Миссис Падалеки. Жен, которая кротко улыбалась Джареду и игриво подмигивала Дженсену.
Эклз не знал, будет ли еще работать Комната, но надеялся, что хотя бы раз она его еще сможет воскресить, если уж он по-прежнему видел ее краем глаза. Это давало ему шикарные возможности добраться до Джея.
*
Прошла неделя. Дженсен уже надежно считался мертвым. На это время он уехал из Чикаго, чтобы не попасться на глаза знакомым. Попасть в город он надеялся очень быстро – через самоубийство. Выстрел в голову – и он окажется в той Комнате. Конечно, он не был уверен, что это сработает, но почему нет? В этом даже было своеобразное удовольствие: он не знал, будет ли на этот раз воскрешение, поэтому в кровь выплеснулась ударная доза адреналина, ладонь вспотела, палец подрагивал на спусковом крючке.
Выстрел.
Он открыл глаза уже в Комнате. Сработало, черт возьми, сработало!
*
Дженсен знал, где живет Джей. Они все-таки были друзьями когда-то. В его – в их с Женевьев – квартиру пробраться было несложно. На улице уже темнело, Джаред, как и большинство полицейских, возвращался домой поздно. Где была его жена, Дженсен не знал. «Может, обкрадывает какой-нибудь магазинчик», – злорадно подумал он. Если ее поймают, Джареду будет очень весело.
Эклз сидел в темноте в кресле, стоящем напротив входной двери. Ждать долго ему не пришлось. Падалеки ввалился домой, с трудом вписавшись в дверной проем. Его качало, и даже до сидевшего в гостиной Дженсена донесся запах виски. Джаред, не включая света, поплелся через комнату, где находился Эклз, в спальню, видимо, собираясь рухнуть в постель, но Дженсен, конечно, не дал ему такой возможности.
– Привет, Джей, – тихо сказал он. В ночной тишине это прозвучало как гром. Джаред вздрогнул, резко развернулся, его качнуло, он чуть не упал, и потянулся к пистолету в плечевой кобуре.
Дженсен поцокал языком:
– Не надо, Джаред. Я пришел поговорить.
Конечно, он пришел убивать, пистолет в его руке не оставлял других вариантов. Падалеки это знал, но остановился и свое оружие доставать не стал.
– Я думал, ты мертв, – проговорил он, его язык заплетался.
– Так и есть.
– Я не верю в призраков, – фыркнул Джаред.
– Я мертв дважды, – сказал Дженсен. – Один раз меня убил ты, второй – киллер Моргана. Джефф, знаешь ли, не поверил, что мы с тобой не заодно.
– Весело тебе, смотрю, живется, – Падалеки осклабился.
– Это из-за тебя он пришел к такому выводу, – почти выкрикнул Эклз.
– Ты что, пришел узнать, почему тебя не арестовали? Если настаиваешь, я сейчас исправлю. Ты вломился в мой дом и угрожаешь мне.
Он даже шагнул к Дженсену, и в свете уличных фонарей в его руке сверкнули наручники. Другой рукой он опять потянулся к плечевой кобуре. Прозвучал выстрел, Джаред отступил назад, наткнулся спиной на стену и съехал по ней на пол. С правой стороны на груди начало расползаться темное пятно.
– Ты идиот, Падалеки, – хмыкнул Дженсен. – Я пришел поговорить с тобой, а ты нарываешься на пули. Я же мог тебя убить.
– Так чего не убил? – Джаред взглянул на него исподлобья, он даже не пытался зажать рану. – Ведь ты за этим же пришел.
– Я тебя не понимаю, Джей. Я бы понял, если бы ты был один. Весь такой бесстрашный рыцарь полиции, готовый защищать всех и каждого. Но тебе ведь есть что терять, – он помолчал. – Женевьев. Думаешь, ей будет приятно, если ты сдохнешь? Такая красивая девушка не останется одна, кто-нибудь другой будет ласкать ее грудь, целовать ее…
Он чуть улыбнулся. Улыбка рвалась из него вместе с торжеством. Именно для этого – для этой фразы – он хотел поговорить с Джаредом, а не убить его сразу, как только тот появится на пороге. Он мог бы пристрелить его и просто на улице, тот бы даже не заметил его. Но Дженсену хотелось мести. Настоящей. А она осуществилась бы только в том случае, если бы Джаред понял, сколько он теряет.
Он ждал, что Джей испугается, но тот вдруг рассмеялся. От смеха этого у Эклза мурашки пробежали по спине – слишком он походил на всхлипы. «Так не смеются, так плачут», – подумал Дженсен. И все-таки Джаред смеялся – горько и надрывно. Это нельзя было назвать истерикой. Казалось, что Эклз действительно сказал что-то очень смешное, и Джей просто не мог остановиться. Улыбка триумфа сползла с лица Дженсена, он нахмурился, предчувствуя что-то.
– Ты не знаешь, да? – сквозь всхлипы спросил Джаред. – Конечно, не знаешь, иначе бы не нес эту чушь. Женевьев погибла! – вдруг заорал он. – Понимаешь, ты, урод! Она погибла!
– Что?.. – переспросил Дженсен.
– Твой гребаный Морган убил ее! Нанял киллера. Ты опоздал со своей местью. Мне жаль, что ты жив, такая мразь не должна жить. Но мне уже все равно… Я умру и встречусь с Жен. С моей Женевьев…
Дженсен сидел в кресле и смотрел на Джареда. Вокруг было тихо, но эта тишина походила на звук порванной струны, который заполнял все. Звучал только он и больше ничего. Тонкий гул в ушах, перекрывающий звуки бессонной улицы. «А ведь он прав, – вдруг подумал Дженсен, и от этой мысли в груди стало больно. – Лучшей местью было бы убийство Женевьев. Отнять то, что ценно, чем дорожишь – это лучшая месть». Но как он мог бы когда-то помыслить о подобном, если помнил все, что между ними было? Чертики в глазах Женевьев, настолько не подходящие под ее простенькие платья и шляпки с безвкусными цветами. Как она крала украшения в магазинах и как смотрела потом на продавцов и полицейских – наивно и невинно. Кроме того, он был уверен, что именно Жен уговорила Джареда не арестовывать Дженсена. Он мог сколько угодно думать о том, в каком хреновом положении он оказался из-за этого, на самом деле ему нравилась свобода. Ему нравилась жизнь.
И нравилась его маленькая тайна – та Комната с именами.
Погрузившись в свои мысли, он только сейчас заметил, что Джаред молчит, а его дыхание, наоборот, кажется слишком громким и влажным.
– Джей? – позвал он, но Падалеки не отвечал. – Твою мать…
Не опуская пистолета, он подошел к Джареду и присел около него. Глаза того были закрыты. Эклз осторожно потряс его за плечо, и тот безвольно съехал по стене на пол. Детектив Падалеки еще был жив, но это явно ненадолго. Собственно говоря, за этим же Дженсен и приходил, не так ли?
Не так.
Он приходил за местью, а сейчас в душе было мерзко. Месть должна давать удовлетворение – он всегда так считал, а получил, кажется, только боль. «Вот тебе и второй шанс», – подумал он, убирая пистолет в кобуру.
Имена на стенах за спиной Дженсена трепетали, словно крылья бабочки. Или как пальцы, дрожащие от нетерпения. Он чувствовал, как они жаждут прикоснуться к Джареду. И черт, почему бы ему не дать им сделать это? Ведь это будет настоящая…
*
…месть.
Красное имя «Джаред» вросло в стену не сразу, а лишь когда Падалеки перестал дышать. Через несколько минут после этого Дженсен увидел, как по его груди скатилась пуля и с легким стуком упала на пол. Комната работала.
С удовлетворением Эклз смотрел, как Джаред задергался, резко сел, принялся ощупывать свою грудь, а потом полным ненависти взглядом уставился на Дженсена.
– Что ты сделал? – прорычал он.
– А я думал, что ты спросишь, не в аду ли ты? – усмехнулся Эклз.
– Я должен был умереть.
Дженсен коротко рассмеялся:
– Ты хотел умереть. К сожалению, теперь это невозможно.
Джаред нахмурился:
– Ты несешь какую-то херню.
– О, я несу прекрасную сладкую херню. Ты хотел попасть к Жен, да? Утверждал, что тебя теперь ничего не волнует, и я не смогу отомстить тебе? Так вот, ты ошибся. Я смог. Знаешь как? Ты теперь никогда не сумеешь попасть к ней.
– Ты больной. У тебя плохо с головой.
– Нет. У меня отлично с головой. Просто прекрасно. Эта комната, – он развел руки в стороны, – она оживляет людей, представляешь? Ты умер, а она тебя воскресила. Вон пуля, которой я тебя убил.
Джаред продолжал сидеть на полу и снизу вверх смотрел на Дженсена. В его глазах Эклз видел пылающую ненависть, но в глубине он отчетливо замечал страх. Почти ужас. Дженсен легко мог представить, как сейчас в голове Джея тоненький голосочек спрашивает: «А вдруг все это правда? Вдруг ты действительно больше не сможешь умереть?». Эти гнусные голосочки всегда появляются в подобные моменты.
– Страшно, да? – Дженсен улыбался. В его улыбке не было ничего доброго.
– Наверное, Женевьев была права, – вдруг сказал Джаред.
– В чем?
– Она требовала, чтобы я и тебя сдал. Это было несложно, я ведь знал, чем ты занимался. Я пытался ее переубедить. Мы даже поругались.
– Ты врешь, – процедил Дженсен сквозь зубы. Злорадство сменилось гневом. Зачем Джаред все это говорил?
– Она тебя ненавидела. Я даже не знал, что она умеет так ненавидеть.
– Ты врешь, – повторил Эклз. – Мы с ней переспали, когда я вез ее от матери. Прямо в машине. На заднем сиденье.
Падалеки сжал челюсти. Желваки выделились.
– Я и говорю, она тебя ненавидела, – сказал он. – Считала врагом. Оказывается, было за что.
– Ты знаешь, что она крала вещи? И стреляла по собакам? Курила, пока никто не видел. Думаю, она спала не только со мной.
– Чего ты добиваешься, Дженсен? – голос Джареда звучал хрипло, словно он долго кричал или плакал.
– Хочу, чтобы она для тебя стала врагом. Как я для нее. Или как ты для меня. Или как я для тебя.
– Бред.
– Знаешь такую пословицу? «Враг моего врага – мой друг».
– И кто из нас будет тебе другом? Я потерял логику в твоем круге врагов.
Дженсен не знал, что ответить. Он отвел взгляд в сторону и увидел свое имя на стене. Может быть, не стоило когда-то вписывать его? Или вписывать имя Джареда? Ему казалось, что он хотел мести, но сейчас уже не был в этом уверен. Не в том ли дело, что Жен больше не было? Наивной и игривой, невинной и опасной. Джаред был прав. Месть имеет смысл, когда есть что терять, а тут он словно отомстил сам себе.
– Я не знаю, – тихо сказал Дженсен и вышел из Комнаты в дождливый Чикаго.

---

Кроссовер. Сверхъестественное/Темная Башня. "Дыхание ка"

Название: Дыхание ка
Автор: igrushka13
Фандом: Сверхъестественное/"Темная Башня" Стивена Кинга
Рейтинг: PG
Категория: кроссовер
Герои: Эдди Дин, Дин, Сэм и Джон Винчестеры
Время действия: лето 1987 года (за некоторое время до того, как Роланд Дискейн вытащил Эдди Дина)
Дисклеймер: поиграю и отдам
Примечание: POV Эдди. Для тех, кто не в курсе мира Башни: ка - "судьба, предопределение" на Высоком Наречии
Аннотация: Только ка знает правду...

На вид пацану было лет восемь, не больше. Второй, которого он крепко держал за руку, вообще был малявкой. Эдди бы, скорее всего, сразу перестал о них думать, если бы первый не скользнул по нему взглядом. Ему вдруг показалось, что он ошибся: мальчишка гораздо старше. Было в его глазах нечто, что не соотносилось с восьмилетним возрастом. Если бы Эдди мысленно себе представил эту ситуацию – двое мальчишек около магазина посреди Нью-Йорка, - то его воображение наверняка наполнило бы глаза старшего страхом. Обычный пацан в таких обстоятельствах должен был разреветься. Наверняка засмотрелся на что-нибудь и отстал от матери, а теперь вот не знает, куда идти. «Нечего было лупалки на телок таращить», - сказал бы сейчас Генри и заржал бы, потому что какие могут быть мысли о девчонках, когда тебе восемь? Эдди практически ощущал, как брат тычет его в бок острым локтем – а локти у Генри, несмотря на возраст, переваливший за тридцатник, все равно были острыми и бил он ими сильно, хоть и пытался просто привлечь внимание. «Ща, смотри, он разнюнится, - сказал бы Дин-старший. – И второй тоже завоет, еще и лужу напрудит». Вот только восьмилетний пацан не заплакал. Посмотрел по сторонам и решительно двинулся на стоянку, ведя за собой малыша. Только тут Эдди осознал, что в глазах его был не страх, а настороженность: пацан понимал, что на улице всякое может случиться, поэтому он должен быть постоянно начеку. К тому же он отвечал за младшего брата. Эдди Дин не сомневался, что клоп, который шел рядом с этим решительным пацаном, - его младший брат. Он и сам именно так ходил когда-то с Генри и, несмотря на все его неожиданные тычки, подножки, попытки высмеять по любому поводу, чувствовал себя защищенным. Сейчас на лице меньшего мальчика он видел ту же безмятежность: его не волновало, что они стоят перед огромным магазином и вокруг взрослые люди, а рядом с ним всего лишь его брат, который старше его максимум лет на пять. Восьмилетний пацан был для него надежной опорой, он защитит, он не бросит.

Эдди видел, что мальчики остановились рядом с длинным черным автомобилем - Шевроле Импала 1967-ого года. Будь они постарше, он предположил бы, что они хотят стырить что-нибудь из машины или угнать ее, но от восьмилетнего шкета с четырехлетним довеском такого ждать, конечно, не приходилось. Около этой Шеви мальчишки будто бы расслабились. Эдди стало интересно, и он подошел ближе к Импале.

- Слышь, малец, - позвал он, и тут же увидел разительную перемену, произошедшую в старшем пацане: тот резко вскинул голову, настороженность и напряжение тут же вернулись, он быстро перевел глаза на брата и опять взглянул на Эдди, а потом сделал шаг в сторону, чтобы оказаться между ними. Выглядело это несколько забавно. «Ты что, серьезно думаешь, что сможешь защитить своего брательника от меня? – подумал он. – Да я ж тебя раза в три старше, шкет». И все-таки внутри он почувствовал уважение к этому мальчишке.

- Вы потерялись, что ли? – поинтересовался он.

- А вам какое дело? – вместо ответа спросил восьмилетка. – Вы куда-то шли? Вот туда и идите.

- Со взрослыми надо говорить повежливее, - усмехнулся Эдди. Впрочем, если бы с ним в детстве заговорил на улице незнакомый парень – худой и со странным взглядом (а в его странности Эдди не сомневался, не зря же они с Генри с утра загрузились дозой), - то он бы тоже постарался огрызнуться. – Просто хочу помочь. Если вы потерялись, ты так и скажи.

- Мы не потерялись, - отрезал пацан, всем своим видом показывая, насколько ему хотелось, чтобы Эдди ушел.

- Не, я понимаю, что я незнакомец, а мама наверняка говорила тебе, что с незнакомыми людьми нельзя болтать на улице. Мне вот моя так постоянно твердила об этом, - Эдди улыбнулся и заметил, что мальчик нахмурился, получился маленький угрюмый боец – он напомнил ему фокстерьера, готового, несмотря на свой размер, защищать до конца. Нехорошо будет, если с ним что-то случится. – Давай тогда познакомимся, что ли. Меня зовут Эдди Дин, а тебя?

Старший пацан не собирался отвечать, но тут вскинулся младший. Он расплылся в улыбке и звонким детским голоском сказал:

- Дин, дядю зовут, как и тебя.

- Замолкни, Сэмми, - буркнул его брат.

Эдди фыркнул от смеха: вот он уже знает имена обоих. Дин – старший из мальчишек – бросил в сторону магазина тоскливый взгляд и тяжело вздохнул, потом опять повернулся к Эдди.

- Мы ждем отца, - хмуро сказал он. – Уходите, нам помощь не нужна.

- Слушай, может, твой батя подкинет меня? Здесь недалеко. Раз уж мы теперь знакомы, Дин, - он улыбнулся: позлить этого пацана было забавно.

- Папа не берет попутчиков. И мы не знакомы, - пацан был до смешного серьезен.

- Я все-таки подожду твоего отца, - сказал Эдди, и малец ничего не мог с этим поделать.

***

Если Дин смотрел на Эдди настороженно, то мужчина в кожаной куртке, который подошел к Импале, глядел на него так, словно ждал, что сейчас Эдди достанет пистолет и начнет палить во все стороны, или даже (что за странная мысль!) превратится в монстра прямо здесь, на стоянке. А еще в этом взгляде отчетливо читалось, что не успеет Эдди достать оружие или обратиться в чудовище, потому что при малейшем угрожающем движении отец Дина и Сэмми разделается с ним за пару секунд.

- Здрасте, - брякнул Эдди, просьба подвезти уже не казалась ему такой уж притягательной, но он все равно продолжил: - Я тут Дина и Сэмми спрашивал, не можете ли вы меня подкинуть…

При упоминании имен мальчиков мужчина бросил на старшего тяжелый взгляд.

- Пап, это не я, - тут же быстро заговорил Дин. – Это Сэмми.

- Дядю зовут, как Дина, - засмеялся Сэм. – Здорово, да?

Эдди заметил, что их отец не сказал ни слова, но при этом и мальчишки, и он сам сочли нужным объясниться под его взглядом.

- Эдди Дин, - представился он еще раз. – Тоже Дин, только по фамилии.

Эдди, в отличие от своего брата Генри, умел быть приличным молодым человеком.

- И куда вам надо, Эдди Дин? – наконец заговорил отец мальчиков.

Он спросил из вежливости, Эдди знал это. И спросил только потому, что рядом были его сыновья – и в особенности, потому что здесь был младший, который не понял бы, почему папа прогнал человека, с которым они только что познакомились. Эдди был уверен, что ему откажут.

- До Голландского холма, - вдруг сказал он. Это вырвалось само собой, потому что к Голландскому холму никто старался близко не подъезжать. Даже спустя годы воспоминание о Доме на Голландском холме вызывало неприятные чувства. От них веяло холодом и жутью.

Эдди туда не было нужно.

Мужчина замер у багажника. Прищурившись взглянул на Эдди, пожевал нижнюю губу в задумчивости, а потом вдруг произнес:

- Хорошо. Садитесь впереди. Нам тоже туда.

К Голландскому холму? «Да туда же никто не ездит», - чуть не брякнул Эдди, но сдержался. Он мог бы сказать, что там опасно, но тогда бы пришлось объяснять причины этой опасности, а у него не было другого объяснения, кроме «от дома несет чем-то нехорошим». Нехорошим – не в смысле, что-то заползло туда и сдохло, как говаривал Генри, а в смысле, заползло, умирает, но сдохнуть до конца никак не хочет, только воняет на всю округу да в агонии бьет по земле разлагающимися когтистыми лапами и пытается подобрать вывалившиеся внутренности, и, несмотря на это, сил у него хватит, чтобы сотворить с любым вошедшим что-то гадкое. Ехать туда с детьми – опаснее вдвое.

Хотя им, может быть, просто нужно в ту сторону, а Эдди тут себе всего напридумывал.

Словно слыша его мысли, мужчина сказал:

- Хотим посмотреть там на один дом. Его вроде так и называют – Дом на Голландском холме. Слыхали о таком?

Мальцы уже уселись на заднее сиденье, а их отец, стоявший у водительской двери, взглянул на Эдди поверх крыши. Крылось что-то за этим вопросом, было у него второе дно, и Эдди, как и любой не глухой и не слепой житель Нью-Йорка, хотел рассказать этому мужчине все жуткие истории, которые ходили вокруг Дома, но его опять охватило странное чувство, которое несколько минут назад вообще заставило его упомянуть в своей речи Голландский холм. Год спустя Эдди бы назвал это чувство ка. Великое и неотвратимое ка. К тому времени он уже научится произносить это слово без насмешки и не пытаться добавить в конце еще один слог «ка». Но, стоя около Импалы на стоянке, он не знал, как зовется то, что он чувствовал, это походило на ветер, дующий из щели под дверью. Он ощущал его и знал, что за дверью что-то есть, но что именно – не представлял.

- Да обычный дом, - пожал плечами Эдди, ему казалось, что вышло это достаточно правдоподобно. – Старый, там, наверное, все перекрытия проломлены. Слышал, его собираются сносить в следующем месяце. Давно пора, а то только бомжи там околачиваются.

Эдди знал, что отец мальчишек не должен был ему поверить. Тот явно был человеком, который никогда не верил на слово и уж если решил что-то сделать, то доводил все до конца. Дуновение ветра (дыхание ка, кас-ка, знамение) стало ощутимее, словно дверь приоткрылась. Казалось, его испытал и этот мужчина. Он посмотрел на Эдди – долго и тяжело, потом на детей, точно оценивая, стоит ли воспротивиться ветру и поехать с ними к Дому на Голландском холме, но потом вдруг согласился:

- С этими старыми домами надо что-то делать. Чтобы там не заводились всякие твари.

Эдди кивнул и сел в машину, за ним последовал и отец Дина и Сэма.

***

Эдди вышел раньше, не доезжая до Голландского холма, потому что не хотел, чтобы они подъехали близко к Дому, и в голову отца этих пацанов забралась мысль, что не так уж все солнечно в отношении этого здания. Украдкой он смотрел вслед Импале и с облегчением понял, что та свернула в сторону центра, а не к Голландскому холму.

Это воспоминание пришло ему во сне на следующую ночь после того, как они вытащили Джейка из Дома на Голландском холме. Эдди проснулся и долго неподвижно лежал, слушая тихое сопение Сюзанны и глядя в усыпанное звездами небо. Ему вдруг подумалось, что бы было, если бы он рассказал тому мужчине – отцу Дина и Сэмми – насколько страшен Дом на Голландском холме для любого, кто подойдет близко к нему. По какой-то причине Эдди был уверен, что тот смог бы «очистить» дом. Именно так – «очистить». Не прогуляться по нему, не вытащить ценное, не взорвать его, а именно очистить от того, что Джейк назвал Привратником. От тьмы, живущей в нем. Но при таком исходе Эдди был уверен еще в одной вещи – дом бы развалился. И он не мог предположить, как бы все повернулось: нашел бы Джейк другую дверь, подошел бы к ней ключ, который Эдди вырезал, смогли бы они вытащить его сюда и этим исцелить раздвоенность Роланда и самого Джейка? Очень много вопросов, и ни на один он не мог дать ответа.

- Ка, - выдохнул Эдди, глядя в ночь. – Гребаное ка.

До встречи с Роландом он и слова-то такого не знал, а ка, выходит, о нем знало. Или что-то над ка, что порождало эту неотвратимость судьбы. Ему вдруг стало интересно, а висит ли над теми мальчишками и их отцом их собственное ка или это из-за будущего ка-тета Роланда Эдди, еще не знающий ни о каком ка, не дал им доехать до Дома на Голландском холме. Насколько ка вездесуще?

- Фигня все это, - наконец проворчал он, потому что какого черта задавать вопросы, на которые не может быть ответов, лежа рядом с самой прекрасной женщиной во всех сдвинувшихся мирах. Он повернулся к Сюзанне, обнял ее, вдыхая теплый запах ее кожи. Через минуту он уже спал…

***

А далеко, в безвременье, в центре мироздания, посреди поля роз стоит Темная Башня, и сны ее рождают дыхание ка, которое несется сквозь миры. Где-то там Желтоглазый демон своей кровью поит младенцев, рождая новых телепатов - разрушителей Лучей. Где-то там ангел Кастиэль пробивает дверь в Чистилище и поглощает его, уничтожая целый этаж Башни. Из-за этого где-то там, из трещин реальности вылезают левиафаны – монстры Внешней Тьмы. И где-то там два охотника следуют дорогами ка. Иногда эти дороги пересекаются с другими, превращая миры в причудливое плетеное узелками полотно. И только люди задают вопросы - себе и другим, пытаясь понять, зачем они делают то, что делают, и есть ли у них выбор. Иногда они решают, что есть.

И только ка знает правду.

запись создана: 06.03.2013 в 21:18

@темы: Фанфики

---

"Плед" завершился

Очень устала от "Пледа" В смысле, было действительно очень здорово, организаторам большое спасибо! Видимо, у меня нет привычки, что к фанфику может быть много комментариев, поэтому каждый отзыв заставлял сердце стучать быстрее. Отзывы были порой неожиданные.
Но! Игрушка, надо было до написания или до отправки текста, заглянуть куда-нибудь и узнать, что фамилию Эклз принято писать с одной к. Умираю со стыда каждый раз, когда об этом думаю.

В общем, итог.

Уберу лишнюю к, прочту еще пару раз, чтобы отыскать то, что не отыскалось сразу после написания, и вывешу.

@темы: Плед-2013

---

Фанфики с "Пледа"

С какого-то перепугу участвую, хотя РПФ - явно не мое. Насколько не мое - после деанона можно сказать будет

1. Миссия Ариадна

1. Миссия Ариадна
Никак нельзя назвать законченной историей. Это начало длинного фанфика, поэтому многое непонятно. Что происходит, почему, что такое Ариадна, почему она всем нужна? Ответов на эти вопросы нет. В первом абзаце много специфической лексики, которая вводит в выдуманный мир. Поначалу даже не понимаешь, что происходит, но потом все встает на свои места – виртуальная реальность. Но по сути описаний мало. Непонятно, почему она так похожа на реальность, должна ли она такой быть или автор просто не успел ее сделать более «компьютерной»? В общем, осколок истории, сложно к нему как-то отнестись, потому что восприятие неполное.

2. Найденыш

2. Найденыш
Что-то подобное уже читала, мне кажется, и не раз. С самого начала легко было предположить, что Серый умеет превращаться в человека и человек, которым он станет, - Джаред. Может быть, если бы у истории был бы какой-то неожиданный, пусть и открытый финал, она бы смотрела лучше, а в таком виде – никак. Хотя как стилизация под сказку – очень приятно.

3. Не все браки заключаются на небесах

3. Не все браки заключаются на небесах
А вот тоже часть истории – ее начало, но как читается! Захватывает. Чувства Данниль, ее мысли по поводу, детали типа украшений в шкатулке, которые она не носит, но покупает. И неожиданный конец – прямо последние слова, как вишенка на мороженом. Очень хотелось бы, чтобы фанфик был расширен, хочется узнать, что было дальше.

4. Отверженные

4. Отверженные
Очень мило. Скомкано немного, но мило. Прием показа одной и той же ситуации с разных сторон смотрелся бы лучше, если бы фанфик был длиннее, а тут всего одна сцена описана в таком ракурсе, поэтому выглядит не как прием, а как случайное наложение что ли. Мило, но не больше.

5. Заречье

5. Заречье
Интересное развернутое описание героини, много деталей, мелочей, которые создают образ, - и скомканный финал. Неспешное повествование – и вдруг – трах-бабах! – все кончилось. Здорово выписана непохожесть героини на ее сверстников, хотелось бы, чтобы и концовка выводилась логичнее. И, кстати, так и не поняла, к чему такое название – «Заречье». В фанфике ни реальных, ни образных рек не упоминается. Да, и еще с какого бока тут тема «враг моего врага» я не поняла.

6. О призраках и убийцах

6. О призраках и убийцах
Было весело, скажем так. Особенно от последней фразы. Правда, эта фраза, как мне показалось, сделала из Дженсена идиота. Почему он раньше-то не пытался выяснить, виноват ли в пожаре Джеймс Стюарт или нет? Как-то сразу решил, что виноват. Типа раз я его не люблю, то все плохие вещи спишу на его счет? Джаред получился забавным

7. Соперник

7. Соперник
Занятная история. Не поняла, правда, зачем было одеваться в костюм Assassin Creed. Потому что красиво смотрится? Не спорю. Особенно, если это косплей Эцио. А если честно, то так и не поняла, зачем все хотели друг друга убить? Чтобы пригласить на свидание? А еще, кем «работает» Джаред? Наемным убийцей? Тогда странно его поведение и отношение к «цели» как к врагу.

8. Враг врага

8. Враг врага
Даже не знаю, что сказать. Очень здорово написано. Тем более, я люблю, когда пишут от первого лица. Но… Это один из тех случаев, когда история смотрелась бы, будь она Шерлок-АУ, Робин Гуд-АУ или даже ориджиналом. В принципе РПФ-АУ для меня навсегда остается ориджиналом, где героев почему-то зовут так, как актеров, но почему-то в этом фике – в этой истории – это особенно чувствуется. Но как написано. Понравилось.

9. Второй шанс

9. Второй шанс
Автору явно не хватило места. Мне всегда казалось, что 30 тысяч знаков (около 5 тысяч слов) – вполне нормальный размер для раскрытия истории, но некоторые сюжеты требуют больше места. Некоторые вопросы – из-за которых и хочется читать текст – остались без ответа.

10. В пустыне

10. В пустыне
Начало истории действительно получилось. Экшен захватывает, несешься вместе с Джаредом, стреляешь, пытаешься успеть – прямо здорово. А потом он спасает Дженсена, они прячутся… И все напряжение фанфика теряется. Поведение Дженсена непонятно: чего он придирается? Его спасли, между прочим. Так хотелось умереть? Что там такого было в прошлом, что он считает, будто Джаред его ненавидит? А Джаред какой-то деловито-равнодушный.

11. По-настоящему

11. По-настоящему
Это не начало и не конец истории, это ее обрывки, между которыми очень сложно порой выстроить связь. Сначала вообще кажется, что Джаред – выдумка Дженсена, вдруг ставшая реальной в минут опасности. Потом же оказывается, что он действительно реален, раз его родители замечают. Не знаю, что лучше. Этот набор кусочков истории, мне кажется, не имеет общего сюжета.

12. Маятник качнется

12. Маятник качнется
Сумбурно очень. Многое не раскрыто. Почему Джаред ушел, почему забыл, почему Дженсен не искал, почему так быстро простил, что вспомнил Джаред. Много всего осталось за кадром. Можно, конечно, додумать, но наверняка додумаю не так, как предполагал автор.

13. Без дна

13. Без дна
О.
О!
Как мне понравилось. Диалог с психологом отличный, мысли Джареда, которые рождает каждый ее вопрос, - класс. И дальше образный ряд понравился, когда все вокруг – кокаин, и мысли на этом замыкаются, прямо чувствуется, что он больше не может ни о чем думать. Мне даже хотелось бы узнать, что будет дальше, но и в таком виде очень нравится.

@темы: Плед-2013

---

Grimm. "Мифы сержанта Ву" (юмор, крэк)

Фанфик с игры Fandom vs Fandom Battles. Написано на задание другой команды: "Историю из канона вписать в один из мифов древней Греции и стилизовать соответственно. Рейтинг G".

Название: Мифы сержанта Ву
Автор(ы): igrushka13
Фандом: Grimm
Персонажи | Пейринг: сержант Ву, Ник Бёркхардт, Шон Ренард, Эдди Монро
Жанр: юмор, крэк
Тип: джен
Рейтинг: G
Количество слов: 2050
Дисклеймер: все герои принадлежат создателям сериала "Grimm"
Саммари: Ву знает правду об этом мире и сейчас расскажет ее вам. Во всем виноваты греческие боги!
Авторские примечания: Автор пытался писать гекзаметром, но периодически сбивался

Ву улыбался. Ему было хорошо. Очень хорошо. Прямо-таки здорово. Периодически такое и раньше случалось – сержант Ву вообще не любил унывать, однако сегодня он был просто счастлив. Почему? Потому что знал правду об этом мире. Да, да, да, теперь он знал все. И от этого ему было хорошо.
А еще ему было хорошо потому, что он был в безопасности. Когда знаешь правду об этом мире, безопасности добиться очень сложно. Серьезно. Любой бы, кто узнал правду, начал бы заботиться о собственной безопасности. Почему? Потому что знания о мире были слегка… Волнующими? Беспокоящими? Тревожными? Да, наверное, тревожными. Хотя, если уж говорить совсем начистоту, то они были пугающими! До чертиков пугающими. До смерти пугающими. До «спасите меня, пожалуйста, я не хочу больше здесь жить» пугающими. Да, сержант Ву тоже был уверен, что такого быть не может, но ведь случилось же… И теперь у него уйма новых врагов. Может быть, они и не знали, что являются врагами сержанта Ву, но он-то знал!
И вот он в безопасности. Наконец. Среди этих стен нежных, пастельных тонов, среди милых людей в белых халатах, среди забавных мужчин и женщин, которые с пустыми глазами ходят туда-сюда, когда их выводят в общий зал, чтобы поиграть или послушать музыку – он чувствовал себя в безопасности.
Но самое главное – здесь Ву готовы были выслушать, потому что когда в участке он попытался рассказать правду – ПРАВДУ! – о том, кем именно является Ник Бёркхардт или капитан Ренард, на него как-то косо посмотрели и предложили отдохнуть. Вывод: они ему не поверили. Черт, да еще пару дней назад он бы сам себе не поверил и отправил бы себя отдохнуть, если бы такое от себя услышал, но все меняется. И сейчас он точно знает, что все, что он говорит, - чистая правда.
Здесь же его слушают. Подробно. И вопросы задают. Это приятно. Он рассказал свою историю уже десяток раз, и готов рассказывать вновь и вновь. Может, кто-нибудь поверит?

Гнев, Афина, воспой Николаса, Ридова сына,
Грозный, который весенам тысячи бедствий соделал.
Многие души порочные гадких шакалов низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам (совершалася Гриммова воля)…
Песнь о Гримме.
Пересказ сержанта Ву.

– Расскажу вам чистую правду, вот все как на духу. Дело было так…
В нашем славном участке работает много могучих парней-детективов, ратоборцам подобных. Зевс наш город хранил до поры, и не знали мы горя, но потом отвернул грозный лик свой от светлого Портленда, думаю, отвлекся на деву младую, бывает. И хлынули в град зленокудрый твари, которых, не иначе, Аид породил или Тартара недра. А в участке работает нашем герой благородный Николас Бёркхардт, брат Ахиллесу, племянник Гераклу и Агамемнону сват, иль еще какая родня, суть не важно. Даром особым наш Ник обладает – видит он то, что не видят другие, но при этом не шизик, как я. Может, потому что молчит, не вопит на каждом углу, что вокруг все уроды. С виду совсем он не сыщик, красивый он малый, что говорить. Тогу, бывает, поправит, на колесницу взойдет, и с напарником Хэнком летит раскрывать преступленье, Аполлону подобный.

Есть у Ника того любимая дева – огнегривая нимфа Джульетта. Лик Афродиты имеет она и сердце Афины Паллады. Милых и робких зверяток лечит и холит, лелеет она. Жить бы им с Ником в счастье великом, однако, твари Аидовы дать им того не хотели и злые задумали думы. Случилось однажды, что объявились в городе нашем драконы, в смысле Медузы Горгоны, целым семейством – дочь и отец. Жуткие твари, скажу я тебе. Пышут огнем, и на главах, как косы, длинные змеи встают. То есть так у девчонки, папка ее обгорел на пожаре в храме Дельфийском, страшен облик его: кожа – как маска из воска, что плавлен на солнышке жарком. Жена там его тоже погибла, ведь была человеком она, не Медузой Горгоной. Ариэль, так звали змеевласую деву, страсть обуяла к благородному Нику, однако все ее ласки отвергнуты были Гриммом бесстрашным, и черное чувство вселилось в душу Горгоны, месть овладела безумноголовой Медузой. Она возжелала стать единственной женщиной в сердце героеподобного Ника.

Долго Горгона старалась увлечь непреклонного Гримма пламенежгучими танцами, кои сердце и разум мужчин распаляют преступною страстью, но не сломился Ник Бёркхардт. Сотовой связью – о, слава Гермесу Проворному, чье изобрЕтенье это – она с нимфой Джульеттой связалась и рассказала, что с Ником она целовалась, и сладость с губ вкусила его, но мудроумная гриммова дева не верила мерзким словам Ариэли, что, будто Гримм весь ее и только он ей предназначен богами. О, как озлилась тогда страхоковарная тварь Медуза Горгона! Гнев ее страшен был, словно супруга Зевеса великая Гера, вселилась в нее: и решила убить луноокую деву Джульетту Горгона. Мысль посещала ее – и Ника убить, но сама не смогла б на желанного Гримма руку поднять (или дЫхнуть огнем). И тогда отвезла она нимфу к отцу своему, с воскооплавленным ликом который. Знала она, что придет Ник спасти любимую деву свою и погибнет в огне.

Но Ник не прост был – ведь Гримм вообще-то. Взял он с собою дружка – клыкоострого вОина Эдди. Новый тот друг когда-то поведал Нику о мире весЕнов. Тот хоть и был из Аидовых тварей, но все же добр нутром и к Нику вполне благосклонен. Как Менелай для Геракла (или то сериальный герой?), он Гримму помог, и пока тот пытался не дать огнерыкому Горгоноотцу опалить свое гриммово тело, Эдди Джульетту из логова монстрова вывел. И тут победил Ник дракона-Медузу.

Им бы тут свадьбу сыграть, но Аидовы твари не дремлют, только и ждут: вот оступишься, Гримм, и тогда мы тебя схватим, главу твою свиньям мы скормим, отрезав пред этим. Жутки мысли чудовищ тех, что говорить уж.

Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?
Сын короля и жутколикой колдуньи, коих хитромудрые Гриммы хексенбистами кличут.
Принц-полукровка решил ключ добыть от священного дара, что во мраке сокрыт.
Но не один он решил обрести силу немалую: и орды Аидовых тварей
В ПортлЕнд понеслись – начиналась великая битва…
Песнь о Гримме.
Пересказ сержанта Ву

Должен сразу сказать я, что историй о Гримме знаю я море. Море такое, что волнобородый старик Посейдон утопился б от зависти черной. Но расскажу я вам ту, что почти не о Гримме – Нике БёркхАрдте, а о деве его – леповласой Джульетте, и о начальнике всех портлендских воинов капитане Ренарде, который, кроме того, принц незаконнорожденный от короля (ясно, раз принц он) и ведьмы зломордой. Не знаю, которые боги вмешались, но ликом Ренард уродился в отца – то бишь прекрасен, как Аполлон Солнцеликий или славный Арес Войнолюбец. Девы младые падки на его красоту и могущество, скрытое в чреслах. Так и Шейд Адалинда влюбилась во принца младого. Он поиграл с ней, чтоб верность ее укрепить. А позже сказал ей: «Ах, дорогая, поймите – в грядущем не будет места для нас, для двоих».

Шейд Адалинда была хексенбистой. Злобную память имела она и обид не прощала. Другом была, а стала она новым врагом жесткосердым. Месть ее стала ударом и принцу, и Гримму. Нимфа Джульетта пала в отмщенье ее. Ядом Ехидны отравлены были когти у кошки, что лечить собиралась Джульетта. Росчерк кровавый на ладони нимфы остался, и уснула она, и сон ее страшный был смерти подобен. Так Эвридика когда-то ушла от Орфея любви в мрачные залы Аида, и, как Орфей Сладкозвучный, Ренард спустился в бездны Аида – во ад подсознанья, в Наркоза стихию. Путь тот открыт был ему Мойрой великой – матерью Шейд Адалинды. Безумное зелье сварила она капитану. «Музыка» этого зелья в Аиде хранила Ренарда-принца, и за ним из мертвого царства устремилась дева Джульетта. Шли они долго, путь их тяжел бы, но Ренард не сдавался: мелодия уст, его и нимфы сомкнувшихся, увлекала Джульетту из вечномрачного места.

Долго ль они целовались – в том смысле, что по Аиду страшному шли, - мне то неведомо, но в тот момент, прям перед выходом Ренард решил оглянуться: а вдруг нимфа осталась, идти уже больше не хочет она. И эта мысль столь гнетуща была, что не выдержал наш Орфей-капитан – оглянулся…

И пропал из сознания девы любимый Ник благородный – стерся, соскребся, словно кОгтями кошки. Ахнул тут Ренард, под руки ее подхватил и ко выходу вынес стрелою – Орфею так не свезло с Эвридикой. Она во мрачном царстве Аида осталась, забыв обо всем. Ренард же смог обратить амнезию Джульетты, только лишь Ником она поплатилась. Вышел капитан из лекарей дому. Знал он, что ошибся, что он напортачил, но нечего делать, теперь судьба его с нимфою связана. Что ж тут сказать? Такая уж штука – судьба, даже богинь у ней три!

Пёсоголовые весены рода Феррата и хексенбисты злонравные -
Все в Портленд примчали на колесницах стремглавых,
Чтобы решить в поединке – кто ключ заберет и владеть станет даром,
Что боги сулили. Многие войска сошлись, и посредь их
Гримм благородный, чей род во веки веков тот ключ защищал.
Но он один пред великим могуществом весенов разных…
Песнь о Гримме
Пересказ сержанта Ву

Многострадальную глАву мою мысль посетила тут. Вы же не в курсе, откуда Ник благородный знанья черпает свои. Я расскажу вам, но вы – никому не скажите, тайна то страшная, смерть за нее к любому придет.

Есть у Гриммов сокровищ хранилище – Трейлер зовется. То колесница особая, внутрь нее Гриммы веками прячут оружье свое. Здесь моргенштерны, мечи и кинжалы, лук, арбалет и ружье на слонов и зигбарсте. Сам сильнорукий Гефест то оружье ковал, и такого больше нигде не найти. Здесь же лежат и великие зелья и яды, коими Гриммы пытают и бьют порожденья Аида – весЕнов. Сам Посейдон, и Зевес, и Деметра те зелья создали из жутколистых растений, что на Олимпе растут, не иначе. Могут воины Гриммы ими смочить пули и стрелы и тогда каменнокрепкие кости зигбарсте рассыплются в прах, пробитые пулями теми.

Здесь же хранится громадная библиотека всех Гриммов. Древние книги берегут наследье охотников, в них – знанья о том, как убить, побороть блутбада и марнасье, и фуксбау разрезать.

Колесница та, Трейлер, не просто машиной зовется. Каждый знает настоящее имя его, если честно. Спросите вы, что за имя? Я намекну. В нем все напасти хранились, пока Ник его не открыл и блутбада Монро туда не привел, и напарника Хэнка, и нимфу Джульетту. Выпустил он все страхи, напасти в мир, откуда Гриммы их забирали и прятали в колеснице своей. Ну же, ну, ответьте же мне, как колесница у Гриммов зовется. Ящик Пандоры, о ты, невежда! Ник, Пандоры потомок, ящик тот отворил и разлетелись по миру беды, несчастья. Спросишь, где же его героя уменья, раз он совершил поступок такой ужасающий? Он же не знал – вот ответ.

Однако осталась в трейлере том, суть колеснице волшебной, Надежда. Великая сила, коя и Гримма наполнит, и поможет ему ключ защитить от притязаний весенов Принца. Надежда - вот друг настоящий, новый и главный.

***
Сержант Ву рассказывал так возбужденно и так эмоционально, что его история произвела впечатление на всех с общем зале. Даже те пациенты, которые обычно не обращали внимания ни на что, начали прислушиваться. Сержант Ву сел за стол и подумал, что, наверное, он зря пошел в полицию. Надо было идти в актеры, раз у него такой талант зажигать окружающих…
Или в писатели? Это тоже была неплохая мысль, потому что через книгу он точно расскажет правду об этом мире большему числу читателей. Не откладывая это в долгий ящик, Ву пошел за листами бумаги и карандашом.
«Песнь о Гримме» написал он на первой странице большими буквами.

Эпилог

- Как дела у сержанта Ву?
- Он все еще находится в плену своих галлюцинаций. Пока он уверен, что в мире вокруг нас, кроме людей, есть еще какие-то существа, которых он зовет весенами, или порожденьями Аида, если находится в поэтическом настроении.
- Поэтическом настроении?
- Да, капитан. Он считает, что греческие боги еще живы и управляют нашей жизнью.
- Греческие боги? Почему именно греческие?
- А если бы они были римскими, вы бы не удивились? Вы, к примеру, Орфей и ходили в Аид за Эвридикой, но, в отличие от своего тезки, сумели вывести ее оттуда, хоть она и рассталась с частью памяти.
- Занятно…
- Да, я тоже так считаю. А работающий у вас детектив Бёркхардт – вообще, в его фантазиях герой, сродни Гераклу.
- В моих тоже…
- Что вы сказали, капитан?
- Ничего, продолжайте.
- А продолжать, собственно, нечего. Метафору о ящике Пандоры я не понял пока, извините.
- Интересная у вас работа, доктор.
- Не жалуюсь.
- И все же… Он не грек, а китаец, почему Греция?
- Вы ищете логику в галлюцинациях? Это любопытно. Но я спрошу его, почему именно греческие боги, если уж вам так интересно.

Еще один эпилог

- Сержант Ву, скажите, а почему вы считаете, что нашей жизнью и жизнью ваших весенов управляют именно греческие боги? Почему не римские или какие-то еще? Вы же сами китаец, не грек.
- Действительно. Я как-то не подумал.
- Может быть, вы ошибаетесь и никаих греческих богов нет?..
- Вы намекаете на то, что греческих нет, но китайские есть, да? Тогда я расскажу вам, как все было на самом деле… Сначала был хаос – хунь дунь, и из него возникли Гриммы…

@темы: фандом: Grimm, категория: AU, Grimm: Ник Буркхардт, Grimm: сержант Ву, Фанфики, жанр: юмор, рейтинг: G

---

Supernatural. "Надеюсь, это конец света" (AU к восьмому сезону, Бэла, Дин)

Завершился WinterFest-2013 "Возвращение" на http://supernatural-family.ru. По заданию необходимо было написать о герое, который умер, но вернулся. По лотерее мне досталась Бэла Тэлбот. К заданию я подошла очень прямолинейно. Нужно, чтобы Бэла вернулась? Так пусть вернутся все мертвые. Вообще все.

Вчера были подведены итоги феста. У меня первое место. Хочется визжать, но буду вести себя прилично.
Большое спасибо организаторам, жюри и участникам. Было здорово!

Название: Надеюсь, это конец света
Автор: Игрушка (на сайте под ником AlterEgo)
Рейтинг: G
Категория: джен
Герои: Бэла, Дин
Время действия: AU к восьмому сезону
Дисклеймер: выгоды не преследую
Саммари: Однажды мертвые вернулись...

Надеюсь, это конец света

- Иди к черту, - беззаботно скала она. – Никто не живет вечно.
- Но все стремятся к этому, разве ты не замечала?
Стивен Кинг. «Мертвая зона»

Когда кто-нибудь умирает, вспоминаешь о прошлом. Однако эта простая истина обошла Бэлу стороной, потому что стать по-настоящему близкими ей людьми она никому не позволяла, а смерти других ее не волновали. Она говорила себе, что у нее просто нет на это времени. Она думала только о настоящем. Когда знаешь точно, что доживешь лишь до двадцати с небольшим, о будущем думать тоже не хочется. Бэла достаточно долго вращалась среди коллекционеров вещей, связанных с оккультизмом, и охотников, чтобы не питать иллюзий насчет того, что ждет заключившего сделку с демоном. Может быть, еще лет семь назад или даже пять она могла убедить себя, что девочка с белыми глазами без зрачков и радужной оболочки ей привиделась. Не было ее, не было сделки, не было смерти отца после разговора с ней… Хотя, если бы не было последнего, возможно, она в конечном счете все равно отправилась бы туда, куда ее забрали адские псы, потому что порой просто жить не хотелось и она не знала, сколько бы еще выдержала все это.

Бэла не вспомнила о прошлом, даже когда адские псы появились на ее пороге. Зачем вспоминать о том, чего не изменить? Думать, что все могло бы сложиться иначе? Что она нашла бы в себе силы отказаться от предложения белоглазой девочки? Но ведь не нашла. История не знает сослагательного наклонения. То, что сделано, остается навсегда.

Она не помнит, что было потом, после прихода адских псов. Может быть, и помнить нечего, а может быть, этого просто не стоит помнить. Зато Бэла отчетливо помнила тот момент, когда опять оказалась на земле. Это было похоже на резкое пробуждение: она внезапно распахнула глаза и увидела, что стоит на пристани. Логика говорила ей, что она умерла – растерзана адскими псами… Но ведь вот она, стоит здесь, на улице, ничуть не покалеченная и не разлагающаяся.

Живая.

Наверное, если бы не долгое знакомство с охотничьим миром, Бэла бы обрадовалась. Она жива. Снова жива. Это ли не чудесно? Но она не испытывала ни капли радости. Первым делом она выяснила, что не является ни демоном, ни оборотнем, ни какой-то другой тварью, которую бы можно было узнать по реакции на серебро, святую воду, железо, соль. Конечно, оставалось некоторое количество существ, которые никак не проверить, но Бэла по какой-то причине чувствовала, что является человеком. Живым обычным человеком, каким была до своей смерти.

С одним единственным «но»: это было невозможно.

Оказалось, что для того, чтобы выяснить, что случилось, необходимо было всего лишь чуть подождать, потому что на следующий день средства массовой информации взорвались сенсацией: «Мертвые вернулись». Еще вчера утром все было нормально, а вечером покойники постучались в свои прежние дома. Как бы люди ни горевали, когда умирали их близкие, они не любят, если мертвые стучат в их двери. Полиция работала на пределе: никто не понимал, кого арестовывать, а кого защищать, потому что мертвые вроде бы должны оставаться мертвыми, и если живые слегка испугались, увидев на пороге умерших мать, отца, брата, и разрядили в них пистолеты и дробовики, то кто же их осудит?

Тем более что новые живые не умирали вторично.

«Новые живые» - так их называли в газетах и на ТВ, но люди, которые были живыми на момент возвращения мертвецов, звали их иначе – «зомби», «дохляки». Не важно, что они не были покрыты трупными пятнами, не разлагались и от них не несло за милю тухлым мясом, для живых они были мертвецами. Никто не собирался называть их «бессмертными» или «вернувшимися», они – «трупаки».

Бэла не знала, сколько мертвых возвратилось. Было бы забавно, если вернулись, к примеру, великие писатели прошлого или художники. У людей появилась бы уникальная возможность узнать у Шекспира, действительно ли он сам написал свои пьесы. У Бэлы не было возможности выяснить, произошло ли что-то подобное: она, как и многие из «новых живых», старалась не афишировать свою бессмертность. Она, конечно, могла бы попытаться вернуться к прошлой профессии, но понимала, что окажется слишком близко к охотничьему миру, а уж охотники-то, наверняка, к «трупакам» относятся настороженно, если не сказать жестче. Бэла устроилась официанткой в кафе.

А потом выяснилось, что «новым живым» легко стать любому из ныне живых: смерть, похороны, - и вот уже через несколько дней ты возвращаешься счастливым бессмертным. Или несчастным – кому как повезет. «Изначально живыми» (боже, какие безумные названия порой придумывают СМИ!) стало быть модно. Прошло даже несколько скандальных судебных процессов по поводу попыток изъять из архивов свидетельства о смерти, чтобы оказаться среди «изначально живых».

Мир сошел с ума. Люди перестали бояться смерти, потому что за концом жизни больше не существовало никакой неизвестности. За ним лишь шло продолжение жизни прежней. Экстремалы прыгали с домов и мостов и только смеялись, когда сломанные ноги и размозженные черепа вновь срастались. В литературе популярны стали документальные книги, в которых изображались различные виды смерти, описанные по собственному опыту.

Иногда Бэле становилось интересно, откуда все-таки берутся тела для тех мертвецов, которых кремировали или расчленили? Для тех, кого съели животные или сверхъестественные твари? Ответа на эти вопросы никто не знал. Мертвые продолжали возвращаться. Улицы даже самых маленьких городков в каком-нибудь штате Вайоминг были переполнены нынешними и прошлыми жителями.

И все они хотели где-то спать и что-то есть. Зачем спать, зачем есть, если никто не мог умереть от голода или недостатка сна – ответа на эти вопросы не находилось, но люди ели и спали. Кризис был неизбежен.

***

Наверное, Бэла так и продолжала бы тихо работать, разнося еду и напитки, если бы однажды где-то вдалеке не громыхнуло так, что уши заложило, а потом затряслись стены кафе и разбились тарелки, стоявшие на краю стола и упавшие на пол, когда по всему – окнам, полу, потолку, барной стойке - прошла мелкая дрожь. Через некоторое время Бэла узнала, что на Детройт сбросили бомбу. Этакая кардинальная попытка правительства решить проблему перенаселения и нехватки продовольствия. Вот только ничего это не решило. Люди – «изначально живые» и «новые живые» - выжили. Или в теперешних условиях лучше говорить не умерли? Не стали совсем мертвыми, короче. Но жить теперь им было негде. Это стало последней каплей для Бэлы. Так не могло продолжаться дальше.

***

- Алло?

Бэла не ожидала, что кто-то ответит после того, как десяток номеров, которые она набирала, либо не существовали, либо сообщали, что абонент вне зоны действия сети, поэтому не сразу нашла, что сказать.

- Дин? – наконец спросила она. – Дин Винчестер?

На самом деле она могла бы и не спрашивать, голос, хоть и казался безмерно усталым и каким-то дерганным, был тем самым голосом, который она помнила еще из своей «изначальной жизни».

- Отлично, вы меня знаете, - тон, с которым это произносилось, мог бы сойти за игривый или насмешливый, но Бэла слышала сквозящую в нем неприязнь и настороженность. – Может, представитесь, и мы сумеем поболтать по душам?

Бэла помнила, что Дину после ее смерти и самому оставалось жить недолго. Это ей Лилит дала десять лет, с Винчестером она не была столь мила. А потом он вернулся, как и все мертвые, да? Наверное, охотнику было еще тяжелее, чем ей, вдруг понять, что вновь жив. Дин знал гораздо больше способов проверить, не является ли какой-нибудь тварью. Наверняка испытал их на себе все…

- Бэла, - ответила она. – Бэла Тэлбот. Уверена, ты меня помнишь. Думаю, больше никто не крал у вас тот самый Кольт.

Наверное, зря она так начала. Но как только она услышала Дина, она словно опять вернулась в прежнюю жизнь, где была нахальной наемницей, способной на заказ добыть любую антикварную, оккультную или охотничью штучку. И плевать ей на последствия.

- Я понял, - сказал Дин. – Ты вернулась.

- Как и ты, - вставила она, потому что ей была неприятна скука, звучащая в его голосе. Словно таких, как Бэла, Дин видел миллион, а сам он от них отличался. Чем отличался? Он так же умер и так же возвратился. – Как и ты, - повторила она. – Около месяца назад.

- Я не… - начал было он, но резко замолчал. «Так обрывают себя, когда не хотят выдать больше, чем собеседнику надо знать», - подумала Бэла.

- Ладно, ты опять жива и даже помнишь мой номер, я польщен, - голос был тенью того Дина, которого она помнила. «Неужели мертвые тебя так достали, Винчестер?» - Чего тебе надо? Ты же звонишь не потому, что соскучилась.

- Смерть хорошо сказалась на твоих умственных способностях, - не удержалась и съязвила Бэла. – Может быть, встретимся?

- Чего тебе надо? – повторил он, отчетливо выделяя каждое слово.

- Я бы предпочла обсудить при встрече…

- Бэла, - оборвал он ее, - или ты сейчас мне говоришь, что тебе надо, или…

- Или ты приедешь и, наконец, пристрелишь меня? – с усмешкой предположила она. – Может, ты не знал, но угрозы смерти сейчас ничего не значат. Но тебе, конечно, так привычнее. Сделаю вид, что испугалась, чтобы не травмировать твое мужское эго. Я хочу знать, что происходит.

- Что происходит? – отозвался он. – Мертвые вернулись, ты не заметила? Ой, так ты же сама была мертва и вернулась.

- Я знаю, что они – мы – вернулись, но хочу знать почему, - Бэла сделала вид, что пропустила мимо ушей его шпильку. – Ты же помнишь, я занималась поиском и продажей оккультных редкостей. Среди них были уникальные книги, которые я прочитывала, чтобы…

- Чтобы найти способ разорвать сделку, - тут же продолжил за нее Дин. – Угадал?

- И ради этого тоже, - нехотя согласилась она. – Но среди того, что я прочла, может быть полезная информация о происходящем. Если бы у меня были знания о том, что происходит.

- Хорошо, встретимся. Диктуй адрес.

***

Еще по звуку двигателя и какому-то особому, как показалось Бэле, скрипу камешков под колесами, она поняла, что к кафе, где она работала, подъехала Импала. Бывшая намница даже не сомневалась, что Винчестеры по-прежнему ездят на ней. Должно было случиться что-то покруче, чем возвращение мертвых, чтобы Дин отказался от любимой машины. Хлопнула автомобильная дверь, и через несколько секунд в бар вошел Дин. Он был таким и одновременно не таким, каким она его запомнила. В том Винчестере, которого она знала в две тысячи восьмом году, было больше какой-то мальчишеской нахальности и бесшабашности, несмотря на то, что над ним висела расплата за сделку. «Этот бы выстрелил», - вдруг подумала Бэла, вспомнив их последнюю встречу. Дин Винчестер, которого она сейчас увидела в баре, не раздумывал бы, он просто нажал бы на спусковой крючок. Бэла не понимала, откуда могла взяться подобная жесткость. Мертвые начали возвращаться лишь пару месяцев назад. За это время нельзя было настолько измениться.

- Привет, Бэла, - кивнул он и сел за столик. Она присела напротив, беззастенчиво рассматривая его.

- Привет, - улыбнулась она. – Хорошо выглядишь для вернувшегося охотника. Ваших же, наверное, должно было много вернуться. Не начали еще друг на друга охотиться? С вашим уровнем паранойи вполне могли.

Он проигнорировал ее слова.

- Ты сказала, что можешь быть полезна. Я слушаю.

Ни флирта, ни наездов, только усталый деловой тон.

- Лучше бы мне сначала послушать тебя, - сказала Бэла. – Наверняка у вас с Сэмом и Бобби есть какие-то мысли насчет того, что происходит.

- Бобби пока не вернулся, - отрезал Дин.

- О… Мне жаль, - сказала она и закусила губу: это были слова из другой жизни, так говорили тогда, когда смерть была непоправима. – Наверное, еще вернется.

- Наверное.

Молчание выходило неприятным, и Бэла прервала его:

- Как он умер?

Дин нахмурился. Бэла подумала, что он не ответит.

- Его убили левиафаны, - произнес он наконец.

- Левиафаны? – переспросила она.

- Твари из Чистилища, - пояснил он. – Их по глупости выпустили пару лет назад, и они решили, что могут устроить на земле шведский стол с человечиной в качестве главного блюда. Мы их переубедили.

- Пару лет назад? Ты что, нашел способ расторгнуть сделку? Ты не был в аду, везучий сукин сын...

- Был, - оборвал он ее. – Только вернулся не два месяца назад, а лет пять.

- Так не бывает, - она недоверчиво покачала головой. – Люди не возвращаются из мертвых.

- Ты же вернулась, - Дин пожал плечами. – И еще уйма народа. Тебя же это не удивляет.

- Сейчас – другое дело. Сейчас вернуться – почти нормально.

- Возвращение из мертвых никогда не было чем-то нормальным, Бэла, - устало ответил Дин. – Возвращение из мертвых обычно обозначает какую-нибудь жуткую дрянь. Большую поломку в устройстве мироздания. И чем больше этих вернувшихся, тем круче повреждение.

- А что тогда, по-твоему, случилось сейчас?

- Я не знаю, - он покачал головой. – Надеюсь, что ремонтники уже в пути

Дин уперся локтями в стол, сложил руки и уткнулся в них подбородком. Его глаза смотрели в пол. Он тяжело вздохнул, и у Бэлы сложилось впечатление, словно у него на плечах вся тяжесть мира. Или словно он считает себя в чем-то виноватым, но не знает в чем. Усталость и растерянность сквозили во всем его виде.

- Но у вас с Сэмом же есть какие-то предположения? – спросила Бэла, пытаясь прогнать наваждение. В ответ Дин лишь качнул головой.

- Может быть, что-то случилось со Жнецами? – предположила она. – Может, демоны их куда-то заперли или перебили?

- Нет.

- Откуда ты знаешь?

Дин опять тяжело вздохнул.

- Мы сразу об этом подумали, потому что такое уже было однажды. Но Смерть сказал, что все Жнецы работают по-прежнему.

- Смерть сказал? – переспросила она, потому что звучало это дико.

- Всадник Апокалипсиса. Начальник Жнецов, - поморщился Дин.

Бэле так и хотелось полюбопытствовать, он что, действительно позвонил Всаднику и поинтересовался, как дела у его Жнецов? Он на полном серьезе в это верит? Она ждала, что сейчас он рассмеется и скажет, что все это шутка. Но Винчестер молчал.

- Может быть, во всем виноват кто-то из высших демонов? – опять предположила Бэла. – Люцифер, если он существует, конечно.

- О… - растянул Дин. – Он существует. Но сейчас заперт в Клетке и не может оттуда выйти. А нынешний король ада сам в шоке от того, что души ушли. Если есть что-то хорошее в случившемся, так это видеть растерянную морду Кроули.

Наверное, сегодня просто был такой день, когда надежды Бэлы, что ее собеседник шутит, не оправдывались.

- Не представляю, что случилось. У Смерти каникулы, а признаться стесняется? Попросил бы, я бы подменил его, раз уж так хочется гульнуть. Или профсоюзы ангелов и демонов устроили забастовку и распустили всех, пока Бог не увеличит им зарплату, или сам Бог решил провести перепись живого и мертвого населения, которое когда-либо жило на земле, чтобы узреть крутость рук своих… Я не знаю, что случилось.

Бэла слушала его и думала, что еще час назад ей казалось, что мир совсем недавно – месяца два назад – сошел с ума. По словам Дина же выходило, что он никогда и не был нормален.

- Начинаю прямо скучать по Чистилищу, - он вскинул на Бэлу взгляд, и она чуть отодвинулась, потому что тот был полон горячечного блеска, словно у человека, страдающего от жара и лихорадки. – Там было все понятно: убей или тебя убьют. Третьего варианта не дано. Нет ни черного, ни белого, ни добра, ни зла, только убей или умри. Мне все кажется, что и здесь так же, а потом понимаю: нет, не так, расслабься, Дин, расслабься.

Может быть, ей не стоило звонить Дину? Может быть, лучше было остаться в своем маленьком мирке, где все понятно, и радоваться, что снова жива? Может быть…

- Может быть, это предвестие конца света? – наконец, произнесла она вслух то, о чем думала уже давно.

- Хорошо бы, - улыбнулся Дин.

- Хорошо? – ошарашено повторила Бэла.

- Угу, - кивнул он. – Потому что если это так, то всегда есть способ все исправить и спокойно пожить до следующего апокалипсиса. Я надеюсь, что это конец света.

- Надо что-то делать.

- Я знаю. Мы стараемся, ищем.

- Нельзя так жить дальше, Дин. Большие города бомбят… Надо исправлять.

Он бросил на нее короткий взгляд.

- А ты не боишься, что, если мы исправим, всем «новым мертвым» придется умереть?

- Боюсь, - согласилась она. – Только я понимаю, что происходящее неправильно.

- Значит, надо надеяться на конец света, - усмехнулся он.

Она какое-то время молча смотрела в его глаза, а потом сказала:

- Ты знаешь, что ты ненормальный, Дин Винчестер?

Он пожал плечами, словно она просто оценила его прическу или куртку. «А что тут такого?» - точно говорил он.

- Так легче, - ответил он, поднимаясь из-за столика. Бэла смотрела ему вслед, когда он уходил, а потом погромче, чтобы он услышал, сказала:

- Я тоже буду надеяться, что это конец света. Может, вы сумеете его отложить.

@темы: фандом: Supernatural, категория: AU, Supernatural: Дин Винчестер, жанр: постапокалипсис, Supernatural: Бэда Тэлбот, время действия: 8 сезон, Фанфики, жанр: драма, рейтинг: G

---

Mass Effect. "Охота на космического хомяка" (юмор)

Фанфик с  Mass Effect Secret Santa, написан в Подарок для  Русалка Милюля

Название: Охота на космического хомяка
Категория: джен
Герои: Мордин Солус, Заид Массани, Джокер, СУЗИ (легкий намек на жШеп/Заид)
Рейтинг: G
Жанр: юмор
В общем, в названии фанфика все о нем и сказано

- Всем внимание! – объявил голос СУЗИ по кораблю. – Просьба ко всем членам экипажа – оставайтесь на месте.
Мордин Солус поставил колбу на стол. Он не удивился, хотя удивление, как подумал саларианец, было именно тем чувством, которое сейчас испытывало большинство членов экипажа «Нормандии». Его мозг сразу начал анализировать полученную, пусть и скудную, информацию.
- Произошло, - сказал ученый вслух. – ИИ в курсе. Шепард – нет. На миссии. Все разделены по отсекам. Карантин? Нет. Не герметично.
- Внимание всему экипажу! – опять объявила СУЗИ. – Замрите! Никому не двигаться!
Новая информация вносила некоторую ясность в происходящее. Либо же, наоборот, все запутывала. Но саларианцы не любили сдаваться. У них просто не было на это времени.
- Не двигаться – не ходить, - принялся анализировать Мордин. – Не ходить – не поднимать ноги. Что-то на полу. Маленькое. Отсек неизвестен. Может быть везде. Вывод? Передвигается. Робот? Гет слишком велик. Ногами повреждение не нанести. Органика? По размеру – не человек, не турианец, не азари. Домашнее животное?
Саларианец тут же вспомнил о хомяке, который жил у Шепард в каюте.
- СУЗИ, - обратился он к ИИ «Нормандии», - хомяк коммандера. Сбежал? Украден? Мертв?
- Анализ вероятностей говорит, что сбежал, - отозвалась СУЗИ. – Заид Массани обходит отсеки.
- Искать всей командой? – предложил Мордин.
- Слишком много двигающихся ног, - ответила СУЗИ. – Хомяка надо поймать, а не раздавить.
Саларианец чуть склонил голову на бок. По его мнению, и двух ног наемника вполне хватит, чтобы от космического хомяка коммандера осталось мокрое место.
- Точно, Мордин, - вклинился в разговор Джокер. – Я ей тоже говорю, что Заид Массани, скорее, испепелит бедное животное или дезинтегрирует его, так что без разницы – что он один будет искать, что мы все.
- Хомяк коммандера, - сказал саларианец. – Наемник не станет.
- О да, - согласился пилот. – Заид, конечно, не станет. Наикрутейший наемник, самый жестокий убийца, его имя наводит страх на самых безжалостных охотников за головами в самых злачных уголках галактики. Заид Массани – «Синие светила» произносят это только шепотом. И сейчас он ползает на карачках по «Нормандии» и, матерясь так, что у ханаров щупальца сворачиваются в трубочки и втягиваются внутрь тела, а волусы в своих скафандрах начинают так активно дышать, что те не выдерживают нагрузки и взрываются, ловит космического хомяка. Мне даже страшно представить, каких слов удостоился этот бедный, ни в чем не повинный зверек.
СУЗИ издала какой-то странный звук, и если бы Мордин не был на сто процентов уверен, что это искусственный интеллект корабля, он бы сказал, что она хихикнула.
- Наемник – хороший охотник, - произнес Мордин. – Поймает. Высокий процент вероятности.
- Конечно, - снова согласился Джокер. – Заид Массани верен своему долгу. Он обещал поймать тигра… кхм, простите, хомяка, значит, он поймает тигра… простите, хомяка. Увидит, бросится на него, сожмет в кулаке и проведет допрос – по какой причине хомяк сбежал. И не надо отмалчиваться! Утаивание правды никому еще не помогало. По крайней мере, при общении с Заидом Массани.
- Допрашивать животное нецелесообразно, - заметил саларианец. Земляне, как он давно обнаружил, имели порой весьма странное мышление. Альтернативное, как выразился один из саларианских ученых, коллег Мордина. Мышление пилота «Нормандии» было явно альтерантивнее альтернативного мышления землян. А еще слова исторгались из его ротового отверстия с почти саларианской быстротой.
- Зато очень в духе Заида, - ответил Джокер. – Особенно после того, как он проползет всю «Нормандию» на пузе.
- Коммандер расстроится, - нахмурился Мордин.
- Коммандер – умная женщина, - тут же последовал ответ Джокера. – Заид Массани после многочасовой охоты на космического хомяка – нет, вы только вслушайтесь в это сочетание: Заид Массани охотится на хомяка! Черт, это же анекдот просто! Так вот после такой охоты Заид - это оружие массового поражения. Шепард сразу поймет, что лучше пожертвовать хомяком, чем кем-то из экипажа…
- Например, пилотом, - вклинился в разговор хриплый голос наемника. – Знаешь, Джокер, коммандера сейчас здесь нет и переборки между мостиком и кораблем нет, так что всякое может случиться…
- Кхм… - пилот, прерванный во время своего монолога, даже поперхнулся. – Заид, друг, ты же поднимаешь, что я весь в восхищении? Ты ловишь космического хомяка – ну кто бы еще смог это сделать? Вот серьезно. Я бы не смог. А ты – мой герой. Я просто восхищен, и…
- Заткнись, Джокер, - сказал Массани. «Удивительно, - подумал Мордин. – Не ругается. Не кричит. Не угрожает. Просто советует. Но страшно».
- Эм… - на пилота, похоже, спокойный голос Заида тоже произвел впечатление. – Я уже подумывал об этом. Даже больше – я часто об этом думаю, но не всегда получается, и я даже…
- Джокер, - очередной «совет» от наемника.
- Да, точно, затыкаюсь. Я как бы кораблем управляю, мне есть, чем заняться.
- Отлично, - известил Заид. – Поймал я этого хомяка, в общем.
- И он жив? – тут же поинтересовался Джокер.
- Ты, кажется, собирался немного кораблем поуправлять?
- Хомяк – это же насущная проблема!
- Жив.
- Заид, на тебе плохо сказывается пребывание на «Нормандии», - сообщил пилот. – Еще немного и начнешь экипажу сказки перед сном читать или, чего доброго, N7 всем на скафандрах вышьешь крестиком…
- Джокер… - оборвал его Массани. – Мне кажется, ты забыл одну вещь. Ты – не космический хомяк, поэтому спрятаться, как эта мелкая тварь, не сможешь. И бегун из тебя никудышный. Так что я сейчас отнесу хомяка в каюту Шепард, а ты подожди меня на мостике, чего мы с тобой по громкой связи все общаемся, надо бы увидеть друг друга, поздороваться, руки пожать, что ли…
- Синдром Вролика, - вмешался Мордин. – Жать руки – опасно.
- Заид, я же пилот, мне руки жизненно необходимы…
- Джокер, я же не разбойник, не бандит, я понимаю, что руки тебе нужны.
- Другое дело…
- А вот ноги – не очень. Ты же в кресле сидишь, зачем тебе ноги?
- А вариант «я себя люблю целиком и без переломов» не подойдет?
- А чего же ты тогда постоянно забываешь о совете «заткнись, Джокер»? – в голосе Заида слышалась насмешка.
- Это моя компенсаторная функция.
- Что?
- Компенсаторность, - вклинился Мордин. – Возмещение функций. Что-то повреждено – другое работает. Компенсация.
- Компенсируешь хрупкость костей болтливостью? – усмехнулся Массани. – Оригинально, но глупо, и… - наемник внезапно замолчал.
- Заид? – осторожно позвал Джокер. Он даже обернулся и выглянул за кресло, чтобы убедиться, что в этот момент Массани не стоит позади него. – Ау, Заид. Тебя там хомяк не съел?
- СУЗИ? – в голосе наемника звучала легкая подозрительность. – Это ты заблокировала дверь в каюте коммандера?
- Анализ ваших слов и интонаций и их соотнесение с вашей репутацией выявил высокую степень угрозы жизни пилота корабля, - отчеканила СУЗИ. – В мои функции входит выявление подобных ситуаций и их разрешение.
- Ага, значит, теперь ты забеспокоилась о моем здоровье! – возмутился Джокер. – То есть когда ты включила громкую связь, хотя было ясно, что я только с Мордином общаюсь, моя жизнь тебя не волновала, а теперь волнует, да? То есть тогда, когда я тут распинался, считая, что разговариваю только с Мордином, ты проанализировать реакцию Заида не могла, а теперь вот решила это сделать?
- Мне выпустить Заида Массани? – поинтересовалась СУЗИ. Саларианский ученый отчетливо различил в ее голосе сарказм, хотя и понимал, что это невозможно.
«Да!» Заида и «Не надо!» Джокера прозвучали одновременно.
- СУЗИ, вот я поражаюсь, - тут же быстро заговорил пилот. – Ты столько времени меня знаешь, а юмор до сих пор понимать не научилась. Это я шутил. Шутил.
- А я не шутил, - вмешался Заид. – Выпусти меня, СУЗИ. Ладно, я обещаю, что не пойду на мостик… Пусть этот задохлик дальше водит корабль, у него это неплохо получается. Хомяк на месте, и…
- И тут приходит Шепард, заходит в каюту и понимает, что теперь у нее два хомяка – обычный и Заид Массани, вот обрадуется-то! – продолжил за него пилот.
Из громкой связи послышался тяжелый вздох наемника:
- Нет, ничему тебя жизнь не учит, Джокер, - сказал он. – Ты права, СУЗИ, мне лучше тут посидеть, а то он так усердно себе могилу копает, что еще чуть-чуть и я действительно не удержусь от искушения пообщаться с нашим пилотом лично. СУЗИ, мой совет: отключи его связи.
- Что? – тут же возмутился Джокер. – Нет, СУЗИ, ты не посмее…
Его голос смолк.
- Анализ ситуации показал, что это правильное решение, - заявила СУЗИ. – Отключаю всех. Радиомолчание пойдет всем на пользу.
- Отключить пилота – давно надо, - подтвердил Мордин. – Изначально.
- Теперь можно спокойно подождать коммандера, - если бы СУЗИ была человеком, она должна была бы в этот момент облегченно вздохнуть.
- Наемник в каюте. Сердитый. Не разгромит ничего? – поинтересовался у нее Мордин.
- Нет, - ответила СУЗИ. – Это же каюта Шепард, не Джокера. К ней он относится совсем по-другому.
Похоже, сегодня в голосе ИИ саларианцу постоянно слышались «живые» нотки. В последних словах СУЗИ тоже что-то было… Только Мордин не уловил, что именно. Ее программировали люди, так что, возможно, это что-то было слишком человеческим.

@темы: категория: gen, Mass Effect: Джефф "Джокер" Моро, Mass Effect: Заид Массани, Mass Effect: Мордин Солус, Mass Effect: СУЗИ, время действия: Mass Effect 2, фандом: Mass Effect, Фанфики, рейтинг: G

---

Уважаемые ПЧ. Однажды в избранном я встретила 4 гифки с Эммой и капитаном Крюком в ресторане. Ну в смысле гифки были не из сериала Однажды, но было сделало так, будто это Эмма и Крюк. Под ними еще фик был. Подскажите, у кого я это видела? А то забыла в цитатник внести и теперь не могу найти.

---

Сверхъестественное. "Справочник" (Эзра Моро, Дин, AU, Рождество 1944 года)

Название: Справочник
Герои: Дин Винчестер, Эзра Моро
Время действия: Рождество 1944 года, AU - Дин застрял в 1944 году
Дисклеймер: поиграю и отдам
Саммари: От болеющего под Рождество охотника из будущего должна быть хоть какая-то польза. Например, пусть поделится историями из своего прошлого.

Справочник

Декабрь сорок четвертого года выдался в городе Кэнтон, штат Огайо, на редкость странным: сначала долго стояла холодная и ветреная погода, потом вдруг потеплело, и с озера Эри налетел снегопад, который за одну ночь словно покрыл белыми одеялами, которые по неизвестной причине хозяйки и горничные выкинули из окон. И наконец под самое Рождество пришла оттепель, снег под пухлыми сугробами начал таять, и по улицам потекли невидимые ледяные ручейки.
Дин с Элиотом Нессом как раз ловили ругару. Убить ее в доме не удалось, и раненая тварь, разгоряченная от съеденного мяса и погони, понеслась по улице, перескакивая через сугробы. Охотники бежали следом, проваливаясь в лужи, спрятанные под снегом. Наконец Дину удалось прострелить ругару коленную чашечку, и тварь упала в сугроб, где ее добил Несс.
- Ну и погодка у вас, - проворчал Дин, он поднял правую ногу и потряс ей, надеясь стряхнуть снег, но на самом деле это вряд ли бы помогло – ботинки были полны воды.
- Можно подумать, что за шестьдесят лет климат так уж сильно изменился, - ответил ему в тон Несс. – Зима же у вас еще есть?
- Есть, - Дин перестал пытаться вытрясти из ботинок воду и снег, - но нормальные.
Несс развел руками, словно говоря: «И что? Раз застрял – смирись». Дин вздохнул. Действительно, чего дергаться? Если бы у Сэма была возможность его вернуть, он бы уже сидел за рулем Импалы. Хорошо хоть им с Элиотом удалось убить Хроноса. И хорошо, что не на глазах у его дамочки. Все-таки женщины – это нечто непонятное: влюбилась в такую тварь. И божок тоже хорош – что за игры с едой? Аппетит что ли нагуливал? Несс говорил, что Лайла Тейлор подала заявление об исчезновении своего друга.
Элиот устроил Дина в полицию, так что, кроме охотничьих дел, в этот день им пришлось заниматься еще и обычными расследования. Поэтому когда Дин все-таки добрался до комнаты над ателье Эзры Моро, он был окончательно простужен. Болеть в тысяча девятьсот сорок четвертом году? Ничего хуже, кажется, с Дином еще не случалось. Он должен был искать способ вернуться домой, а не валяться в постели, куда его уложила хозяйка ателье. Она возилась с ним как с маленьким. Дин порывался сбежать, но Эзра объявила ему, что если он «отдастся в ее ласковые руки» (да, именно так и сказала), то быстро вылечится и сможет сделать все, что собирался. Так что Дин смирился с лекарствами, куриным бульоном, чаем с каким-то «волшебными» травами и общением с хозяйкой ателье и по совместительству справочным агентством по сверхъестественному миру тысяча девятьсот сорок четвертого года.
- Ну что, мальчик из будущего, - объявила Эзра Моро, усаживаясь в кресло напротив кровати, где, закутавшись до подбородка в одеяло, лежал Дин, - раз уж Рождество ты себе все равно испортил, расскажи мне, что ли, парочку историй из своего охотничьего прошлого…
Дин громко шмыгнул носом и мрачно взглянул на нее. Он застрял в этом дурацком тысяча девятьсот сорок четвертом году за тридцать пять лет до своего рождения. Чертова работа, чертов Хронос… «А чего ты хотел? – одернул он себя. – Профессиональный риск». Он пожал плечами и начал:
- Мы с мои братом Сэмми охотились как-то на веталу… - Дин остановился. – В смысле, Сэм охотился на веталу, а я потом присоединился, - он опять запнулся. – То есть Сэм типа спасал папочку одной девчонки, ее отец, как и наш, был охотником, но он с охоты не вернулся, так что она позвонила одному нашему другу Бобби Сингеру… - он откашлялся. – Но Бобби убили левиафаны, поэтому ответил Сэм и…
- Левиафаны? – прервала его Эзра.
- Угу, - кивнул Дин. – Твари покруче демонов. Черная кровь, рот во всю морду, зубы в палец длиной и, будто этого мало, почти бессмертны. А еще они клонируют того, кого коснутся. ДНК и прочая фигня.
- Клонируют? ДНК? – женщина нахмурилась. – Ощущение, что ты говоришь не по-английски.
Дин вздохнул:
- Про ДНК объяснять не буду, у вас эта штука еще, кажись, не открыта. А клонируют – значит, дублируют, становятся твоим двойником. Даже память у них та же, что и у тебя. Они так нас с Сэмми подставили. Заваливались в кафе и банки и устраивали кровавую баню. Уйму народа перестреляли из автоматов.
Моро понимающе кивнула:
- Монстры-гангстеры.
- Что?
- Мафия.
Дин чуть улыбнулся:
- Точно.
- Знаешь, - Эзра подошла к столу и достала из ящика небольшой блокнот и карандаш, - я, пожалуй, запишу этих твоих левиафанов. Будет "Справочник Дина Винчестера". Мало ли, вдруг кому-то встретятся.
- Не тратьте бумагу, - качнул головой Дин. – Левиафанов в ваше время не существует. В мое время их бы тоже не существовало, если бы Кастиэль не поглотил Чистилище, не объявил бы себя новым Богом и не взорвался бы потом, выпустив всех левиафанов к водохранилище.
Моро нахмурилась и с тревогой посмотрела на Дина.
- Не могу сказать, что уловила суть того, что ты сказал…
- Кроули хотел заграбастать себе всю мощь Чистилища, - принялся пояснять Дин. – Кроули – это нынешний король ада вместо Люцифера. Демон перекрестка, который вовремя подсуетился и занял трон. Но Кастиэль его обманул и забрал все себе…
- А этот Кастиэль – тоже демон? – уточнила Эзра.
- Нет, вы что! Кастиэль – ангел. Был им, пока левиафаны его не разорвали.
Моро отложила блокнот, встала с кресла и подошла к кровати.
- Уж не жар ли у тебя, сладенький, - она дотронулась ладонью до его лба. – Не похоже… Значит, ты просто свихнулся, дорогой Дин, видела я такое. Охота вообще плохо сказывается на здоровье. Ангелов не существует. Это все знают.
- Ага, - кивнул Дин. – Я тоже всегда так думал. А потом появился Кастиэль. Ну и остальные… Правда, о них лучше не вспоминать.
- Если они существуют, - Эзра присела на край кровати, - почему же их никто из охотников ни разу не видел?
- Они предпочитают не вмешиваться, - Дин отвернулся к окну. – По мне так лучше бы они и продолжали не вмешиваться.
- Почему же они вмешались?
Дин молчал некоторое время.
- Потому что хотели конец света, - ответил он.
Эзра смотрела на него, как на ненормального.
- Может, ты ошибся, и это были демоны? – переспросила она. - По-моему, если я внесу в справочник все, что ты говоришь, прочитавший его сойдет с ума.
- Демоны тоже хотели конца света, - кивнул Дин. – Такое вот единодушие сверхъестественных засранцев.
- В детстве, - сказала Эзра, - да, представь, когда-то я была маленькой. Так вот в детстве я думала, что, если ангелы существуют, то они добрые, милосердные и все такое в том же смысле. Потом я узнала о ругару, призраках, вампирах… Тварей, живущих во тьме, было так много, что места для ангелов просто не осталось. Ну нет и нет, чего переживать? А ты вдруг говоришь: «Ангелы». Так запросто. И тут же называешь их засранцами.
- Потому что они засранцы и есть. С демонами хоть все понятно, а пернатые действуют почти так же, как они, но при этом объясняют все высшим благом. Так противно от их лицемерия.
- И, значит, Кастиэль – самый крутой урод из всех ангелов?
- Что? – Дин нахмурился. – Кас? Нет. Кас нормальный. Он меня вытащил из… - он запнулся. – Короче, спас. И не раз. Он хороший…
- Но ты же сказал, что он поглотил Чистилище, выпустил левиафанов…
- Он просто запутался, - покачал головой Дин. – Потом понял, что натворил, попытался исправить, но не получилось.
- Пожалуй, я не буду писать об ангелах. Не буду вселять излишнюю надежду.
- Боитесь, что вас примут за чокнутую? – усмехнулся Дин.
- И это тоже. Даже вот не знаю, может, теперь стоит снять ангелочка с макушки елки? Я люблю точность во всем.
- А у вас есть елка?
- Ну, а как же, сладкий! – делано обиделась Эзра. – Может, в вашем веке их и не наряжают, а в нашем – обязательно. Сейчас принесу тебе лекарства, выпьешь и сможешь посмотреть.
- Да, мэм.

***

Дин спустился вниз, в ателье, и увидел елку. На ее макушке сидел стеклянный ангел, и на его серебряной ленте, перекинутой через плечо было написано большими красными буквами: «Кастиэль».

@темы: фандом: Supernatural, категория: AU, Supernatural: Дин Винчестер, время действия: 7 сезон, Supernatural: Эзра Моро, сеттинг: 1944 год, Фанфики, жанр: драма, рейтинг: G

---

Сверхъестественное. "Стеклянные ангелы" (Риса, Дин, Кастиэль, Рождество 2013 года)

Фанфик с 14-ого круга  SPN Brothers in arms
Рождество в альтернативном будущем, которое показал Дину из 2009 года ангел Закария. Время действия - Рождество 2013 года, в котором случился конец света, на земле свирепствует кроатонский вирус, Сэм - вместилище для Люцифера, ангелы ушли.
Герои: Риса, Дин Винчестер, Кастиэль
Дисклеймер: поиграю и отдам

Стеклянные ангелы

Риса осторожно доставала из коробки из-под микроволновки елочные игрушки и развешивала их на ветках искусственной елки. Действовать надо было с большой аккуратностью, потому что эта коробка стеклянных украшений была единственной на весь лагерь, и если разбить их, то за другими никто не пойдет: ходили за едой, за одеждой, за туалетной бумагой, о которой все уши прожужжал Чак, но уж точно не за игрушками на елку. Они вообще нашли их случайно на чердаке одного из тех домов, где сейчас располагался лагерь. Конечно, всегда есть выход – можно будет наряжать украшениями, сделанными из подручных средств, но это явно не то. Дети, бывшие маленькими, когда грянула эпидемия кроатонского вируса, не помнили, как отмечают Рождество, а те, кто родился уже в лагере, могли бы никогда и не узнать об этом, если бы Риса и другие взрослые не ставили елку, не украшали ее игрушками и не клали подарки под нее. Подарки, наверное, казались глупыми по меркам жизни до эпидемии, но дети радовались и им – тарелкам, ложкам, новой одежде, чудом не высохшим фломастерам и книжкам.
Рождественских праздников в первые года два, когда все только началось, Риса не помнила: у нее тогда, как и у многих, даже мысли не появлялось, что можно отмечать что-то, когда вокруг рыщут кроты, демоны и солдаты из бригад зачистки. А потом появился Дин Винчестер, а вместе с ним лагерь и какое-то подобие стабильности и безопасности. Рождество было первым праздником, о котором все вспомнили. Праздник – это отдых и радость. Праздник – это традиция из времен до нынешнего безумия. Рождество было необходимо. И только Дин, которого как-то незаметно все избрали лидером лагеря, недовольно фыркнул, когда Риса заговорила с ним о празднике.
- Какое Рождество? – сказал он, и на его губах появилась злая однобокая усмешка. – Благая весть и прочая чушь? Это не про нас. Где они, твои ангелы? Сбежали, поджав хвосты, когда стало ясно, что проиграли. Кругом только демоны и прочие адские твари.
Риса тогда завелась не на шутку. Дин Винчестер был хорош во всем, что касалось защиты лагеря, добывания еды, одежды и нужных вещей, он знал, как защищаться от тварей ада, как проводить экзорцизм, как заставить демонов испытывать боль, которая пробьет даже их толстую, закаленную пытками в преисподней шкуру. Он умел стрелять, драться, он умел убивать, глядя в лицо, что было важно в условиях, когда любой близкий человек мог заразиться и стать кротом. Он даже в постели был весьма и весьма хорош, Риса знала по себе. Но вот развлекаться и отдыхать он не умел. Или не разрешал себе, как иногда ей казалось. Словно провинился в чем-то и теперь должен понести наказание. Он и улыбался-то крайне редко. В общем, они в тот раз крупно поругались. Риса пыталась доказать, что людям нужен этот праздник. Им нужно возвращение к традициям и стабильность, которую он дает. Дин же считал, что в нынешних условиях этот праздник глуп. Уж лучше праздновать вечный Хэллоуин, так честнее будет.
- Ангелов больше не существует, - тон, которым он это сказал, подразумевал, что больше продолжать спор не намерен, но у Рисы было другое мнение, она не собиралась уступать ему Рождество.
- Если ты в них не веришь, так чего же молишься в каждой церкви, которую мы находим во время рейдов? – процедила она сквозь зубы. – Что ты такого натворил в жизни, Дин Винчестер, что так усердно молишь о прощении? Может, тебя давно простили, а ты, как идиот, ждешь, что ангел лично спустится с небес, чтобы погладить тебя по головке? Сходи к Кастиэлю.
Она видела, как кровь отхлынула от его лица, челюсти сжались. Он ничего не сказал, просто отвернулся и ушел. А Риса осталась у коробки с игрушками. Постояв какое-то время, она принялась наряжать елку.
Кстати, о церквях она уже спрашивала Дина, когда только заметила эту странную его особенность, но он ответил, что это не важно. Потом она поинтересовалась у Кастиэля и получила еще более странный ответ. «Он пытается изменить прошлое», - сказал бывший ангел, но уточнять ничего не стал. Только тяжело вздохнул и, достав из заначки виски, предложил ей выпить вместе с ним. Риса ждала, что алкоголь развяжет ему язык, но Кас лишь сильнее мрачнел.
На самом дне коробки лежал ангел, которого требовалось надеть на макушку елки. Риса достала его и осторожно, стараясь не порезаться, провела пальцами по острым краям того места, где у ангела когда-то была голова. Ангел из мутного белого стекла, украшенный золотыми линиями из блесток, был бы прекрасен, если бы не был безголовым. Вокруг его шеи по стеклу расходились тонкие трещинки. Может быть, он продержится еще пару лет, а может быть, рассыплется уже в этом, усеяв елку сверкающими осколками.
Этот ангел потерял свою голову в две тысячи десятом году – в первый год, когда у них, людей умудрившихся не заразиться кроатонским вирусом и избежать встречи с демонами и группами зачистки, появился свой лагерь. Риса тогда с трепетом, которого сама от себя не ожидала, раскрывала эту коробку из-под микроволновки. Она не ожидала, что в ней окажутся игрушки на елку. Риса украсила елку шарами, сосульками и забавными стеклянными лошадками. Ангел, как и сейчас, лежал на самом дне. Он был прекрасен и идеально сидел на верхушке. Рисе показалось, что в тот момент, когда она украсила им макушку, вся гостиная дома, где они собирались отмечать Рождество, наполнилась праздничным настроением, оно проникло и в нее саму. И тогда она подумала, что, может быть, если Дину показать елку, он вспомнит, каково было в детстве, как он отмечал Рождество с родителями или братьями и сестрами – Риса вдруг поняла, что ничего не знает о его семье, но это, в общем-то, было не важно: главное, что он должен вспомнить, как все было раньше. Она была уверена, что его пробьет, раз уж пробило ее, хотя особо романтичной натурой она никогда не отличалась.
Она нашла Дина и привела в праздничную гостиную. Риса ждала, что вот прямо сейчас железного Дина Винчестера проймет, еще чуть-чуть и он испытает великую силу Рождества…
И совсем не ожидала, что, постояв в молчании несколько секунд, он вдруг вытащит пистолет и, прицелившись, нажмет спусковой крючок…
Именно этот выстрел отбил у стеклянной фигурки голову.
С тех пор они уже третий год украшают рождественскую елку безголовым ангелом.
Время от времени Риса вспоминала, что надо бы во время рейдов поискать другую фигурку, однако ее всегда что-то отвлекало, а перед Рождеством некогда этим заниматься. В две тысячи десятом безголовый ангел произвел на Кастиэля оглушающее впечатление. Он стоял, смотрел на стеклянную фигурку, и его губы двигались, словно он собирался что-то сказать, но не находил слов. Риса хотела объяснить ему, что случилось. Или, вернее сказать, хотела выместить обиду и злость на Дина, который пытался испортить праздник. Хорошо, сам ты не хочешь отмечать Рождество, считая себя виноватым в какой-то неведомой фигне, но другим-то зачем мешать? Но Кастиэль словно сам все понял: взглянул на Дина почти печально, а потом с усилием улыбнулся.
- Очень верно подмечено, - сказал он Рисе. – Все мы такие – безголовые: слепые, глухие и немые. И глупые.
В очередной раз Риса подумала, что не знает, что это значит. Иногда ей казалось, будто Дин и Кастиэль – люди из какого-то другого мира: они думают совсем иначе.
А иногда - что они столкнулись с концом света задолго до кроатонского вируса. Да так в нем и остались.

***

За два года и дети, и взрослые привыкли к фигурке безголового ангела на макушке елки. Даже Риса, единственная, кто видел стеклянного ангела в его изначальном состоянии, уже не могла вспомнить, каким было его лицо. Наверное, он был златокудр и прекрасен, но она не была уверена: Кастиэль вон брюнет.
Рождество – единственный праздник их лагеря, когда все действительно расслаблялись. Нет, конечно, все знали, что ничего не изменилось, и в любой момент какой-нибудь демон-шутник может пригнать стадо кротов, которые прорвут ограждение и начнут бросаться на незараженных, но вместе с наряженной елкой и подарками под ней хотелось хотя бы на один день поверить, что однажды еще все будет хорошо. Рождество было праздником надежды в их лагере.
- Лиса, - у ней подошел пятилетний Джекки О’Брайен, он родился здесь и никогда не видел «другого мира», - кто этот дядя с клылысками на елке?
- Это ангел, малыш, - улыбнулась она ему, поднимая его на руки, чтобы он поближе рассмотрел фигурку. – Они живут на небесах.
Она остановилась. Что еще сказать? Что ангелы защищают людей? Что они следят за тем, чтобы у хороших людей все было хорошо? Сейчас все это не имело смысла.
- А посему у него неть головы? – спросил Джекки, не сводя глаз с фигурки.
- Откололась, - сухо ответила Риса. – Он же стеклянный.
Мальчик нахмурился: он явно не хотел принимать такой ответ, и она знала почему: Риса всегда рассказывала ему и другим детям истории, чтобы они хотя бы так узнали о некоторых вещах, которых не было в их теперешней жизни. Безголовая фигурка уж точно должна была привести к необычному рассказу.
- Это глупый ангел, - наконец выдал Джекки итог своих детских размышлений. – Глупый, но доблый.
- Почему добрый?
- Потому сто у него есь сейдце, - пояснил мальчик. – Головы неть, значит, глупый, но сейдце осталось – доблый.
Риса медленно кивнула. Кастиэль тоже сказал, что ангелы глупы, правда, не добавил ничего об их доброте. Может, потому, что сомневался в ее наличии, или же потому, что точно знал, что она отсутствует. Малыш убежал, гордый своим открытием. Риса подумала, что этот добрый безголовый ангел, возможно, последний год украшает их елку – отколотая голова сделала фигурку слишком хрупкой. На следующее Рождество придется делать картонного. Или же она все-таки не забудет и в течение года поищет нового.
И тут, словно кто-то услышал ее мысли, стеклянный ангел раскололся, обсыпав рождественское дерево блестками.
До Рождества оставался один день.

***

- Дин! – окликнула его Риса и, когда он повернулся, добавила: - Есть дело.
- Какое еще? – он как обычно был предельно серьезен. – Вроде же всем детям подарки сделали, чего еще надо?
Риса проигнорировала его плохое настроение.
- Нужен ангел, - сказала она и не впервые заметила, как Дин напрягается при упоминании ангелов.
- Сходи к Касу, - буркнул он. – Кастиэль хоть и недоангел, но…
- Нужен стеклянный ангел на елку, - перебила она его. – Вместо того, которому ты голову отстрелил. Помнишь?
- И зачем тебе новый? – хмыкнул Дин. – Два года и безголовый всех устраивал.
- Он разбился, - ответила Риса. – Он весь трещинами пошел, когда ты в него выстрелил, стеклянный все-таки. Нужен новый.
- А я тут причем?
- Ты решаешь, когда будет рейд, - она выделила слово «ты». – Дети должны отметить Рождество, Дин. Оно дает им надежду, что все будет хорошо.
- Ничего не будет хорошо, - тут же оборвал он ее. – Хочешь Рождества? Празднуй. Я не погоню никого в метель за стеклянной игрушкой на елку. Тем более за фигуркой ангела. Я знаю, как ты любишь придумывать сказки для детей. Посадишь его на елку и будешь заливать о том, как ангелы их любят или еще какую чушь?
Риса молча смотрела на Дин.
- Лучше б ты себе голову отстрелил, - наконец сказала она. – Может, добрее бы стал.
- Что? – нахмурился он.
- Джекки, мальчик О’Брайенов, решил, что безголовый ангел глупый, но добрый, потому что у него головы нет, а сердце есть, - пояснила она, чувствуя нарастающую злость. – Я вот не понимаю, Дин. Ты столько лет знаешь Каса, а он ведь ангел. Он тебе помогал, судя по твоим рассказам, и все такое, но при этом ты их так ненавидишь. Как такое может быть?
- Кас – исключение, - холодно ответил Дин. – Остальным все равно, что с нами будет.
Риса вдруг поняла, что устала от напряжения, которым было проникнуто каждое мгновение в этом, пропитанном умиранием, мире. Устала от того, что каждая потерянная вещь – как этот стеклянный ангел – была порой невосполнима. Нельзя было зайти в магазин и купить новую. Устала она и от Дина Винчестера. От его неизвестной вины, наказание за которую он будто несет, и от его всезнания. До конца света в ее жизни не было никаких демонов или кротов, а в его были.
- Тогда объясни мне, какого черта ты ходишь в церкви? – ей захотелось сделать ему больно. - Что ты там ищешь, если ангелы ушли? – она вспомнила слова Кастиэля. - Ты не исправишь прошлого. Если ты ни во что не веришь и ни на что не надеешься, то оставь это нам хотя бы в Рождество. Ты можешь не приходить на праздник. Да о чем я говорю? Всем будет лучше, Дин Винчестер, если ты не придешь и не станешь портить Рождество своей угрюмой рожей. Посмотри на себя. Ты так смотришь на всех, будто мы преступление совершаем, собираясь отпраздновать Рождество. Знаешь, что? Потрать это время с пользой – попробуй изобрести машину времени. Может, с ее помощью попадешь в другое время, когда ангелы еще были здесь и могли тебя слышать. Ты живешь прошлым. Дай нам пожить верой, что завтра все будет хорошо. Не приходи на праздник. Сделай всем такой подарок.
Конечно, Риса знала, что совершает глупость, но остановиться не могла. Она, как и многие, так ждала Рождества, а Дин испортил стеклянного ангела когда-то и сейчас не хотел помочь, а ведь помощь их лагерю – это не только умение защищать и решать проблемы. Это и умение поддержать.
Дать надежду. Пусть и призрачную.

***

За вечер ее уже раз десять спросили, не видела ли она Дина, так что смутное беспокойство, которое испытывала Риса, переросло в настоящую полноценную тревогу. Всю прошлую ночь она проворочалась, отчитывая себя за тот разговор с Дином. Дался ей этот ангел! Она же понимала, что было глупо – вернее, было верхом идиотизма! – просить его организовать рейд за елочными украшениями. Почему, зачем она пошла к нему с этой просьбой? Неужели не понимала, что он откажет? Неужели не знала, что он высмеет ее? Знала. Как и знала, что заведется и поругается с ним. И все равно пошла. На что надеясь? На то, что его наконец проймет рождественским духом? Господи, какой идиотизм! Она не знала, что уж там случилось в жизни Дина Винчестера и как он отмечал этот праздник в детстве, но за годы знакомства с ним поняла, что происходило все это не так, как у остальных в их лагере. Дух Рождества его вообще не касался.
И он был прав в какой-то степени. Один день надежды, что все будет хорошо, - это глупо. Это ничего не решит. И, конечно, он был прав насчет рейда. За елочными украшениями идти было просто нельзя! Иначе в следующий раз они бы пошли за книгами, которыми можно пополнить библиотеку Чака, модными журналами, наборами вышивки для Бэкки или косметикой.
Риса потерла виски. Зачем она пошла вчера к Дину? Зачем она сказала ему все то, что сказала? Зачем?
Ангела она, кстати, уже склеила из старых газет. Да, он получился не таким красивым (чего уж говорить, он вышел уродливым) и без блесток, но все равно получился. И при наличии фантазии в нем даже можно было угадать очертания ангела. Все это угнетало Рису. А теперь еще и Дин пропал куда-то. Она уже обошла все тайные места, которые знала, но Винчестера не нашла. Она даже сходила к засыпанному снегом остову ржавой Импалы, хотя это было опасно: там могли прятаться кроты. Дина нигде не было. Похоже, он действительно «послушался» ее и ушел из лагеря, чтобы дать им отпраздновать такое ненавистное ему рождество.
«Ты идиот, Дин Винчестер, - подумала Риса. – Ну какой же ты идиот!» Тревога за него жгла ее изнутри. Она могла сколько угодно злиться на него, могла не понимать и не принимать его отношение к праздникам или ангелам, но не могла не признать, что он был важен для лагеря. Он был важен для нее.
А она сделала все, чтобы пробить его, вот только не чем-то хорошим, вроде рождественского настроения, а болью. Она же сама не очень-то знала, о чем ему говорила и что значили для него ее слова. Он хотел изменить прошлое? Она не знала, что это значит. Но все равно использовала эту фразу Кастиэля и видела, как Дин дернулся, словно от выстрела.
- Господи, вернись, пожалуйста, Дин… Прости меня…
Она вдруг поняла, что шепчет это вслух. И повторяет вновь и вновь.
Когда ее опять спросили о Дине, она ничего не ответила, понимая, что еще чуть-чуть и расплачется от чувства вины.
И от страха. Она знала, что может случиться за периметром лагеря (а в том, что Дин сейчас был НЕ в лагере, она не сомневалась).
Она бы никогда потом себя не простила.

***

Войдя в дом Кастиэля, Риса закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Ангел улыбаясь смотрел на нее. Улыбка, правда, была не совсем уж нормальной, как не впервые показалось Рисе. Она уже привыкла к нему за годы в лагере, но сегодня ей хотелось, чтобы ее выслушали и отнеслись бы к ней серьезно.
- Кас, - выдохнула она, - я, кажется, сделала большую глупость… Дин…
- Дин ушел из лагеря, - продолжил Кастиэль вместо нее. – Один. Потому что ты ему что-то сказала. Или ты считаешь, что он ушел, потому что ты ему что-то сказала.
Иногда Кас так делал – угадывал, о чем люди думают. Словно его сверхъестественные способности ангела возвращались. Порой это пугало Рису, порой – злило, но сегодня ей хотелось, чтобы он знал все сам без ее рассказов. Она кивнула.
- А сегодня Рождество… - продолжил Кас.
Риса вновь кивнула.
- И есть только одна вещь в Рождестве, которая может разозлить Дина, - это ангелы, - улыбка постепенно исчезала с его лица и, когда он произнес последнее слово, она пропала совсем. У Дина и Кастиэля это было общей деталью – они оба не могли не отреагировать на упоминание ангелов.
- Да, - согласилась Риса. – Все так, как ты говоришь. Я наговорила ему столько всего, что боюсь, как бы не случилось чего-то плохого.
Кастиэль некоторое время помолчал.
- Думаю, что он пошел в церковь здесь, по соседству, - сказал он. – Кажется, Дин считает, что в Рождество ангелы все-таки могут его услышать. Он надеется.
- Зачем ему это? – спросила Риса. – Только не говори, пожалуйста, будто он хочет изменить прошлое, потому что это – чушь!
Ангел тяжело вздохнул.
- Но это действительно так.
- Бред, - буркнула девушка. – Он что, в чем-то провинился и пытается выпросить прощения? Так, может, лучше попросить у того, перед кем виноват, а не у ангелов? Ну или просил бы у тебя, если ему уж так хочется именно божественного прощения.
- Ему не нужно прощение, - произнес Кас. – Он хочет, чтобы его услышали. Вернее, чтобы его услышал один архангел. Дин считает, что сможет… если не исправить то, что сейчас творится, то хотя бы привести все к какому-то концу. Сделать так, что бы все разрешилось.
- И что он такого скажет этому архангелу?
- Он скажет ему: «Да».
- Это что-то значит? – Риса начала сердиться: ясности не прибавлялось.
- О, это значит очень многое, - улыбнулся Кастиэль. – Вернее, значило когда-то. Вернее, так считает Дин.
- А ты как считаешь?
- А я считаю, что все мы безголовы, как твой ангел с елки. Делаем вид, что не слышим и не видим ничего.
- Джекки О’Брайен считает, что безголовые ангелы глупые, но добрые.
- Он не прав, - губы Каса улыбались, но в глазах стояла печаль.
- Ангел разбился, - сказала Риса, потому что боялась, что все-таки попытается уточнить что-то о доброте (или ее отсутствии) у ангелов. И почувствовала, как ее опять кольнула вина. Ну зачем она вчера пошла к Дину? Ведь знала, чем все закончится.
- Ну, тем более, - улыбка Кастиэля стала чуть шире, но совсем не радостнее.
- Я беспокоюсь за него, - сказала девушка. – Лагерь не выживет без него. Да и вообще… - она потерла глаза. – Он хороший человек, несмотря на все. Я просто…
Она не знала, что еще сказать. Страшно было даже подумать, что Дин не вернется. «Прекрати! – одернула она себя. – Он вернется!»
- Он вернется, - словно услышал ее мысли Кастиэль. – Ему слишком долго вбивали в голову, что такое ответственность перед другими людьми, чтобы он ушел.
Кас замолчал, и Риса решила, что больше он ничего не скажет, но у двери она услышала его слова:
- Из-за этой ответственности он и продолжает пытаться докричаться от небес. Люди важны. Он – нет.

***

Риса не могла отделаться от мысли, что веселье на нынешнем празднике выходило каким-то натужным, ненастоящим. Сказывалось отсутствие Дина – другого объяснения быть не могло, несмотря на то, что в прошлые годы Винчестер сидел в кресле в углу, медленно пил виски, не веселился и ни с кем не общался. Но Риса понимала, что Дин – это безопасность. Она видела, как то один человек, то другой, то третий поглядывают в окно, все насторожены, словно ждут, что вот-вот и прозвучит сирена, возвещающая, что на лагерь напали кроты. Она и сам не могла расслабиться. Дети словно чувствовали тревогу взрослых – постоянно кто-то плакал.
- Господи, Дин… - простонала Риса. Когда она говорила ему, что без него праздник будет только лучше, она не думала, что без него этого праздника не будет вообще. Из оброненных фраз Риса поняла, что все только и ждут полночи, чтобы, наконец, встретить Рождество и сбежать отсюда.
Было без двадцати двенадцать, когда входная дверь открылась, и в дом ввалился засыпанный снегом Дин Винчестер. Все замолчали. Рисе показалось, что даже музыка затихла, настолько неожиданно было его появление. Он оглядел присутствующих, парой быстрых движений стряхнул снег, стянул перчатки, бросил их у порога и подошел к Рисе. Она тревожно осматривала его: не мог Дин просто так сходить погулять за периметром лагеря.
- Счастливого Рождества, - тихо сказал он и протянул ей что-то. Риса осторожно взяла у него из рук какую-то небольшую вещь, завернутую в платок, и раскрыла его. На ее ладони лежал стеклянный ангел – с нарисованными блестками лентами, золотыми волосами и белоснежными крыльями. Его руки были сложены на груди, а на лице застыла улыбка – добрая и нежная.
- Извини, - добавил Дин. – Ты права.
- Да ни черта я не права! – вдруг взвилась Риса. – Ты что, не понимаешь, что за периметром с тобой могло случиться все, что угодно? Зачем ты туда поперся?
Он молча ткнул в ангела пальцем.
- Ангел не стоит того, что бы тебя убили! Ни один из них этого не стоит.
Дин бросил быстрый взгляд на Кастиэля.
- Ладно, дело уже сделано, - сказал он. – Чего теперь кричать? Я пойду… Счастливого всем Рождества.
- Дин… - она схватила его за рукав. – Каким же ты придурком иногда бываешь. Останься. Празднуй с нами.
- Ты же знаешь, я не люблю праздники.
- Прекрати, - поморщилась Риса. – Хоть раз забудь об ответственности.
Она остро почувствовала, что сейчас он скажет что-то типа «я когда-то уже забыл о ней, и вот, чем все закончилось». Наверное, к этому все и сводилось – по какой-то неведомой причине Дин считал себя ответственным за эпидемию кроатонского вируса, за демонов, разгуливающих по земле, за лишенного сил Кастиэля, за ушедших ангелов, за разбитые игрушки, порванную одежду, вещи, которые не вернуть… Как вообще можно жить с этой тяжестью на плечах?
- Видишь, - вдруг сказала она, показывая ему стеклянную фигурку, - у нас есть ангел. В этом году – с головой. Не только добрый, но и всезнающий. Все видит, все слышит, все понимает, как в старые добрые времена.
Наверное, она говорила глупости. И даже знала это. Такие истории можно рассказывать детям, но не Дину. Однако он кивнул и принялся стаскивать куртку. «Надо было спросить, не ранен ли он», - запоздало подумала Риса, но, кажется, клетчатая рубашка была цела, нигде не виднелось пятен крови.
С появлением Дина жители их лагеря заметно расслабились. Праздник действительно стал праздником. Они отмечали до глубокой ночи, и с верхушки елки на них смотрел стеклянный ангел.

Эпилог

- Они не ответили, да?
- Ты же сам видишь, Кас. Зачем спрашивать?
- Да уж. Иначе бы передо мной стоял не Дин Винчестер, а архангел Михаил.
- Вряд ли Михаил бы пошел отмечать Рождество в нашем лагере.
- Ты плохо знаешь Михаила. Он любит Рождество.
- Еще скажи, что он любит людей.
- Мы все любим людей, Дин. Нас такими сделали.
- Если бы вы любили людей, вы бы сейчас были здесь.
- Все это сложно.
- Вы ведь даже не попытались ничего исправить! Просто ушли.
- Может быть, так надо, Дин?
- Кому надо?
- У меня есть несколько версий…
- Даже несколько?
- Не надо сарказма, Дин. Ты знаешь, что твои шансы найти стеклянного ангела на елку в рождественскую ночь равнялись нулю?
- Но я же нашел.
- Вот и подумай над этим.

@темы: фандом: Supernatural, категория: AU, Supernatural: Дин Винчестер, время действия: future!fic, Supernatural: Кастиэль, Supernatural: Риса, время действия: 5 сезон, жанр: постапокалипсис, сеттинг: 2014 год, Фанфики, жанр: ангст, рейтинг: PG

---

Рождество в таймлайне СПН

Для создания Новогоднего настроения и для облегчения написания "рождественских" фанфиков по миру "Сверхъестественного".
Сразу предупрежу - брать можно, куда хотите, переправлять можно, как хотите, добавлять что-то, убирать - пожалуйста.
События после финала пятого сезона очень сложно запихнуть в нормальный таймлайн, потому что если брать, что сезон - 1 год, да еще плюс год между пятым и шестым и год между седьмым и восьмым - выходит, что Винчестеры живут чуть ли не в 2014 году. Есть вариант, что 1 год - это округление или субъективное восприятие героев, а на самом деле прошло меньше времени. И есть вариант, что шестой и седьмой сезоны уложились в период от шести до девяти месяцев (угу, интенсивные такие шесть-девять месяцев). Дело в том, что в восьмом сезоне показан календарь, на котором указан 2012 год.
Еще одно предупреждение: таблица большая! Не открывайте случайно - устанете проматывать. В ней указаны события с 1973 по 2014 годы (возрасты Дина, Сэма, Джона и Мэри, эпизоды, в которых показан данный год, и особенности Рождества, раз уж таблица под "рождественские" фики сделана). Плюс 1861 и 1944 годы, куда попадали Дин и Сэм.

Таблица

Год	Эпизоды	Возраст Дина	Возраст Сэма	Возраст Джона	Возраст Мэри	Особенности Рождества
1861	6.18 (Дин и Сэм на Диком Западе, встреча Сэма с Сэмюэлем Кольтом)	-	-	-	-
1944	7.12 (Дин в прошлом)	-	-	-	-
1973	4.03 (30 апреля-2 мая, Дин в прошлом)	-	-	19 лет	19 лет	Сэмюэл и Дина Кэмпбеллы (родители Мэри) мертвы, Мэри заключила сделку с Азазелем
1974		-	-	20 лет	20 лет
1975		-	-	21 год	21 год
1976		-	-	22 года	22 года
1977		-	-	23 года	23 года
1978	5.13 (Дин и Сэм попадают в прошлое, чтобы защитить родителей)	-	-	24 года	24 года	Мэри беременна Дином Сэм в прошлом впервые видел Мэри
1979		Родился 24 января	-	25 лет	25 лет	первое рождество Джона и Мэри с сыном Дином
1980		1 год	-	26 лет	26 лет	второе рождество Джона и Мэри с Дином
1981		2 года	-	27 лет	27 лет	третье рождество Джона и Мэри с Дином
1982		3 года	-	28 лет	28 лет	четвертое рождество Джона и Мэри с Дином, Мэри беременна Сэмом
1983		4 года	Родился 2 мая	29 лет	Смерть 2 ноября	Мэри умерла, дом сгорел, Джон остался с двумя сыновьями
1984		5 лет	1 год	30 лет	-
1985	Джон учит Дина стрелять	6 лет	2 года	31 год	-
1986		7 лет	3 года	32 года	-
1987		8 лет	4 года	33 года	-
1988	Сэм начинает спрашивать, что случилось с мамой	9 лет	5 лет	34 года	-
1989	флешбэки 1.18 (Джон поручил Дину присматривать за Сэмом, но тот ушел, на Сэма напала штрига)	10 лет	6 лет	35 лет	-
1990		11 лет	7 лет	36 лет	-	Сэм считает, что Мэри погибла в аварии, он не знает, что Джон - охотник
1991	флешбэки 3.08	12 лет	8 лет	37 лет	-	3.08 - РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СЕРИЯ
1992		13 лет	9 лет	38 лет	-
1993		14 лет	10 лет	39 лет	-
1994		15 лет	11 лет	40 лет	-
1995	Сэм выиграл кубок по футболу (Division Championship Soccer trophy) Сэм спасает людей из горящих зданий	16 лет	12 лет	41 год	-
1996	Сэм и Дин запускают фейерверк на 4 июля (воспоминания в 5.16)	17 лет	13 лет	42 года	-
1997	флешбэки 4.13 (Дин заканчивает школу) лето, Дин, Сэм и Джон охотятся на вервольфа	18 лет	14 лет	43 года	-
1998	флешбэки 7.03 (Сэм встречает кицунэ Эми) Дин знакомится с Лизой	19 лет	15 лет	44 года	-
1999	Дин самостоятельно убивает монстра	20 лет	16 лет	45 лет	-
2000		21 год	17 лет	46 лет	-
2001	Сэм уезжает в Стэнфорд?	22 года	18 лет	47 лет	-	Сэм празднует Рождество отдельно от Дина и Джона
2002		23 года	19 лет	48 лет	-	Сэм празднует Рождество отдельно от Дина и Джона
2003	Сэм начинает встречаться с Джессикой Дин встречается с Кэсси Робинсон	24 года	20 лет	49 лет	-	Сэм празднует Рождество с Джессикой
2004		25 лет	21 год	50 лет	-	Сэм празднует Рождество с Джессикой
2005	Начало сериала 1.01 (30 октября - 2 ноября) - 1.05	26 лет	22 года	51 год	-	Джессика погибла полтора месяца назад, Сэм опять охотится
2006	1.06 - 1.22, 2.01 (смерть Джона) - 2.10	27 лет	23 года	52 года Смерть	-	Смерть Джона, поиски Азазеля, Дин открывает Сэму, что ему перед смертью сказал отец, Сэм уезжает
2007	2.11 -2.21 (смерть Сэма), 2.22 (сделка Дина), 3.01 - 3.07, 3.08	28 лет	24 года	-	-	3.08 - РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СЕРИЯ!
2008	3.09 - 3.16 (смерть Дина, он в аду), флешбэки 4.20 (Джимми Новак становится вместилищем Кастиэля), флешбэки 4.09 (Сэм пьет, пытается заключить сделку на перекрестке, возвращение Руби) 4.01 (воскрешение Дина), 4.02, 4.04 - 4.15	29 лет	25 лет	-	-	Сэм рассказывает, что пытался заключить сделку, Дин признается, что делал в аду
2009	4.16 - 4.22 (Люцифер), 5.01 - 5.03 (Дин и Сэм узнают, что являются вместилищами для Михаила и Люцифера), 5.05 - 5.10 (смерть Джо и Эллен Харвелл)	30 лет	26 лет	-	-	В этом году погибли Джо и Эллен Харвелл, мир стремительно катится к Апокалипсису
2010	5.11, 5.12, 5.14 - 5.22 (Сэм падает в Клетку с Люцифером, Адамом и Михаилом) время между 5 и 6 сезонами (считается, что 1 год, но, возможно, это округление какого-то меньшего колчиества времени или субъективное восприятие героев) - флешбэки 6.14, 6.01 - 6.12	31 год	27 лет	-	-	Дин живет с Лизой, не зная о возвращении Сэма Сэм-без-души охотится с Кэмпбеллами, Смерть вернул Сэму душу. "Стена".
2011	6.13, 6.14 (параллельный мир с актерами), 6.15, 6.16, 6.17 (альтернативное настоящее, где Титаник не утонул), 6.18, 6.19 (смерть Матери Всего), 6.22 (Кас ломает стену в памяти Сэма), 7.01 - 7.06 (левиафаны копируют Дина и Сэма) - 7.07 - 7.08 (свадьба Сэма с Бэкки)	32 года	28 лет	-	-	Кастиэль "мертв". Левиафаны стремятся изменить мир под себя
2012	7.09, 7.10 ("смерть" Бобби) - 7.23 (Бобби-призрак просит уничтожить фляжку, которая держит его на земле), флешбэки восьмого сезона - Дин и Кастиэль попадают в Чистилище (на 1 год? - реальный год или субъективный?), Сэм живет с девушкой, 8.01...	33 года	29 лет	-	-
2013		34 года	30 лет	-	-
2014	5.04 - АЛЬТЕРНАТИВНОЕ БУДУЩЕЕ (ведет начало от 2009 года)	35 лет	31 год	-	-

---

Сверхъестественное. "Магия музыки" (Кроули, Смерть)

Короче, дело в том, что на тринадцатом круге все мои маски были отгаданы. Все пять моих мне и приписали. И теперь я пишу истории для отгадавших. Да не проблема!

Для  qazanostra. По заявке: Симфонический оркестр имени Фергюса Родерика МакЛеода. (Для тех, кто не в курсе, поясняю: Фергюс Родерик МакЛеод - "прижизненное" имя демона Кроули).

Время действия - седьмой сезон.
Герои: Кроули, Смерть.

Магия музыки

Кроули стоял перед рекламным плакатом минут десять, никак не меньше. За это время он прочел то, что на нем написано раз пятьдесят – сверху вниз, снизу вверх, слева направо, справа налево, по диагонали, в целом и отдельно по словам. Написанное здесь не имело смысла, с точки зрения Кроули. Вернее, оно имело смысл только в одном случае – если считать, что король ада сошел с ума. Несмотря на абсурдность варианта с безумием, полностью отказаться от него Кроули не мог. Все-таки постоянный стресс на службе, работа без выходных и отпусков, ну и профессиональная деформация личности, в конце концов. С трудом найдя в себе силы оторваться от обозревания плаката, Кроули остановил первого попавшегося прохожего – им оказался парень, дергающийся в такт громыхающей у него в наушниках музыке, ткнул пальцем в плакат и спросил:

- Скажите, пожалуйста, что здесь написано?

Парень, похоже, не удивился тому, что голос короля ада умудрился прозвучать громче, чем его бам-бам-бам в ушах, и буркнул:

- А ты чо слепой или неграмотный?

- Я вам не грубил, - настроение у Кроули стремительно портилось: ему было в крайней степени необходимо узнать, сошел ли он с ума и него галлюцинации, или на самом деле видит то, что видит. – Я спросил вежливо. И вам, - это слово болезненно хлопнуло по барабанным перепонкам парня в наушниках, и он скривился, - следует научиться отвечать также. Что здесь написано?

Он знал, что не сдержался, и в глазах отразилось алое пламя преисподней.

- Т-тут… э… написа… - запинаясь заговорил любитель громкой музыки, и было отчего запинаться: кроме красных глаз и голоса, рвущегося в наушники, у Кроули оказалась железная хватка, которой он сейчас сжимал локоть неудачливого прохожего. – Это у вас такие линзы, да? Блииин! Тут н-написано… «С-симфонический оркестр им-мени Фергюса Родерика МакЛеода. Единственный к-концерт»…

Кроули выпустил руку парня, и тот рванул на другую сторону улицы, а король ада в задумчивости остался около плаката. Если верить словам этого невежи, на рекламном щите действительно было написано то, что там видел и сам Кроули. Вот только написано этого не могло быть. Демон был уверен на сто процентов. Симфонический оркестр его собственного, еще человеческого имени? Бред. Возможно, конечно, это было совпадение, и оркестр назвали в честь какого-то совсем другого Фергюса Родерика МакЛеода, но Кроули был уверен, что подобных сочетаний имен и фамилии никогда больше не существовало. Он был в этом убежден хотя бы потому, что проследил за тем, что бы так никого не назвали. Уникальные вещи являлись его страстью, иначе он не коллекционировал бы души людей. И все это значило, что в городе, куда его случайно занесло по долгу службы, будет концерт ЕГО симфонического оркестра.

- Окей, - вслух сказал Кроули. Этого он пропустить никак не мог.

***

На Кроули нахлынуло немного ревностное чувство, когда он увидел, как заполняется зал. Это его, ЕГО оркестр! Зачем они все пришли? За ревностью крылся страх: а вдруг оркестр его имени сыграет плохо? Вдруг никому из зрителей не понравится? И тогда его человеческое имя будут трепать в газетах. Кроме того, из-за этих меломанов он не сможет прямо на сцене разорвать всех горе-музыкантов к чертовой матери!..

Впрочем, почему же не сможет? Сможет. И их, и зрителей, потому что слышали это, потому что повторяли его имя, потому что вообще приперлись сюда!
На этой приятной мысли Кроули немного успокоился, поэтому, когда музыканты заняли свои места, он даже подумал, что, может быть, стоит разорвать их до того, как они начнут играть?

Но с первыми же звуками музыки он передумал…

Надо сказать, что он вообще обо всем забыл с первыми же звуками. Скрипки заставили сердце в теле, в которое он вселился, вибрировать. Ему показалось, что оно то сжимается, замирая, то начинает оглушительно стучать, выбивая ритмы любви, страсти, безумия, одержимости. Низкие протяжные звуки виолончелей словно требовали, чтобы он дышал вместе со смычками, которыми музыканты водили по струнам. Вот вдох, а вот выдох, вот вдох, а вот выдох, а вот пиццикато – и Кроули кажется, что его легкие разорвутся, переполненные воздухом. А потом резкая пауза, мелодия на мгновение замирает, музыканты перестают играть, подчиняясь дирижеру и нотам, написанным сотню лет назад, - и Кроули выдыхает, ему кажется, что эта пауза в замысловатом рисунке мелодии, выбивает из него кислород.

Вот вступает флейта. Ее бесконечные, немыслимые трели напоминают королю ада журчание ручья. Кроули плывет вместе с мелодией, он целиком погружается в нее. А потом флейта начинает плакать, демон не может подобрать другого слова: она плачет, как плачет мать, которая поет колыбельную, прижимая к груди мертвого ребенка. Кроули чувствует, как вопреки его желаниям, на глазах у него наворачиваются слезы, непрошенные, жгучие, болезненные. Они идут совсем из другого времени, когда его глаза еще не почернели и не покраснели, из времени до ада, куда он попал, продав душу на перекрестке. Эти слезы принадлежали его человеческой, давно уничтоженной пытками и ненавистью, сущности. «Душе, - вдруг подумал он. – Он принадлежат моей душе». Он сжал зубы. Ему стало больно, как не бывало больно уже множество веков. «Потому что у тебя больше нет души», - зло прошептал он себе и попытался сложить губы в насмешливую ухмылку, но не вышло. Было больно, слишком больно.

Словно чувствуя его состояние, флейта замолкает, и Кроули погружается в фортепианные арпеджио. Он закрывает глаза, боль уходит. Внутри него словно пробоина, и звуки заполняют ее. Когда-то давно он влюбился в девушку. Сейчас он не помнил, как ее зовут или как она выглядела, но он вдруг вспомнил это чувство.

Любовь.

То, чего внутри демона ни на секунду не может быть. Но фортепианные звуки уносили его в то время, когда его душа еще существовала и могла любить. Ему не хотелось открывать глаза, он боялся, что все разрушится.

Когда мелодия закончилась, он посидел еще некоторое время, прислушиваясь к необычному забытому спокойствию внутри себя. Потом он встал, видя, как встают и другие зрители. Они вставали и хлопали.

Аплодисменты волнами набегали на Кроули и устремлялись на сцену. Король ада видел слезы в глазах стоящих около него мужчин и женщин. Эта музыка – божественная музыка, чего уж говорить, - проняла не только его. Удивительно, но сейчас Кроули не чувствовал ревности к окружающим. Конечно, он знал, что это ненадолго. Души у него нет, и нынешние ощущения, которые он испытал, - не больше чем простые воспоминания. Но он не позволил вернуться своим демоническим качествам, пока находился внутри зала, ему казалось, что это осквернило бы ту музыку, которую он услышал здесь.

Поэтому он быстро вышел.

***

Ему бы расслабиться и забыть об этом концерте, но он не мог. Хотя бы потому, что кто-то дал оркестру его имя, и этот кто-то, видимо, знал, что в этот день, в эту самую секунду, король ада будет находиться около рекламного щита, из которого и узнает о концерте. Существ (не людей, нет, их он во внимание не брал), которые могли бы это сделать, было не так много. Но демоны побоялись бы. Для Люцифера (если предположить, что тот выбрался из Клетки) это было бы слишком мелковато, да и какой смысл? Ангелы подобных вещей для короля ада никогда бы не осуществили. И опять-таки – а смысл это делать? Даже Кастиэль, у которого фантазии было побольше, чем у его собратьев (Кроули слегка передернуло при мысли об этом ангеле), вряд ли стал бы обеспечивать королю ада пробуждение воспоминаний о душе. В общем, список был бесконечно короток.

Кроули нашел того, кого искал, в баре напротив концертного зала: тот сидел за стойкой и тянул через трубочку полосатый коктейль флуоресцентных тонов.

- И чем я обязан такой милости с вашей стороны? – спросил Кроули, присев на соседний высокий стул.

- Вам понравилось, - собеседник короля ада не спрашивал, он утверждал.

- Конечно, мне понравилось, - согласился Кроули. – Однако подарки Смерти не могут не наводить на разные мысли.

Всадник Апокалипсиса Смерть, а это был он, чуть повернул к демону голову и взглянул на него своими выцветше-голубыми глазами. Улыбка на лице начальника Жнецов не могла обмануть Кроули. Так улыбались умершие в преклонном возрасте старики, окруженные любящими родными и близкими, но все-таки умершие. Это была неживая улыбка, ненастоящая.

- Расслабьтесь, - помолчав, ответил Смерть. – Вам этот концерт ничего не будет стоить. Эти музыканты уже давно мечтали сыграть вместе.

- Вместе? – уточнил Кроули. – С чего бы?

- Никколо Паганини, Иоганн Иоахим Кванц, Джованни Батиста Виотти, Теобальд Бём, Ференц Лист… - перечислял Всадник.

- Где вы только их всех достали… - усмехнулся демон. Немудрено, что всех в том зале проняло. Великие музыканты прошлого играли вместе в оркестре, названном в честь короля ада.

- Вам ли не знать, что есть всего два места, где можно добыть мертвых музыкантов.

- Хотите сказать, что кто-то из них у нас?

- Не будем вдаваться в подробности, - Всадник улыбнулся чуть шире. – Смерть – большая загадка, мистер МакЛеод.

- И все-таки мне хотелось бы знать, с какой такой радости для меня играли великие музыканты…

Всадник потянул коктейль через трубочку, отчего его щеки ввалились, а лицо вытянулось, придавая ему сходство с черепом, обтянутым кожей.

- Скажем так, - ответил Смерть, - это выражение моей благодарности вам.

- И за что же?

- За спокойствие.

- Я не очень понимаю шутки Смерти, - нахмурился Кроули.

- Дело в том, что мои Жнецы последнее время очень много трудились, - пояснил Всадник. – Слишком много. И все напрасно, что самое печальное. Они пытались забрать хоть куда-нибудь две души, которые постоянно возвращались.

- Винчестеры, - поморщился Кроули.

- Да, - кивнул Смерть. – Переработка по двум душам составила слишком много часов, которые Жнецы могли бы плодотворно потратить на других.

- И причем же тут я?

- Я слышал, что вы объявили Винчестеров неприкосновенными и запретили своим демонам пытаться их убить, мистер МакЛеод.

- Было такое дело…

- И количество смертей, которые умудряются случиться с Винчестерами, резко уменьшилось. Это не может не радовать. Я люблю спокойствие. Люблю тишину и следование правилам.

«Радующийся Всадник Апокалипсиса? – подумал Кроули. – Это, скорее, пугает, чем веселит». Но вслух он сказал:

- Надеюсь, вы вспомните, кто вас порадовал, когда случится конец света.

- Надеюсь, до того времени, вы не измените своего решения к Винчестерам, - в тон ему проговорил Смерть.

Они улыбнулись друг другу своими ненастоящими улыбками, и Кроули пропал из бара, но перед исчезновением он подумал, что, возможно, сумеет сделать что-то еще, чтобы обеспечить Всаднику столь любимое им спокойствие, потому что тогда велика вероятность, что он опять услышит великую музыку прошлого, играемую великими мертвыми музыкантами.

@темы: фандом: Supernatural, категория: gen, Supernatural: Кроули, время действия: 7 сезон, Supernatural: Всадник Апокалипсиса Смерть, Фанфики, жанр: юмор, рейтинг: G

---

Сверхъестественное. "Трудно быть Винчестерами" (левиафан!Дин, левиафан!Сэм)

Вот я что вам скажу, и мой брат подтвердит. Тяжело быть левиафаном. Правда. Ну и что, если ты монстр, которого нельзя убить. Это охотники нас убить не могут, а вот Дик Роман так вполне может и позавтракать. К тому же приходится постоянно менять тела, потому что начальство этого хочет. Это одна истина. Но есть и другая, которую, кажется, никто, кроме нас с братом не поймет. Тяжело быть Винчестерами. А Винчестерами-левиафанами - вообще ад.

(Время действия - эпизод 7.06. Герои - Левиафан!Дин и Левиафан!Сэм. Осторожно: легкий треш при обсуждении левиафанами их особой диеты))

Трудно быть Винчестерами

- Сколько еды пропадает, - проворчал Дин. Все движения его тела и выражение лица показывали явное недовольство. Даже руль он, казалось, крутил с мрачным видом.

- Ты хоть гамбургер съел, - хмуро отозвался Сэм, - а мне вообще пришлось салат жевать, будто я корова какая.

- По-моему, во всем этом плане нет никакого смысла, - Дин вставил заполненную обойму в пистолет и сунул его во внутренний карман. – Я, конечно, люблю фаст-фуд, но гораздо больше простого фаст-фуда я люблю фаст-фуд внутри тех, кто его съел. Вспомни, как мы с тобой тогда по совету Чета у того толстяка желудок вырезали, а потом его схряпали? Прямо после того, как он и забегаловки вывалился, сожрав пяток чизбургеров? Человечина, фаршированная фаст-фудом…

- А то! – усмехнулся Сэм. – Я такой вкуснятины, кажется, никогда не ел. Каждый витамин на месте, каждый грамм жира…

- Да, Чет – крутой чувак по части готовки.

- А он тебе не предлагал мозги под сырным соусом?

- Неа.

- А я пробовал.

- И как?

- Бес-по-доб-но!

- Черт, теперь в животе урчит, - вздохнул Дин. – А мне Чет давал куснуть руку человека, замаринованного в собственном соку. Он, представляешь, целый контейнер снял, чтоб туда бочки с «соленьями» и «вареньями» прятать.

- Знаешь, что я скажу? – сказал Сэм. - Будь я на месте Дика Романа, я бы для Чета выстроил роскошный ресторан. У него талант к тому, чтобы правильно готовить людей. Сколько из наших людей просто съедают и даже не представляют, что можно улучшить вкусовые свойства человечины.

- А мы их тупо убиваем, - буркнул Дин и сжал руль.

- Ну мы всегда можем помечтать, что типа их не убили, а съели… Или там Чету привезли.

- Чувствую, на тебе плохо сказывается это тело, - хмыкнул Дин. – Уже мечтателем становишься.

- Мечтать - полезно для здоровья.

- Вряд ли Сэм Винчестер мечтает о еде, - Дин расплылся в насмешливой улыбочке. – Он, наверное, о чем-нибудь возвышенном обычно думает. О литературе там или о том, как бы стихотворение девушке написать.

- Ну, да, это же только твой Дин постоянно думает о том, как бы этой девушке, которой Сэм пишет стихи, залезть под юбку.

- Не поверишь, не постоянно. У него вообще полно мыслей. Правда, я с такими мыслями застрелился бы.

- Не поможет, ты бы в мозг не попал.

- Я не понял, ты чего? – Дин крутанул руль, выворачивая машину на обочину, и вжал педаль тормоза в пол.

- Да ничего! – возмутился Сэм. – Какого черта ты решил, будто Сэм Винчестер весь такой белый и пушистый? А ты знал, что он кровь демонов литрами пил? Или что убивал и людей, и монстров, когда из ада вернулся без души?

- Ну, это типа восприятие Дина Винчестера… - Дин пожал плечами. – Он считает брата этаким ангелом во плоти. Не настоящим ангелом, - тут же поправил он себя, - потому что настоящие все засранцы, по его мнению, кроме Кастиэля, а таким, каким люди ангелов рисуют.

- И после этого ты мне говоришь, что я слишком в роль вжился, - усмехнулся Сэм. – Сам-то уже на меня смотришь «глазами» Дина.

- Виноват, -Дин улыбнулся. – Он как бы тебя любит. Ты ж брат и все такое. Он тебя из огня вытащил, когда ты совсем мелким был.

- Сэм тебя тоже любит, - кивнул Сэм. – Ты его всегда защищал, спасал, жизнью жертвовал. Он бы хотел тебе тем же отплатить.

- Дин думает, что ты уже отплатил и не раз.

- Знаешь, у меня какое-то неуемное желание…

- …обняться, - продолжил за него Дин.

- Точно, - чуть смущенно сказал Сэм.

- Очень странно. Даже стрёмно как-то.

- А ты не думаешь, что… - Сэм взглянул в глаза Дину.

- «Что» что? – уточнил Дин.

- Ну что они… того…

Дин смотрел на него некоторое время, а потом отвесил подзатыльник.

- Это тело на тебя совсем хреново влияет! – рявкнул он. – Совсем размяк, романтик! Придет же такое в голову.

- Да, точно… - медленно кивнул Сэм. – У меня ж его полная память, о чем я вообще говорю.

- Вот именно, идиот!

- Вообще, «идиот» – это слово из лексикона Бобби Сингера.

- Ладно. Тогда дурак.

- Кретин.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

- Но все равно как-то Винчестерами быть неудобно, - отсмеявшись сказал Сэм.

- Ага, свербит как-то внутри. Мне кажется, все дело в Джоне.

- В отце?

- Да. Он меня осуждает, представляешь?

- Так он же умер.

- И все равно осуждает. Ощущение, будто он дыру в моих мозгах прокрутил уже. Только и слышу: «Ты должен сделать это, Дин», «Ты должен сделать
то, Дин».

- Точно, - буркнул Сэм. – И мне отец только и говорил: «Ты должен быть охотником, Сэм, это наше семейное дело».

Они оба замолчали.

- Вот, что делает из людей монстров, - наконец произнес Дин. – Семья.

- Угу, - в задумчивости кивнул Сэм. – Предлагаю доехать до следующего города, который у нас там по плану, и помочь людям не стать монстрами.

- Лишить из семей? – уточнил Дин.

- Именно.

- Мне нравится. Вроде как и мясо не зря пропадает, и поступаем, как настоящие Винчестеры, - спасаем людей.

- Охотимся на тварей, - подхватил Сэм.

- Семейное дело, - закончил Дин, заводя машину.

@темы: фандом: Supernatural, категория: gen, жанр: пропущенная сцена, время действия: 7 сезон, предупреждения!: треш!, Supernatural: левиафан!Дин, Supernatural: левиафан!Сэм, Фанфики, жанр: юмор, рейтинг: PG

---

Сверхъестественное. "Доверие" (Бенни, Кастиэль, Дин, Чистилище)

В Чистилище все было понятнее: хочешь выжить - убивай. Я нарушил этот закон лишь дважды - для Дина, и для его ангела. И не прогадал, кажется...

(Место действия - Чистилище. Время действия - Дин и Бенни нашли Кастиэля, то есть где-то между седьмым и восьмым сезонами. Осторожно, ангст)

Доверие

- Исцели его.

Кастиэль не обернулся. Стоял и смотрел в черный лес. Верхняя губа у Бенни дернулась не то в попытке скрыть вампирский оскал, не то от раздражения. Запах человеческой крови растекался, заполняя все. Бенни казалось, что сам воздух вокруг Дина окрасился в багровые тона. В Чистилище с яркими цветами проблема, но человеческая кровь сияла алым, она влекла, манила, вампир почти слышал ее зов. Он сглотнул, продолжая прижимать грязный кусок от одежды какой-то убитой твари к животу Дина.

Рдяный аромат крови расползался струйками по черному лесу, по серым скалам, по бесцветному небу. Он врезался в ноздри каждого монстра в Чистилище, доставал до мозга, если таковой имелся, до инстинктов. У них всех сейчас прорезались зубы, челюсти трансформировались, слюни капали с подбородков. Как долго они не чувствовали присутствия человека! Но ни один из них не забыл, какова на вкус кровь. Все равно что не евшего дня три посадить на кухне ресторана и надеяться, что тот станет терпеть и не попытается отхватить кусочек. Бенни и сам чувствовал, как острые клыки взрезают десны под верхней губой и медленно, с усилием втягиваются назад. От запаха человеческой крови его мутило.

- Ангел! – рявкнул он. – Исцели его. Иначе сейчас сюда рванет все Чистилище.

Под его руками становилось тепло и влажно. Они столько дней шли по Чистилищу, убивая монстров направо и налево, что Бенни уже почти забыл, что Дин человек. Наверное, на Земле тот – крутой охотник, раз до сих пор не только не сдох в Чистилище, но и способен еще махать самодельным топором.

Раз не сдался.

- Поздно, - бросил ангел, и Бенни нестерпимо захотелось разорвать ему глотку. – Они уже идут. Ничего не исправить.

- Теперь я понимаю, почему наш мир загибается, если ангелы такие сволочи, как ты. Его исцели, а уж потом будем думать, как оторваться от монстров.

Кастиэль переместился. Только был у деревьев и уже сидит на корточках рядом с Бенни, словно воробей на ветке. Он вообще двигался странно. «Есть в нем что-то птичье», - подумал вампир. Из них троих Кастиэль менее всего был похож на человека. Ангел убрал пропитанную кровью и оттого алую тряпку с живота лежащего Дина. Бенни провел языком по острым зубам под верхней губой. Они не втягивались, как он ни напрягался. Запах вбуравливался в мозг. Биение человеческого сердца разрывало барабанные перепонки.

Раны были длинные, глубокие и сочились сладкой, до боли в глазах яркой кровью. Вендиго – неудачная тварь для любого охотника: быстрый, голодный, бездумный. Не глупый, нет, а именно бездумный. В нем нет предосторожностей, оно не думает, оправдан ли риск. Оно видит добычу и нападает. Впрочем, Бенни был уверен, Дин бы отбился, снес бы ему голову, расчленил бы тело. Вот только тварей вокруг них в тот момент, когда пришло вендиго, было слишком много. Они только и делали, что рубили, да отступали. Когти у вендиго длинные, они легко вошли Дину в живот. Винчестер вздрогнул, покачнулся. Пахнуло свежей кровью. Еще не добитые монстры просто с ума сошли в это мгновение. Бенни и самого слегка повело. Дин махнул топором назад, стараясь задеть тварь, и неловко упал из-за этого движения, вендиго отпрыгнул, и переместившийся ангел тут же выжег его. Через пару секунд все было кончено. Дин лежал на земле, Кастиэль всматривался в черный умирающий лес, а Бенни пытался остановить толчками вытекающую из порезов кровь.

Ангел положил руки прямо на рану. Они тут же выкрасились в красное. Вампир закусил губу, стараясь не думать, что его собственные руки сейчас тоже все в человеческой крови. В человеческой крови. Пальцы Кастиэля начали источать нестерпимо яркий свет. Рваные края раны сошлись, срослись, исчезли. Остались лишь кровавые разводы на коже. Бенни надеялся, что запах исчезнет, как только ангел исцелит Дина, но кровь пропитала и рубашку, и куртку, и джинсы.

- Что, тяжело тебе? – спросил Кастиэль. Бенни быстро перевел взгляд с рук ангела и на его лицо. Он ждал, что тот смеется над ним, уж больно этот вопрос походил на издевку, но на лице ангела читалось спокойствие и… участие, что ли.

- Ничего, выживу, - ответил Бенни. Он осмотрел лес вокруг. Кровью по-прежнему пахло невыносимо, он ждал, что сейчас отовсюду полезут вампиры, ругару, вендиго, джины и кто там еще падок на человеческую кровь, но пока было тихо. Бенни, конечно, не знал, как работают ангелы, но, вообще-то, надеялся, что Дин прямо сейчас встанет и решит, что делать дальше. Но тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами, разве что дышал спокойнее.

Кастиэль поднялся.

- А если бы я не удержался? - вдруг спросил у него Бенни. – Если бы сошел с ума от запаха крови и всадил бы клыки ему в горло?

- Ты бы не стал, - Кастиэль бросил на него взгляд сверху вниз.

- А если бы? – повторил Бенни. – Разорвал бы горло твоему другу, пока ты кустики рассматривал.

- Этот разговор не имеет смысла, - голос ангела был очень спокоен. – Ты бы не стал этого делать.

- Почему ты так уверен? Какое-то твое ангельское суперзрение? Видишь, что будет?

- Нет.

- Тогда что?

- Дин бы не стал тебе доверять, если бы думал, что ты можешь сорваться.

- Он мне не доверяет.

- Те, кому он не доверяет, отмечают своими безголовыми телами ваш путь сюда. Твоя голова все еще на месте. А я доверяю мнению Дина.

- А…

- Ты бы не успел, - Кастиэль исчез и появился у деревьев, потом пропал вновь и тут же оказался на прежнем месте около Дина. – Не думаю, что смерть здесь приведет к чем-то хорошему.

- Смерть, вообще, к хорошему редко приводит, - усмехнулся Бенни. Он опять бросил взгляд на Дина. – Почему он до сих пор не очнулся?

- Он устал, - ответил ангел, и вампир подумал, что все гораздо круче: Кастиэль в меньшей степени человек не только по сравнению с ним и Дином, но и со всем населением Чистилища. Ангел мыслил совсем иначе.

- И что? – с нажимом спросил Бенни. – Тут не курорт, чтобы отдыхать.

- Он спит.

Вампир вспомнил, как Дин интересовался здоровьем Кастиэля, когда они того только нашли, и ангел ответил, что он в своем уме. Бенни тогда это показалось забавной шуткой, но сейчас он ни в чем не был уверен.

- Сюда за его кровью прут все твари Чистилища, а он спит? – разъярился вампир. - Ты сдурел, ангел??

Кастиэль помолчал, потом, глядя вдаль, ответил:

- Я сделал так, чтобы мой голос был слышен по всему Чистилищу, и объявил, что я выжгу любого, кто придет за кровью человека. Самые умные и самые трусливые отступятся. С остальными мы справимся.

- Мы? – переспросил Бенни. – Будем охранять его, пока он спит? А не жирно ли?

- Думаю, нет. Он обещал тебя вытащить, значит, вытащит.

- Он и тебя обещал забрать с собой.

Ангел не ответил, лишь тяжело, почти по-человечески вздохнул.

- Собираешься уйти, пока он спит? – спросил Бенни.

- Нет, - Кастиэль покачал головой. – Это же Дин. Тогда он опять начнет искать, - он снова помолчал, а потом добавил: - Я не заслужил этого.

- По-моему, не тебе решать, - вампир обернулся, услышав, как в мертвом лесу хрустнула ветка. – Похоже, у тебя есть шанс это исправить.

- Исправить?

- Заслужить, - Бенни махнул топором Дина в сторону бегущих к ним тварей.

- Это слишком мелко по сравнению с тем, что я сделал, - Кастиэль исчез и возник вновь около двух мчащихся вампиров, через мгновение их глаза вспыхнули ярким пламенем, и к ногам ангела упали их тела.

- Слишком много на себя берешь, - Бенни срубил голову ругару.

- Ты не знаешь меня. Не знаешь, что я сделал.

- Как ты там сказал? «Я доверяю Дину»? Вот и я доверяю. Он типа лакмусовая бумажка. Твою голову, я смотрю, он тоже не рубанул.

Кастиэль перестал перемещаться и взглянул на Бенни.

- Мне нельзя сруби…

Вампир усмехнулся. Может быть, ангел и был безумен, но не глуп. Должен понимать, что такое образные выражения. И Кастиэль не стал продолжать, а только кивнул:

- Наверное, ты прав. Надеюсь, что ты прав.


 

запись создана: 09.11.2012 в 22:52

@темы: фандом: Supernatural, категория: gen, Supernatural: Дин Винчестер, жанр: пропущенная сцена, время действия: после 7 сезона, Supernatural: Кастиэль, Supernatural: Бенни, сеттинг: Чистилище, Фанфики, жанр: ангст, рейтинг: PG

---

Сверхъестественное. "Лучшее время" (Хронос, до эпизода 7.12)

Не хочу жаловаться, но все-таки думаю, что другим богам из древних живется все-таки проще, чем богу времени. Особенно, если тебе давно не поклоняются, и у тебя банально нет сил на то, чтобы оставаться в одном времени. Это только со стороны может показаться, что весело и интересно, когда тебя швыряет то в прошлое, то в будущее. На самом деле ничего в этом хорошего. Для тебя нет настоящего, потому что ты каждый раз оказываешься то там, то здесь. Разорванная временная линия. Я приспосабливаюсь, все-таки тысячи лет живу, но иногда такая тоска нападает...
Я думал, что так будет всегда. Не видел способа все это исправить, да и не хотел, в общем-то. А потом как-то раз встретил Клио - музу истории...

(Время действия - до событий эпизода 7.12 "Time After Time". История, правда, не совсем СПНовская вышла...)

Лучшее время

Хронос сидел на берегу. Вдали от городских огней черное небо казалось усеянным звездами. Оно было таким же черным, как и бесконечные воды океана. Хронос не пытался разглядеть, где небо переходит в океан, океан становится небом, ему было все равно. Тихий шелест волн умиротворял его. В такие мгновения ему чудилось, будто времени не существует. Он сидел на берегу вечности и видел свет давно угасших звезд. Здесь и только здесь можно было спокойно дышать, не думая ни о чем.

Она подошла как обычно тихо. Лишь легкий звук камешков, рассыпающихся под ее ногами, намекал, что она приближается.

– Привет, – сказала она. И голос ее тоже был очень тихим. Хроносу всегда казалось, будто она проснулась прямо сейчас, поэтому вся еще во власти грез и просто не может говорить громко.

– Клио, – улыбнулся бог времени. Из всех муз только с ней ему легко было находить общий язык. Наверное, потому что лишь она понимала, что такое время. Муз поэзии он уже давно не видел, а Мельпомена почти не выходила из депрессии и запоя. Терпсихора танцевала стриптиз где-то в Вегасе и старалась не общаться с остальным пантеоном. Но пантеон – что-то вроде секты: можешь делать вид, что ты не с этими парнями, но на деле никогда отсюда не уйдешь.

С Клио же всегда было легко. Она присела рядом с Хроносом, прижав колени к груди и обхватив их одной рукой. В другой – она, как и всегда, держала книгу. На ней была коротенькая клетчатая юбка, но Клио совершенно не смущало, что эта одежда не предусматривает такого положения тела. Она была слишком стара, чтобы смущаться. Да, слишком стара, хоть по ней и не скажешь: длинные волосы, собранные в хвост на затылке, узкие очки на остреньком носике и улыбка, придающая ей вид подростка. «Вечная студентка», – подумал Хронос не в первый раз. Хотя на деле это ей бы учить других, но он знал, что она не станет, потому что на некоторые исторические факты у нее совсем иной взгляд, чем написано в учебниках и научных диссертациях. Она знает, как все было, и знает, что это никому не интересно.

Как-то раз он сидел вот так под ночным небом рядом с Уранией, но на обычно молчаливую музу астрономии звезды производили магическое воздействие: она начинала болтать без умолка. Она говорила и говорила. О каждой звезде, каждой планете, каждой туманности. Она рассказывала даже о тех небесных явлениях, которых, как знал Хронос, уже давно нет: с Земли виден только свет, идущий оттуда, где они когда-то существовали. Это портило богу времени ощущение вечности, которое он испытывал, сидя на берегу.

- Эта звезда уже тысячу лет как погасла, - резко оборвал он ее. – Я не хочу слушать о мертвецах.

Она на мгновение замолчала, но тут же опять заговорила:

- Здесь миллионы звезд. Я могу рассказать тебе о любой другой.

Он знал, почему она столько говорит: обычно ее никто не слушает, обычно никто не верит, что юная девочка может столько знать о звездах. В этом времени нужно иметь парочку научных степеней, чтобы тебя стали слушать. Без этого ты никто. Но она знала, что Хронос поверит, Хронос же знает, кто она, и знает, что она живет звездами. Но ее умирающие звезды нарушали его вечность. Ему хотелось тишины, хотя бы на то время, пока его не закинет куда-то еще.

- Все они либо уже мертвы, либо умрут однажды, - грубо сказал он.

- Но ведь сейчас они все еще светят! – в ее голосе он слышал восторг, она не верила, что он может просто не захотеть ее слушать.

- Нет.

Ее улыбка погасла, радостное выражение сменилось обиженным.

- Это нечестно, Хронос, - сказала она тихо. – Надо жить настоящим.

- Это ты говоришь мне? – его усмешка вышла горькой, как бы он ни пытался сделать ее надменной. – Однажды все твои звезды погаснут, Урания. Я это видел.

Он видел, что в ее глазах заблестели слезы.

- Ты злой, Хронос, - произнесла она, отодвигаясь от него и поднимаясь. – Зачем ты мне об этом говоришь? Ты же знаешь, что я не могу жить без звезд.

И она ушла. Ее тонкая фигурка вскоре исчезла в темноте.

- Время – вообще, штука злая, - сказал он ей вслед. – И нечестная.

Больше Урании он не видел. В тот вечер он изрядно набрался с Мельпоменой в каком-то баре. Она читала ему наизусть «Эдипа» Эсхила, и он плакал.

Спустя пару лет он встретил Гермеса, и тот брякнул, будто слышал, что Урания застрелилась. Хронос не был уверен, что музы могут застрелиться. Ему всегда казалось, что для убийства богов и богинь, пусть даже таких, в которых больше никто не верит, нужно что-то помощнее, чем пистолет. Впрочем, кто верит Гермесу? Он – порядочный любитель слухов. Однако темная, болезненная тяжесть надолго поселилась у Хроноса в груди. Пантеон, черт бы его побрал.

- Что читаешь? – спросил Хронос у Клио.

- Ну… - она чуть смущенно засмеялась. – Альтернативную историю.

- Что? – нахмурился бог времени.

- Жанр фантастики, - быстро пояснила она. – «Что бы было, если бы…»

- Не понимаю.

- Что бы было, если бы Наполеон выиграл в Ватерлоо, что бы было, если бы Гитлеровская коалиция победила во Второй Мировой, что бы было, если бы Римская Империя не распалась. Что бы было, если бы в поворотные моменты истории все пошло не так, как пошло.

Пока она говорила, лицо Хроноса менялось, морщилось, словно он съел лимон.

- Как ты можешь это читать? – с отвращением спросил он. – Ты же точно знаешь, как все было.

- И что? – Клио улыбнулась. – Меня это забавляет. Люди не могут объективно смотреть на историю. Для них история – поединок мнений. Какие-то события выходят вперед, какие-то забываются и даже стираются из истории государства.

- Это неправильно, - отрезал он.

- Это люди, Хронос, - ее голос изменился: из смешливого, девчачьего стал холодным, теперь в нем отчетливо проступали тысячелетия, которые она прожила. – Им сложно смотреть сквозь века и не говорить: это было плохо, а это хорошо. Нападать на другие государства плохо, защищать свое – хорошо. С гражданскими войнами сложнее – тут зависит от того, кто победил, или кто сейчас у власти. Они говорят: «Это плохое время, а это - хорошее». Они не могут жить без этих ярлыков. Не получится.

- Но мы же с тобой…

- Мы с тобой – динозавры, - ее смех был смехом богини, скрытой под личиной девочки-подростка. – Ты знаешь, я недавно завела блог, - он недоверчиво взглянул на нее, но Клио смотрела вдаль. – Решила, что смогу оценивать исторические события. И знаешь, что? – она не ждала, что он ответит, он понял это и промолчал. – Я не смогла. Я слишком хорошо понимаю, что и к чему приводит. Я не могу занять какую-то позицию, потому что любая позиция должна переворачивать все с ног на голову, а я смотрю со всех сторон. Это проклятье, Хронос.

- Это правильный взгляд на время, муза, - отчеканил он.

- Это не по-человечески.

- Нам не нужно смотреть на что-то по-человечески, мы – боги!

- Сколько пафоса, Хронос, - рассмеялась Клио.

- Лучше уж пафос, чем, как ты, читать альтернативную историю. Как ты можешь?

- Эту книгу, - муза протянула ее богу времени, но в темноте тот не смог разобрать названия, - мне подарил мой друг. Человек, которого я люблю, - уточнила она. – Сказал, что она меня развеселит. И он оказался прав. Очень забавная книжка. И, кстати, то, что в ней описано, я могу оценивать, могу яро отстаивать свою точку зрения. В этой альтернативной истории я имею свою точку зрения. Я фанат фантастики. Это даже приятно.

- Надругательство над историей, - чувства легкости, которое обычно рождал разговор с Клио, больше не было, она стала его также раздражать, как Урания со своими мертвыми звездами. – Надругательство над временем.

- О Зевс Громовержец, - расхохоталась Клио. – Хронос, как ты прожил столько лет?

- Так же, как и ты, жила до сих пор, - выдавил он сквозь зубы. – До своего «друга».

- Да уж, - муза встала. – Ты прав. В этом наше различие. Хочешь совет? Знаю, что не хочешь, но послушай. Отдохни, Хронос. Попутешествуй по времени, ты же можешь. Загляни в какие-нибудь интересные места, познакомься с людьми, просто так, поболтай с ними, обмани их, съешь, принеси самому себе в жертву, без разницы.

- Еще скажи: влюбись, - хмыкнул он.

- Влюбись, - согласилась Клио. – Неужели Мельпомена не рассказывала тебе, как красиво люди умеют любить и как любовь их красит? Влюбись, Хронос. Ты увидишь, как прекрасен этот мир.

- А потом она умрет, - мрачно отрезал он.

- Неужели бога времени это пугает? – спросила муза. – Напрягись и вернись к ней опять, создай другую временную линию и проживи ее вновь с любимой женщиной, сделай временную петлю, мне ли тебя учить?

- Ты не представляешь, сколько на это нужно сил.

- Ворчливый старик, - Клио поддела камешки пальцами ноги и пнула их в набегающие волны. – Если ты найдешь, ради кого изменить время, тебя не будут волновать такие мелочи, как затраченные силы.

- Как ты нашла, ради кого менять историю? – ему хотелось ее задеть.

- Да. История ничего не значит, если есть, к кому прижаться во сне.

Хронос только фыркнул. Клио ушла.

***

Хронос встретил Лайлу Тейлор в тысяча девятьсот сорок четвертом году, и любое другое время перестало иметь для него значение, потому что он вдруг понял, что это – лучшее время.

 

запись создана: 09.11.2012 в 06:46

@темы: фандом: Supernatural, категория: gen, жанр: пропущенная сцена, время действия: 7 сезон, Supernatural: Хронос, время действия: до эпизода, Фанфики, жанр: драма, рейтинг: G