С прошедшим днем рождения!
Условный, конечно, кроссовер вышел...
Осторожно, спойлер на 12-ую серию седьмого сезона!
И еще... Тот, кто видел этот фанфик вчера, - вам не привиделось. Я сама помню, что его вывешивала, но куда он делся потом - знают только дайри...
Название: Идущие
Автор: Игрушка
Фандом: Сверхъестественное/"Темная Башня" Стивена Кинга
Рейтинг: G
Жанр: кроссовер
Время действия: конец романа "Стрелок" (но если знать концовку "Темной Башни", то некоторые диалоги приобретут дополнительный смысл)
Дисклеймер: поиграю и отдам
Идущие
Идущие
На самом деле есть только рождение и смерть. И есть дорога между ними. Для кого-то длинная, для кого-то короткая, но лишь она существует. И ничего больше. Потому что все остальное неважно, все остальное появилось гораздо позже. Кто-то сказал, что надо идти вперед, кто-то сказал, что после двух шагов надо шагнуть назад или оглянуться, кто-то сказал, что нужно молиться, иначе после смерти тебя ждет нечто ужасное, а кто-то усмехнулся – молись – не молись, за порогом смерти ничего хорошего не будет. Боги, ангелы, демоны, пророки, чудовища и герои – много чего пришло потом, но дороге плевать. На самом деле они тоже идут по ней. Им лишь кажется, что они свободны от нее. Она вьется, неуклонно следует вперед, тащит того, кто ступил на нее с первым криком, к своему концу.
Но как на любой дороге найдется место для привала. Как бы ни была бесконечна дорога – а такие тоже встречаются – однажды захочется остановиться. А может, и не захочется, но так уж сложатся обстоятельства.
Сам бы Роланд никогда не выбрал древнее место казни для привала. Когда идешь по пустыни или по горам, не имеет значения, где ты остановишься – садись в любом месте, но вряд ли захочется есть и спать среди костей и пропитанных кровью и криками камней. Однако стрелку пришлось подчиниться, потому что он шел не сам по себе, а за человеком в черном. Когда он набрал дров, а тот, кого он столько времени преследовал от самого Гилеада, разжег костер, на котором Роланд зажарил кролика, они стали походить не на преследователя и преследуемого, а на двух спутников, которые всю дорогу шли рядом и вот остановились перекусить и заночевать. Но перед этим, конечно, они собирались поговорить, рассказать друг другу пару историй, в которых участвовали сами или которые слышали от кого-то.
Стрелок и человек в черном говорили десять лет. Много чего было в их разговорах. Роланд всего и не помнил, когда открыл глаза.
- Все бредут, стрелок, своими дорогами, - сказал Уолтер О’Мрак. – Даже люди, наделенные куда большим воображением, чем ты, не смогли бы представить эту бесконечную череду идущих. Они выходят из чрева матери и уходят в темноту. Они не смотрят по сторонам, они лишь шагают вперед. Они слишком заняты собой и своей дорогой. Лишь иногда находятся такие, как ты. Случается в их жизни что-то, и эти люди вместо того, чтобы шагать дальше, вдруг поднимают голову, окидывают взглядом не только свой путь или тропы других людей, но и смотрят за пределы всего этого. Они смотрят в темноту, во тьму. Если они вглядываются достаточно долго, то среди черноты начинают различать ее, - человек в черном улыбнулся. – Ты знаешь, о чем я говорю?
- О Башне, - это слово вырвалось у Роланда с хрипотцой. Оно всегда звучит, будто он долго кричал и сорвал голос. Мало ли башен на свете? Но лишь одна из них заставляет горло сжиматься так, что звук прорывается с трудом.
- Именно, - человек в черном кивнул, почти восхищенно, почти торжественно. – Они, эти несчастные, видят Башню. И делают шаг к ней. Больше никто не сможет сказать, идут ли они вперед – к смерти или назад – к рождению, потому что дорога к Темной Башне – это другая дорога. У каждого своя.
- И много таких, кто идет к Темной Башне? – спросил Роланд.
- Нет, - рассмеялся человек в черном. – Мир бы не выдержал, если бы вас было много. Правда, есть еще одно «но».
- И какое же?
- Не все знают, что идут к ней, - легкий смех человека в черном перешел в хохот, будто он только что рассказал самую смешную шутку. – Люди – забавные существа. Они, бывает, и не понимают, что видят, но все равно идут. Уж не знаю из-за чего. Упрямство? Злость? Лень? Ведь если решить, что впереди, во тьме, ничего нет, придется возвращаться, а это ох какая длинная дорожка.
- Что же видят те, кто не видит Башню?
Взгляд человека в черном затуманился, будто он сам начал вглядываться во тьму.
- Разное, - проговорил он медленно. – Зачем тебе, стрелок, вообще это знать? Какое тебе дело до тех, кто идет к ней, хоть и не знает этого? – правый уголок губ вдруг дернулся вверх, будто человеку в черном пришла в голову какая-то забавная мысль, но она была настолько неожиданна, что рот не успел отреагировать и сложиться в улыбку. – А может, ты боишься, стрелок? Боишься, что они не знали, куда идут, но дошли, а ты не дойдешь?
- Я дойду.
Неудавшаяся улыбка сменилась недовольным выражением:
- Если бы кто-то другой, не ты, стрелок, сказал мне подобное, я бы принял это за безумие. Или за браваду, за которой кроется страх. Потому что идти к Темной Башне до сумасшествия страшно, если ты еще не понял. Но ты… ты ведь убежден, что сможешь дойти. По крайней мере, будешь пытаться до последнего.
Это было произнесено без тени восхищения или ненависти, надежды или зависти, человек в черном устало констатировал факт. В его голосе звучало «Как же вы все мне надоели». Именно так. Роланду показалось, что он уже не впервые вел этот разговор. И не в последний раз.
- Хочешь, я расскажу тебе о тех, кто дошел? – усталость человека в черном сменилась озлобленностью так быстро, будто кто-то нажал на кнопку. – Хочешь услышать историю безумцев, которым было мало – просто идти вперед, как все? Где-то там, не здесь, один умный человек сказал: «Если долго смотришь в бездну, однажды она посмотрит на тебя». Почему же никто из вас не перестает это делать? Почему, скажи мне, стрелок? Неужели никого из вас не пугает ее взгляд?
Роланду показалось, что под темным капюшоном человека в черном сверкнули красным глаза, а может быть, это был только отсвет от костра в ночи. Стрелок не стал отвечать, потому что отвечать было не на что. Он промолчал. Уолтер поднял палку и пошевелил ветки в костре, сверкающий пепел взлетел вверх, как стайка огненных светлячков. Вопреки законам природы пепельные «насекомые» не упали обратно в огонь и не погасли, а начали подниматься все выше и выше. Вокруг человека в черном словно появился оранжевый ореол, придающий ему зловещий вид. Не то чтобы он и раньше его не имел, но сейчас он стал ощутимее.
- Я расскажу тебе историю о двух братьях, - голос человека в черном, казалось, заставлял сам воздух вибрировать, стрелок почувствовал, как по спине пробегает неприятный холодок.
- Однажды я уже слышал сказку о двух братьях, - вклинился Роланд, пытаясь прогнать наваждение. – В одной церкви Человека Иисуса. А потом я убил всех жителей в том городе.
В нервных отблесках костра улыбка Уолтера казалась оскалом.
- У тебя прекрасное чувство юмора, стрелок, - усмехнулся он. – И чувство такта. Это другие братья. Хотя и очень похожие на тех, о которых ты слышал. Некоторые считали их потомками тех братьев. Может, так оно и было, не знаю.
- Они шли к Башне?
- Они не знали о ее существовании. Просто что-то в их жизни вдруг начинало идти не так, они это замечали и пытались исправить…
***
- Иногда я думаю, может, и не надо было его искать? – спросил Сэм. Они ехали уже часа два и конца и края этой дороге не предвиделось. Он заметил, что Дин даже не отвлекся, не бросил на него угрюмый взгляд, лишь пальцы, сжимающие руль, побелели от напряжения.
- Может, все бы пошло иначе, - продолжил он. – Не было бы Мэг, Желтоглазого демона, аварии и смерти… папы.
Дин продолжал молчать. Сэм, в общем-то, уже привык к тому, что его брат молчит, как только он заводит разговор об отце. Молчит, сжимает челюсти так, что Сэму кажется – еще немного и зубы начнут крошиться. Но Сэм продолжал говорить, потому что чувствовал, что за молчанием что-то кроется, что-то пугающее, неприятное. А может быть, это было дурацкое упрямство Винчестеров. Или даже почти детская обида – у Дина есть секрет, Дин не делится им со мной, я сумею настоять, я смогу его заставить рассказать, я всегда умел этого добиться.
- Может быть… - опять начал Сэм, он не глядел на Дина, он почти разговаривал сам с собой, но брат вдруг оборвал его:
- Какое к черту «может быть»? – процедил он сквозь зубы. – Думаешь, демон расхотел бы убить охотника, если бы узнал, что тот работает один? Если бы подумал, что у него нет семьи? Разжалобился он бы что ли, по-твоему?
- Нет, конечно. Но отец уже отвык от нас, он приспособился быть один, а тут вроде как о нас надо было заботиться, прикрывать…
Дин так стремительно отвернулся от дороги и взглянул на Сэма, что машина вильнула.
- Это ты меня сейчас пытаешься обвинить? – ледяным тоном поинтересовался он. – Ну в том, что отец привык быть один, да? Хочешь сказать, что я его бросил?
- Нет, Дин, - замотал головой Сэм. – Я знаю отца. Если он охотился один, значит, он так решил, твоей вины здесь нет.
Он не знал, потому ли, что его ответ совпал с мыслями брата, или потому, что противоречил им, но плечи Дина вдруг опустились, он словно погас, злость выгорела, осыпав лицом серым пеплом. Сэм действительно видел это изменение. Его брат побледнел. Дин опять уставился на дорогу, ничего не ответив.
***
- Сколько ни пытаюсь вспомнить, никак не выходит, - сказал вдруг Сэм. – Я ведь был мертв какое-то время, значит, по логике, должен помнить, каково это. Но не помню.
Они ехали уже часа два и конца и края этой дороге не предвиделось.
- А тебе это нужно? – усмехнулся Дин, бросив на брата короткий взгляд. – Вот ты забавный. Ты жив, а пытаешься думать, как было быть мертвецом.
Сэм понял, что никак не может понять, наиграна ли радость Дина, или это действительно эйфория после убийства Желтоглазого демона. Ему казалось, что Дин безумно, просто до очумения счастлив, хотя по сути для такого восторга повод был маленький. Особенно, если подумать о последствиях…
- Должно же что-то остаться во мне, - продолжил Сэм.
- Еще скажи, что ты беспокоишься о трупном яде и разложении, которое должно было тебя коснуться, - пожал плечами Дин, по-прежнему улыбаясь. – А вообще, это уже серьезно. Ты там окоченения не чувствуешь, Сэмми? Все органы работают? Все гнется?
- Прекрати прикалываться, а? – поморщился Сэм. – Я серьезно. Где-то же моя душа была это время. В раю или в аду…
Он видел, что Дин пытается удержать улыбку на лице – другого слова он не мог подобрать, но не выходит. Сочетание слов «душа» и «ад» перебило даже эйфорию от убийства демона, которого их отец ловил столько лет. Дин сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
- А может, твоя душа никуда не уходила? - ответил он тихо. – Может, она сидела рядом с тобой на кровати, потому что знала, что я найду способ тебя спасти?
***
Могила была неглубокой. Бобби настаивал, что надо сжечь тело Дина, но Сэм противился. По глазам Сингера он понимал, что тот знает, почему он против. Когда Сэм прекратил копать, едва вырыв яму в метр глубиной, Бобби уже ничего не сказал. Знал, что его не переубедить. Только посматривал исподлобья. Может быть, он также молчал, когда оставил Дина около мертвого тела брата. Подсознательно догадывался, что, если уж что-то Винчестеру в голову втемяшилось, остановить не удастся. Это все равно, что пытаться руками остановить танк или мчащийся табун лошадей.
Все то время, пока они копали яму и пока опускали туда гроб, Сэм держался, но потом он сбросил вниз первую лопату земли, и та с глухим стуком ударилась о дерево. Этот звук словно проломил что-то внутри него. Выбил тот самый камень, который удерживал всю плотину. Рыдания хлынули, потому что Сэм вдруг понял, что даже если он найдет – а он найдет! – способ вернуть Дина, сейчас тот мертв. И он не знает, сколько времени ему понадобится, чтобы сделать это. Где-то на заднем плане всплыло воспоминание о том, что он обещал брату жить и не пытаться вернуть его, но Сэм плевал на это обещание, честно говоря. Вот в ту самую секунду, когда земля коснулась гроба, наплевал на него. Потому что все, что угодно, лишь бы не слышать этого звука…
***
Наверное, так и бывает: всю жизнь бороться, чтобы конец света не наступил, а потом собственноручно открыть ему двери. Причем быть уверенным, что поступаешь правильно. Правильные поступки порой становятся самой быстрой дорогой в ад, Винчестерам ли не знать этого? Можно было бы осуждать друг друга, ругаться, выяснять, кто больше виноват и кто больший идиот, но когда смотришь в разверзающуюся клетку Люцифера, понимаешь, что это не то время и не то место. Этим можно будет заняться потом, когда они отсюда выберутся.
Если они отсюда выберутся…
***
Земля захлопнулась, и стало тихо. Ничто не напоминало о том, что еще минуту назад на Земле мог грянуть апокалипсис, могла состояться эпическая битва Добра и Зла. И что теперь? Выжившие получают награду? Живи и радуйся, что остался жив. Живи и гордись собой, ведь ты – один из спасителей мира. Живи и…
Вот только с радостью проблемы. И с покоем.
- Слушай, я тут подумал, - Бобби положил руку ему на плечо, - может, поживешь пока у меня?
В его голосе Дин слышал страх. Старый охотник боялся, что выйдет так, как вышло когда-то. Что прямо сейчас, сию минуту, Дин сорвется с места, найдет перекресток и опять заложит душу аду, чтобы вернуть брата. Голос Бобби умолял его не делать этого. Но громче голоса Бобби звучал голос Сэма, который требовал жить, чем бы все ни закончилось.
- У меня другие планы, - ответил Дин и почувствовал, что рука Бобби дрогнула и крепче сжала плечо.
- Дин, не надо…
- Я поеду к Лизе, - ответил Винчестер, будто и не слышал этих слов. – Я обещал Сэму.
***
Плохое и хорошее стремительно поменялись местами. А может быть, хорошее и плохое – это всего лишь слова, определение которым дал Бог? А если Бог сменился, то и наполнение этих слов стало иным?
- Я изменю этот мир к лучшему, - проговорил Кастиэль. Его голос, как всегда тихий, казалось, был подобен грому. – Я смогу то, чего не смог Отец.
- Кас, слушай, я понимаю, тебе было нелегко последнее время, - Дин смотрел ему в глаза, пытаясь уловить в них хоть намек на прежнего ангела. – Но теперь-то все можно исправить. Исправить, даже если у тебя не будет этой силы.
- Страшно, да? – Кастиэль улыбнулся, как не мог позволить себе улыбнуться никогда раньше. Улыбка Бога – так он ее себе представлял. Хотя чувствовал, что никогда не видел подобной у Отца. – Тебе должно быть страшно, потому что я исправлю все. И если надо, исправлю и тебя.
***
- Думаешь о словах Хроноса? – спросил Сэм. Они ехали уже часа два и конца и края этой дороге не предвиделось. Конечно, такие разговоры лучше вести на твердой земле, а не за рулем ночью, но куда же деваться, если и то, и другое не заканчивалось?
- Не особенно, - поморщился Дин.
- Серьезно? – удивился Сэм.
- Ага, - кивнул брат. – А с чего бы мне думать о его словах?
- Хотя бы с того, что он – бог времени, он видел будущее и все такое.
- Вообще-то, я тоже видел будущее, - усмехнулся Дин. – Там не было никакой черной слизи. Там был кроатонский вирус, куча демонов, Люцифер в твоем теле и Кас-человек. А где теперь Кастиэль? – он слегка нахмурился, будто тень набежала на лицо. – Или Люцифер?
Сэм отвернулся к окну.
- С Люцифером еще вопрос, - пробормотал он тихо, но, наверное, недостаточно, потому что Дин все равно услышал.
- Прекрати, - рявкнул тот. – Мы это уже обсуждали. Здесь – реальность, я реален, ты реален, левиафаны, будь они не ладны, реальны, а Люцифер – это глюк, и не больше.
- Я помню, - чуть горько усмехнулся Сэм. – Я помню.
- Не кисни, Сэмми.
Дин протянул руку и включил радио. Покрутив ручку настройки, он поймал мелодию…
И всякий раз, когда ты будешь чувствовать боль,
Эй, Джуд, забудь про неё.
Не пытайся взвалить весь мир на свои плечи.
Ты ведь очень хорошо знаешь, что глупо
Вести себя как те, кто строят
Из себя крутых.
Эй, Джуд, забудь про неё.
Не пытайся взвалить весь мир на свои плечи.
Ты ведь очень хорошо знаешь, что глупо
Вести себя как те, кто строят
Из себя крутых.
Роланд вздрогнул, когда услышал эту песню, срывающуюся с губ человека в черном. На самом деле ему казалось, что это не Уолтер О’Мрак поет ее, она несется сквозь время. Колыбельная, ничуть не похожая на колыбельную. Старая песня из той эпохи, когда мир был совсем иным. Песня, звучавшая до того, как мир сдвинулся.
- Откуда ты ее знаешь? – выдохнул он. Ему хотелось броситься на человека в черном, схватить его за плащ и бить головой о скалу, пока он не признается во всем. Но у него бы не вышло, он знал.
- Эту песню пела братьям мать, когда укладывала их спать, - в трансе ответил человек в черном. – Старший помнит об этом, а младший был слишком маленьким, чтобы запомнить.
- Мне тоже пела ее мать.
- Да? – казалось, что человек в черном удивился. – Что ж. Все может быть. Хорошая песня.
Роланду почувствовал отвращение, будто Уолтер только что осквернил его колыбельную этими словами. А еще он ощутил вдруг какое-то единение с теми братьями, которые тоже идут к Темной башне. Это и «Хей, Джуд», которую напевали их матери, делали их почти родственниками. Почти Ка-тет, если подумать.
- Я только не понял из твоей истории, - сказал он, - эти братья дошли? Или ты такой фиговый рассказчик, что у меня сложилось впечатление, будто они ходили кругами?
Человек в черном некоторое время молча смотрел на него, потом покачал головой.
- Ты умеешь удивлять, стрелок, - ответил он. – Ты замечаешь самую суть.
- Так они дошли?
Уолтер посмотрел на черный горизонт, который теперь отчерчивала тонкая красная полоса – предвестие рассвета.
- Все зависит от точки зрения, стрелок.
***
Ночью Дину снилась чернота. Он не знал, как еще назвать это. Черный мир, залитый вязкой дрянью. Он был уверен, что из Чистилища сбежало гораздо меньше левиафанов, чем он видел во сне. Здесь они были повсюду. Он вертелся на месте, пытаясь высмотреть хоть какое-то светлое место – хоть какую-то надежду на возможность убежать от этой гадости. Но его не было. Чернота смыкалась вокруг него, давила, не давала дышать. Но перед тем, как ему удалось открыть глаза, он увидел вдали, среди обволакивающей тьмы, высокую башню, чуть более темную, чем левиафаны, и в то же время чуть более светлую.
Конец