Оригинальное название: Don’t Ask, Don’t Tell
Автор: Dodger Winslow
Оригинал: dodger-winslow.livejournal.com/52387.html
Переводчик: Игрушка
Фандом: Сверхъестественное
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Категория: gen
Челлендж: №8 Джон + Дин + «Никогда меня больше об этом не спрашивай»
Время действия: до сериала. Дину – четырнадцать, Сэму – десять.
Дисклеймер: совсем не мое, сериал у Крипке и прочих, фанфик – у автора.
Аннотация: «Если бы мы попали в аварию, мы с Сэмми без сознания, Импала уже горит, и у тебя есть время спасти только одного из нас. Кого бы ты спас?»
Не спрашивай - не отвечай
Не спрашивай, не отвечай
- Если бы мы попали в аварию, мы с Сэмми без сознания, Импала уже горит, и у тебя есть время спасти только одного из нас. Кого бы ты спас?
Джон оторвался от книги о цвете в защитных и воскрешающих ритуалах, которую читал, и посмотрел на сына пристальным взглядом.
- Что? - запротестовал мальчик. - Это нормальный вопрос.
- Это глупый вопрос, Дин. Самый глупый из всех, что ты когда-либо задавал. А это кое-что значит, потому что ты - мастер на глупые вопросы.
Дин откусил кусок сэндвича и, прожевав, добавил:
- Я думал, он не такой уж и глупый.
Джон как раз попытался опять вернуться к чтению:
- Ага, исключение есть в каждом правиле, сынок. Ты на это тоже мастер.
- На что?
- На поиск исключений.
- Спасибо.
- Это не похвала.
- Ты никогда не хвалишь.
Джон опять оторвался от книги и взглянул на Дина:
- Что ты сказал?
- Я сказал, что ты никогда не хвалишь, - глаза Дина были спокойными, а выражение лица бесстрастным. Он еще раз откусил от бутерброда.
- Ой, извини, сынок, - ответил Джон после некоторого молчания. - Я не достаточно внимателен к тебе? Иди сюда и обними меня. Я возьму тебя на руки, покачаю, поглажу по волосам, а потом скажу, как я тобой горжусь, каким отличным парнем ты вырос, и как бы гордилась тобой твоя мать, от всего сердца, от всей души.
- Эй, - запротестовал Дин. - Не упоминай маму, если ведешь себя как сволочь.
- Следи за языком, - Джон вернулся к книге.
- Что читаешь?
- Ради Бога, Дин! - он с таким резким звуком захлопнул книгу, что мальчик вздрогнул. - Тебе больше делать нечего, как только доставать меня?
- Видимо, нечего, - Дин запихнул в рот последний кусок сэндвича и вытер руки. - Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь поесть?
- Я хочу, чтобы ты дал мне поработать, - сказал Джон. - Иди, найди своего брата и мучай его. Или поучи латынь. Или подожги школу, или еще что-нибудь. Просто дай мне вернуться к работе.
- Ладно, - ответил Дин, вставая. - Извини, что побеспокоил тебя.
Он забрал со стола свою тарелку и со звоном бросил ее в раковину, явно нарываясь на выговор. Джон скрипнул зубами.
- Дин, - тихо произнес он.
Мальчик повернулся в дверях и бросил на него равнодушный взгляд, будто одновременно говоря "да пошел ты" и "это ты меня зовешь?".
- Что? - спросил Джон.
- О чем ты?
- Что ты хочешь?
Лицо Дина неуловимо напряглось, так что малознакомый человек мог и упустить это или решить, то он пытается скрыть улыбку. Но только не Джон. Он слишком хорошо знал Дина.
- Если бы мы попали в аварию, мы с Сэмми бы без сознания, Импала уже горит, и у тебя есть время спасти только одного из нас. Кого бы ты спас?
Джон изучающе смотрел на Дина, стараясь понять, откуда взялась эта злость. Он задумался, пытаясь вспомнить, что могло послужить поводом для конфликта, в котором они были последние пару недель, и не нашел ничего. Сэм мог дуться на что-то годами, но для Дина две недели - уже слишком долго. Это было что-то новое, чему Джон не уделил вовремя достаточно внимания. Что-то, что на самом деле вывело Дина из себя.
- С какой стати ты задаешь мне такие вопросы? - спросил он в конце концов.
- Потому что я хочу знать.
Джон вздохнул:
- Сядь.
- Я думал, ты хочешь, чтобы я ушел.
- Сядь, - снова приказал Джон.
Дин вернулся к столу и сел. Он сильно вырос за последние пару месяцев, но не просто вытянулся, подобно летней траве, как происходило с большинством ребят его возраста. Они будто не успевали за своей кожей и становились похожи на неуклюжих марионеток, оставшихся без кукольника, который решил подождать, когда же их тела догонят свою кожу. Вместо этого Дин будто просто стал выше, шире в плечах. Напряженные тренировки делали его сильнее, чем другие дети его возраста.
Изменения, которые с ним происходили, были гораздо больше, чем простое увеличение в росте. Его ловкость стала похожа на растущие умения спортсмена. Он двигался экономно, что было плодами многолетних тренировок, дисциплины, задач, поставленных и достигнутых. Трудно не заметить, какое впечатление производило на Дина его собственное физическое состояние. Он осознал свое тело, и это было видно в каждом его движении. Он точно знал, как двигаться, чтобы быть быстрым и ловким. Даже когда он вел себя, как надоедливая заноза в заднице, грация сквозила в каждом его действии, из-за чего он выглядел как юный хищник.
И все это послужило причиной того, что он стал изгоем в школе.
В общем-то, так было всегда, но сейчас ему все сложнее было с этим мириться. Он отходил все дальше и дальше от стандартов нормальности. Его одноклассники стали неприязненно относиться к нему, замечая в нем всё то, чем они сами не обладали. Сила. Уверенность. Ловкость. Инстинкт. Дин всегда обладал этим качествами, но до сих пор они не были так заметны, как теперь. От него повеяло опасностью.
Другие мальчики, которые не обращали на Дина внимания раньше или, наоборот, искали его защиты от внимания драчунов, начали смотреть на него как на угрозу. На него смотрели не как на соперника, не как на другого ребенка, который занимается спортом. О не вызывал восхищения. Он вызывал страх, потому что был не похож на других. Они начали смотреть на него как на кого-то не из их стаи, как на кого-то, чьи физические способности превосходят их собственные. А отталкивали его, чтобы случайно не оказаться рядом, когда он решит совершить то, на что, кажется, способен - причинить им настоящую боль.
Это было нечестно, но таковы уж люди. Они отгораживаются от того, что их пугает, или от того, чего не понимают. Дин оказался и тем и другим. Он всегда был таким, но большинство его сверстников только сейчас заметили это. Заметили, каким он был и на что способен, если захочет. И под их давлением Дин изменился. Он оказался в изоляции. Гораздо сильнее, чем раньше. Он больше не мог найти компанию детей своего возраста.
Дин переступил с ноги на ноги под тяжестью внимательного взгляда Джона.
- Эй, - сказал он таким неуважительным тоном, в котором практически перешел все границы наглости. - Возьми картинку, если нечего рассматривать. Сможешь смотреть, сколько влезет.
А еще у него был язвительный язычок. Нахальный язычок.
Его энтузиазм, с которым он накинулся на охоту, тренировки, все особенности их жизни, становился все ожесточеннее с каждым днем. Он начал обижаться на отца, начал показывать знаки неуважения, которые его старший офицер не стал бы терпеть, но которые научился терпеть его отец. Было всего два пути: выдержать или сдаться и попытаться выбить неподчинение из сына. Хотя Джон и не был самым терпеливым отцом, второй вариант не нравился ему еще сильнее.
- Я спас бы Сэмми, - наконец ответил он. - В ситуации, где я должен был бы сделать выбор, я бы спас Сэмми.
Выражение лица Дина не изменилось. Он только кивнул.
- Да. Я так и думал.
- Почему? - спросил Джон.
- Что почему?
- Почему ты думал, что я выберу Сэмми?
Дин пожал плечами. Он посмотрел в сторону, будто его внезапно заинтересовали обои на стене.
- Я не знаю. Просто решил, что ты выбрал бы его.
- Потому что он младше? - спросил Джон.
- Ага, - тихо ответил Дин. - Поэтому.
- Потому что он беззащитнее и не может сам о себе позаботиться? - надавил Джон.
Дин опять пожал плечами.
- Наверное.
- Потому что он - мой любимчик?
Дин резко оттолкнулся от стола и встал.
- У меня есть, чем заняться, - сообщил он и собрался уходить.
- Сядь, - опять приказал Джон.
Мальчик не остановился.
- Дин.
Его имя - или, может быть, тон, с которым Джон произнес его - заставило Дина остановиться, но он так и не обернулся.
- Вернулся и сел, или я встану и сам тебя посажу, - произнес Джон.
Дин вернулся к столу и опять сел. Он был совершенно бесстрастен. Как будто его кто-то выключил, будто кто-то погасил в нем свет.
- Ты об этом думал? - опять спросил Джон. - Сэмми - мой любимчик, поэтому я спасу его, а не тебя?
Дин не ответил.
- Я тебя спросил.
- Ну и что, - откликнулся Дин. - Это всего лишь идиотский вопрос. Ты не должен был отвечать на него.
Джон подвинулся вперед и облокотился на стол. Дин не хотел встречаться с ним взглядом. Он смотрел на него, но не в глаза. Он глядел в какую-то точку между ними, только чтобы не сталкиваться отцом.
- Никогда не спрашивай, если не готов услышать ответ, - проговорил он.
- Да, сэр. Я запомню, сэр.
В том, как Дин произнес слово "сэр", слышалось оскорбление. Это был его способ неповиновения - использовать выражение уважения в качестве вызова. Он делал так и раньше. И Джон позволял. Но не на этот раз.
- Если ты еще раз назовешь меня "сэром" таким тоном, нам с тобой придется станцевать, мальчик, - мрачно сказал он. - Ты меня понял?
Впервые Джон открыто угрожал Дину. Может быть, это и было слишком. Ему не нравилась мысль о полной власти над своими сыновьями или о том, чтобы они считали, что он может попытаться выбить из них дурь, если они доведут его, а не просто отхлопает. Да и Дин вырос из этого с тех пор, как ему исполнилось семь. Но как бы не нравилось все это, иногда подростки в возрасте Дина понимают только такие вещи. Угрозу, а не обещание. Дисциплину, а не привязанность. Преданность, а не любовь.
Он устало подумал о том, как бы поглядела Мэри на его родительские принципы. Он не дал этой мысли взять верх над собой, потому что точно знал ее ответ. У него не было времени, чтобы чувствовать себя виноватым: перед ним стоял бунтующий подросток, которого надо осадить прежде, чем все станет ее хуже.
Теперь он не мог позволить себе стать Дину матерью. Ему нужен был отец. С тех пор, как Дину исполнилось четыре, Джон стал для него и тем и другим, поэтому был более чем уверен, когда может и когда не может позволить себе роскошь быть на обеих ролях. Сейчас как раз был один из таких моментов. Дину нужна жесткая рука отца, а не мягкое понимание матери, которым он на самом деле никогда не обладал или не обладал достаточно долго, чтобы прочувствовать в полной мере. Джон всегда пытался притвориться, чтобы добиться результата.
- Да, сэр, - ответил Дин. Тон, которым он произнес "сэр" был не так вызывающ, как прошлый раз, но все равно он еще далек от того, который нравился Джону. Дин всегда был маленькой упрямой сволочью. Иногда он казался настолько похожим на своего отца, что Джону становилось больно оттого, что он не смог вложить в сына больше от матери, чем от себя.
- А теперь ответь на вопрос, - приказал Джон. - Ты об этом думал?
- О чем я думал? - повторил Дин, будто бы он не мог вспомнить что-то, что не должен был забывать.
- Что Сэмми - мой любимчик, поэтому я выберу его, а не тебя.
Взгляд Дина вдруг сфокусировался. Быстро, резко, зло. Еще секунду назад он смотрел куда-то в пространство между ними, а в следующую уже глядел прямо в глаза Джона. Каждая черта его лица дышала болью, вызовом и злостью. Слишком много злости.
- А это так? - потребовал Дин.
- А ты как думаешь?
- Да, - голос Дина был пропитан ядом. - Думаю, так и есть.
Он почти выплюнул эти слова. Его так мучила, так злила, так терзала мысль о том, что у его отца есть любимчик и это не он.
Джон откинулся на стуле и скрестил руки на груди, стараясь отгородиться от эмоций сына. Он не хотел оказаться в таком положении, но теперь они уже были здесь, и он не мог просто сделать вид, что ничего не случилось.
- Хорошо. Тогда так. Если когда-то попадем в аварию, Импала уже горит, и у меня будет время спасти только одного из вас, даю слово, я спасу тебя и оставлю Сэмми в огне.
Это был самый гадкий удар, который он когда-либо наносил. Но, может быть, и самый нужный.
Дин заморгал. Его лицо побелело. Злость исчезла, будто кто-то выдернул ее из розетки. Не кто-то - его собственный отец.
- Нет, - замотал головой Дин. - Я не это имел в виду.
- Именно это, - тихо сказал Джон. - Ты заставляешь меня выбирать между тобой и Сэмми. Я могу спасти только одного из вас, а другой умрет. В этом же суть вопроса, так? Если я спасу Сэма, ты решишь, что я люблю его больше, чем тебя. Прекрасно, Дин, я спасу тебя. Проблема решена. - Он взял книгу, раскрыл ее на совершенно случайной странице. - Это твой вопрос, сынок. А теперь иди, займись чем-нибудь еще. Я собираюсь почитать.
Дин облокотился на стол.
- Это не честно, - проговорил он
Джон не отводил взгляда от страницы, хотя и не смог бы читать, даже если бы его жизнь зависела от этого:
- А твой вопрос?
- Ты должен спасти Сэмми, - сказал Дин.
Он все еще не отрывался от книги. Все еще притворялся, что читает. Притворялся, что внезапная тревога сына не имеет для него никакого значения.
- Но я так не сделаю. Я спасу тебя.
- Пап.
- Что?
- Спаси Сэмми.
- Нет.
- Пожалуйста.
Он закрыл книгу и посмотрел в глаза сыну одним из своих безжизненных, холодных, бесстрастных, равнодушных взглядов.
- Нет, Дин. Если я спасу тебя, Сэмми будет знать, что я сделал так, потому что люблю его больше. И если я должен буду выбрать, кому из моих сыновей умирать, я буду руководствоваться этим. Он умрет, зная, что я люблю его так сильно, что сделал все, чтобы спасти самого важного для него человека в мире. Для Сэмми - это ты. Я спасу тебя. Ради Сэмми. И все ведь выйдет так, как ты хочешь, да? Выигрываешь с любой стороны.
- Папа, - на лице Дина появилось болезненное выражение. В его глазах стояли слезы, и он боролся с тем, чтобы они не потекли по лицу.
- Что, Дин? - спросил Джон, стараясь не думать, насколько ему хочется обнять Дина, прижать его к себе, убедить, что он найдет способ спасти их обоих, что он любит своих сыновей так сильно, что ничто на свете не заставит его выбирать между ними. - Разве ты не это хотел узнать?
Дин опустил голову и заплакал. Он сидел и просто плакал.
Джон положил книгу на стол и встал. У него все болело от напряжения, и он чувствовал себя тысячелетним стариком. Ему так сильно захотелось, чтобы Мэри сейчас оказалась рядом. Она была нужна ему, чтобы смягчить то, что он сделал, чтобы поддержать Дина, быть доброй с ним, чтобы залечить те раны, которые нанес ему отец.
Она не допустила бы ни единого мнения, что Сэмми - любимчик их отца. Она не дала бы Дину думать, что он Сэм важнее, чем он, потому Сэмми хрупкий, а Дин - сильный.
Мэри нужна была ему здесь и сейчас, чтобы сделать все это за него.
Но ее не было.
И если бы он сам попытался исправить все сейчас, Дин никогда бы не запомнил то, что должен знать. Самые важные уроки - еще и самые тяжелые. И самые болезненные. А этот прожег их обоих до самых костей. Он оставит шрам, который никогда не исчезнет. Но, в конце концов, это будет именно шрам, а не рана, которая будет открываться каждый раз, стоит лишь Дину подумать, что в глазах отца Сэмми важнее, чем он. Что их отец любит Сэмми больше.
Потому что неважно, насколько больно сейчас, такая рана была бы страшнее и больнее. Он не хотел позволить Дину чувствовать это. Не должен был. Не мог. Не так. Не сейчас. Никогда.
- Мне нужно кое-что сделать, сынок, - сказал Джон. - Если у тебя еще будут вопросы, я в гараже.
Он вышел, оставив плачущего Дина в кухне. Когда-то он покинул Мэри горящей на потолке в комнате Сэмми, потому что только так он мог доказать, как сильно ее любит, - оставить ее, чтобы спасти ее сыновей. И после ее смерти то, что он сделал сейчас, было, может быть, его самым сложным решением.
***
- Папа?
Джон выпрямился, быстро вытер лицо и попытался придать твердость своему голосу прежде, чем ответить. И был удивлен, как тихо и бесстрастно он прозвучал:
- Да, Сэмми. Что такое?
- Дин плачет.
- Я знаю.
- Знаешь?
- Да, знаю. Не волнуйся. Это не из-за тебя.
- Не волноваться? - Сэму было всего десять, но его голос звучал так, будто ему двадцать семь. Он терпеть не мог, когда пренебрегали его требованиями объяснить что-то, и это сразу отражалось на его лице.
Джон слышал, как Сэмми пробирается через хлам, которым был завален гараж. Он опять вытер лицо, откашлялся и поднял нож, который натачивал. Он вернулся к работе, очень стараясь выглядеть занятым.
- Пап?
Сэмми оказался у прямо у его плеча. Джон повернул голову и взглянул на него. Еще пару месяцев назад Сэм был пухлым и низкого роста. Сейчас он стал худым, как рельса, и почти таким же высоким, как Дин. Казалось, будто он хочет его перегнать и вырасти под девять футов.
- Я немного занят, Сэм, - сказал он.
Сэм посмотрел на него изучающе:
- Ты тоже плакал?
Джон рассмеялся, хотя, похоже, это вышло слишком громко:
- Солдаты не плачут, сынок. Они дерутся.
- Почему ты плакал? - спросил Сэм. В его глазах появился страх, который, как вирус, заражал каждое его движение.
- Эй, - мягко нажал Джон, - прекрати.
От этих слов Сэм успокоился. Он перестал паниковать, но беспокойство и смущение все равно остались.
Джон знал эту способность Сэма. Уже сейчас он начинал обсуждать все, что говорил Джон, и все его приказы. Еще в прошлом году Сэм готов был поклоняться самой земле, на которой стоит его отец, а теперь стал подумывать, что, возможно, их отец - просто властолюбивая сволочь, который приказывает им только потому, что может это делать. Джону не нравилось это, но он точно знал, что Сэм станет таким задолго до того, как появились первые намеки.
Во всем плохом Сэм слишком походил на Джона, в хорошем - на Мэри. Такое сочетание было точно бочка с порохом, а думающая бочка с порохом взрывалась иначе, чем случайное возгорание думающего отца. Тут подходило только одно слово - неправильно.
Он не сомневался, что они с Сэмом будут проводить большую часть жизни в столкновениях. Совсем не так, как с Дином. Но прямо сейчас Сэм смотрел на него так, будто его отец знал все тайны вселенной или, по крайней мере, кое-что о них. Будто он был самым что ни на есть главным человеком или, по крайней мере, достойным уважения и подчинение. Будто он не оставил своего четырнадцатилетнего сына одного в кухне, как если бы у него не было времени, чтобы утешить его, или, по крайней мере, по какой-то другой уважительной причине. Сэм ждал объяснений.
- Это тебя не касается, Сэмми, - сказал Джон. - Тебе не о чем беспокоиться.
- Как это мне не о чем беспокоиться? - потребовал Сэм. - Ты плачешь. Дин плачет. Что случилось? Что ты ему сказал?
Вот и все. Сэм только что показал ему, что будет, когда он достигнет возраста Дина. Он считал, что может требовать у отца ответа, потому что Сэму никогда не придет на ум, будто отец может любить его брата сильнее.
- Ты не должен волноваться, потому что я так тебе сказал, - отрезал Джон.
Сэм взглянул на него испуганно, грустно и взволнованно.
- Я не могу просто не чувствовать чего-то, потому что ты мне так сказал, папа, - ответил он тоном, будто говорил такие простые истины, о которых отец уж точно должен знать. – Все было не так.
- Правда? - спросил Джон. - А как было, Сэмми? Ты же эксперт в таких делах.
Объяснение, что ему просто не хочется сейчас разговаривать, не срабатывало с Сэмми. Никогда.
- Было так, - объяснил мальчик. - Ты сказал что-то, что расстроило Дина, и Дин расстроился.
Джон только молча посмотрел на него. Он изучал своего младшего сына в тусклом свете фонаря в гараже почти минуту, пытаясь понять, когда же этот малыш превзошел его в способности побеждать в споре доказательствами, а не просто криком. У Сэма был ум матери и ее же способность сбивать Джона с толку. «Ты сказал что-то, что расстроило Дина, и Дин расстроился». Как справиться с такой логикой?
- Ты прав, Сэм, - устало проговорил Джон. - Все так и есть. Спасибо, что объяснил мне, - он опять принялся натачивать нож, - Почему бы тебе не пойти к брату? Развеселишь его глупым анекдотом или еще чем-нибудь.
- Дин плачет, пап, - повторил Сэм. - Ему не скучно, он плачет.
- Я знаю, Сэмми. Боже, помоги, я знаю!
Если бы он позволил себе расплакаться перед Дином, весь мир его сына рухнул бы в один момент. Но Сэмми другой. Джон мог позволить, чтобы слезы текли по его лицу, когда рядом Сэм. Его младший сын всегда понимал это лучше. Это он и сделал. Он сидел в гараже на перевернутой корзине, точил нож, за который бы его арестовали в трех штатах и который был настолько острым, что мог разрезать человека на части, как масло, и слезы текли по его лицу. Он не думал о них и только притворялся, что их нет.
Без предупреждения Сэм потянулся к Джону и обнял его. Он положил голову на плечо отца и сказал:
- Не волнуйся, пап. Что бы ты ни сказал Дину, он простит тебя.
- Черт возьми, Сэмми! - Джон вскочил на ноги, разрывая объятья сына и почти сбросив того на пол. - Никогда не говори мне ничего такого!
- Какого? - спросил Сэм, в замешательстве глядя, что Джон собирается уйти.
Джон остановился в углу, рассматривая небрежно разбросанные грязные инструменты, которые он не трогал с того времени, как они переехали сюда около года назад. Он забрал их из Лоуренса в превосходном состоянии, без единого пятнышка, н где-то в переездах растерял эту способность ухаживать за тем, что любил. Будь это инструменты, дети или что-то другое.
- Просто... просто уйди, ладно? - сказал он. - Я не могу сейчас об этом разговаривать.
- Так не честно.
- Что?
- Это не честно, - повторил Сэм. - Дин плачет, ты плачешь и хочешь, чтобы я ушел куда-нибудь и притворился, что ничего не случилось? Так не честно, пап.
- Да? Добро пожаловать в мои сыновья, сынок. Жизнь вообще не честная штука, даже сильнее, чем твой отец.
- Я не ребенок, - Сэм не сердился, а скорее просто информировал. - Ты можешь мне все рассказать. Ничего плохого не произойдет, если ты мне расскажешь, что случилось. Я не испугаюсь или еще что-нибудь.
- Ничего не случилось, - отрезал Джон.
- Это глупо, - запротестовал Сэм. - Что-то точно произошло. Почему ты мне не хочешь рассказать что? Что ты ему сказал?
- Следи за языком, Сэмми.
- Папа!
Возмущение Сэма было почти осязаемо. Этого хватило Джону, чтобы сорваться.
- А ты не думаешь, что, может, это он мне сказал что-то? - поинтересовался он.
Сэм на секунду задумался.
- Нет, - убежденно сказал он, в конце концов.
Джон фыркнул:
- Да почему же нет?
- Разве Дин мог сказать тебе что-то, что заставило бы его плакать? Это не имеет смысла.
- Иногда жизнь вообще не имеет смысла.
- Хорошо. Ладно. Тогда что он тебе сказал?
Джон вздохнул:
- Ничего, Сэм. Ты прав. Он ничего мне не сказал. Он просто спросил.
- А.
Это был единственный звук, который издал Сэм. Потом он так надолго замолчал, что Джон повернулся к нему, чтобы узнать, что случилось. Сэм стоял на прежнем месте и смотрел себе под ноги. Опять Джону показалось, что ему не десять, а двадцать семь.
- Что? - потребовал Джон.
- Он задал тебе вопрос про машину, да? - тихо спросил Сэм.
Джон нахмурился:
- Вы его так называете? Вопрос про машину?
- Ага. Вопрос про машину. Машина, огонь, спасти только одного, верно? Это глупый вопрос.
Джон прошелся по гаражу и сел перед Сэмом, стараясь заглянуть ему в глаза:
- Да, Сэм. Он задал вопрос про машину. С какой стати он задает мне такие вопросы?
Он чувствовал себя почти идиотом, требуя объяснений у своего десятилетнего сына о поведении четырнадцатилетнего. Тем не менее, он это сделал. Потому что Сэмми очень походил на Мэри в понимании людей, и, спрашивая его, Джон чувствовал, будто спрашивает ее.
- Это вопрос из школы, - объяснил Сэм. - Ты должен выбрать двух лучших друзей и спросить их, кого бы спас каждый из них, если бы машина горела. Тебя или второго друга.
- Откуда ты это знаешь? - спросил Джон. - Вы с Дином в разных школах.
- Потому что он и меня спрашивал.
- Он что?
- Он задавал мне вопрос про машину. Если бы ты и он попали в аварию, и я мог бы спасти только одного из вас, кого бы я спас.
- Что ты ему ответил?
- Я сказал, что его, - ответил Сэм таким тоном, будто Джон - самый тупой отец в мире.
- Почему?
- Потому что ты бы убил меня, если бы я позволил ему умереть и спас бы тебя.
Джон ничего не смог сказать, он просто смотрел на своего сына. Он чувствовал, что слезы опять потекли у него по лицу, но не стал их втирать.
- Что? - спросил Сэм. - Это же правильный ответ.
- Да, - кивнул Джон. - Правильный.
- Тогда почему ты плачешь?
- Просто так.
Сэм хмыкнул.
- А ты ему что сказал? - спросил он. - Ты сказал ему, что меня, да?
- Да, - тихо ответил Джон.
- Потому что ты убьешь его, если он спасет тебя и позволит мне умереть. Видишь? Всегда один ответ. Поэтому это глупый вопрос. А еще всегда кому-то будет больно. Что делает этот вопрос в два раза глупее.
Джон протянул руку и погладил сына по щеке.
- Ты прав, - мягко улыбнулся он. - Это абсолютно идиотский вопрос.
- Я так и сказал. Я сказал это Дину. И просил, чтобы он не задавал его тебе.
- А что он ответил?
- Сказал, что хочет знать, - Сэм будто собирался добавить что-то еще, но потом передумал.
- Что? - потребовал Джон.
- Ничего.
- Не надо, Сэм. Скажи мне, что хотел.
Сэм пожал плечами:
- Я просто хотел сказать, что не думал, что это так важно для Дина, что он действительно спросит. По-моему, он не понимает суть вопроса. Не хочу сказать, что он глупый и все такое, - быстро добавил Сэм, - потому что это не так. Я просто не понимаю, почему этот вопрос так важен для него. Это же глупый вопрос, ответ на него не сделает его умнее.
- Поэтому ты сказал, что бы он не спрашивал?
- Потому что он разозлился, когда я сказал, что спасу его. Он действительно разозлился. И даже ударил меня. Вот, видишь? - Сэм поднял рукав рубашки и показал Джону маленький синяк на предплечье.
- Зачем он тебя ударил?
- Потому что сказал, что если я позволю тебе умереть, он сам меня убьет. Особенно если я его спасу, а тебя брошу. Я пытался ему объяснить, что ты меня убьешь, если я спасу тебя и оставлю его, но он заявил, что не хочет этого слышать. Он не шутил. Так что если я буду выбирать между тобой и Дином, я выберу тебя. Он заставил меня поклясться. Разве не глупо, а? Будто я выберу тебя, если что-то такое случится, только потому, что я поклялся.
Джон грустно усмехнулся.
- Иди сюда, - он протянул руки, чтобы обнять Сэмми. Хотя для того это было некоторым сюрпризом, Сэмми сразу обхватил отца за шею и порывисто обнял, как никогда не делал Дин и как всегда делал Сэм.
Джон подержал Сэма некоторое время, чувствуя маленькое успокоение. Если он и делал что-то не так, как отец, он поступал правильно с Сэмом. Или это делал Дин. Один из них вырастил чертовски умного мальчика. А может быть, они оба это сделали.
Когда он отпустил сына и встал, Сэмми улыбнулся.
- Два обнимания за десять минут, - отметил он. - Дин говорит, что это официально делает из тебя девочку.
- Да?
- Ага.
- Но эта девчонка все равно здесь главная, так что я посмотрю, как вы, мальчики, будете исполнять мои приказы.
- Дину понравится, - улыбка Сэма стала шире. - Ты с ним поговоришь?
- Что? Теперь ты еще и психолог?
Сэм засмеялся.
- Нет. Просто я тебя знаю. Ты ведешь себя как настоящая девчонка, если Дин плачет.
Джон дал сыну легкий подзатыльник:
- Никогда не называй отца девчонкой. Это неуважение.
- Хорошо, мэм, - быстро согласился Сэм.
Джон какое-то время смотрел на Сэма, а потом сказал:
- Спасибо, Сэм. Ты мне помог.
- Правда? - Сэм был удивлен.
- Да. Иногда можно помочь кому-то, просто высказав свое мнение. У тебя это здорово выходит. Особенно, когда дело касается твоего брата.
Сэм казался очень гордым собой.
- Круто, - сказал он. - Значит, если все случится, ты спасешь меня, а не Дина, да?
- Никогда меня больше об этом не спрашивай, Сэм!
- Ну же! Я тебя первым и не спрашивал. Это был Дин, - потом, будто это только что пришло ему в голову, он добавил: - А ты ведь скажешь, что спасешь меня, если он опять спросит, да? Потому что если ты скажешь, что спасешь его, он разозлится.
- Точно, - кивнул Джон.
- Но если спрошу я, то ты должен ответить, что спасешь его. Ведь так, да?
- Я похож на идиота, Сэмми? – поинтересовался Джон.
Сэм выглядел несколько смущенным.
- Нет. Я просто хотел убедиться. Знаешь, лучше сразу спросить, чем потом мучаться.
- Пойду поговорю с твоим братом, - сказал Джон. - Почему бы тебе не поболтаться где-нибудь?
- Хорошо. А потом мы пойдем есть пиццу?
- Конечно, Сэм. Потом пойдем за пиццей.
- Только пообещай, что будешь вести осторожно, - добавил Сэм. - Потому что я не хочу, чтобы вы попали в аварию и все такое.
- Ты невозможен.
- Ага, - согласился Сэм. - Я такой.
***
Ему понадобилось время, чтобы отыскать Дина. Когда он все-таки нашел его, то с удивлением заметил, что тот сидит у маленького ручейка недалеко от их дома. Дин всегда уходил сюда, если хотел побыть один.
Мальчик оглянулся, когда услышал, как Джон пробирается сквозь заросли, но ничего не сказал, а просто смотрел, как отец пробивается через высокую траву и сухие ветки. Дин сидел на обрывистом берегу, возвышавшемся метра на четыре над ручьем. Он прижал колени к груди и обхватил ноги руками.
Джон присел рядом с ним, вытянув ноги, потому что его суставы были уже старыми и не такими подвижными, чтобы сложиться так, как Дин.
- Привет, - сказал Дин, опять вернувшись к разглядыванию небольшого водоворота, собиравшегося у камней, через которые пробивалась вода. Ручей был слишком мелким, даже чтобы называться ручьем, но все равно куда-то стремительно нес воду. Дин кидал мелкие камешки вниз. Так время шло быстрее. И легче.
- Привет, - ответил Джон.
Несколько минут они сидели в тишине.
- Извини, что я задал тебе тот вопрос, - в конце концов, бросил Дин. - Глупый вопрос.
- Да, - согласился Джон. - Так и есть.
Дин искоса взглянул на отца, а потом опять принялся рассматривать ручей.
-- Наверное, я был похож на идиота?
- Ага. Что-то вроде.
Дин кивнул.
- Извини, - повторил он.
- Все нормально. Иногда любой может вести себя так.
Опять какое-то время они сидели молча.
- Я хочу, чтобы ты спас Сэмми, - вдруг произнес Дин. Его голос был тихим, а взглядом он старался не встречаться с отцом. - Если что-то подобное случится. Я хочу, чтобы ты спас именно его, ладно?
- Нет. Не ладно.
Дин вздохнул:
- Не дашь мне сорваться с крючка, да?
- Нет. Просто никогда больше не задавай мне подобных вопросов.
- Отлично, - сказал Дин. - Как скажешь.
Он не хотел говорить неуважительно, он просто устал.
- Сделай мне одолжение, Дин, - поморщился Джон.
- Я понял. Я больше не буду задавать таких вопросов.
Джон слегка улыбнулся:
- Это тоже хорошо, но я думал о другом.
- Да? Извини. Что?
- Поставь себя на мое место. На секунду.
- Ладно, - согласился Дин.
- Подумай о том, что бы выбрать между мной и Сэмми, если ты сможешь спасти только одного.
- Я не хочу об этом думать, - быстро проговорил Дин.
Джон повернул голову и взглянул на сына. Мальчик все еще смотрел на ручей. Он не поднял глаз, чтобы встретиться взглядом с отцом.
- Посмотри на меня, - тихо сказал Джон.
Дин подчинился. Его взгляд был виноватым и слишком послушным.
- Не стоит вести себя так со мной, Дин. Просто посмотри на меня.
Дин сглотнул, расправил плечи и, подняв голову, взглянул на Джона как на равного. Его глаза были красными. Ему было тяжело, и он не хотел этого показывать, но пришлось, потому что Джон приказал. Он подчинился. Здесь было и извинение и просьба о прощении.
- Это же испытал и я, - тихо сказал Джон. - Что ты подумал, просто думая о моем положении? Именно так я чувствовал себя, когда ты попросил выбрать между спасением тебя и Сэмми. Для тебя и меня этот вопрос не игра, как для твоих одноклассников. Это не ради смеха. Это мой самый сильный страх, Дин. Кого бы из вас я не выбрал, второй все равно может решить, что я люблю его меньше всего лишь из-за этого выбора. Ты понимаешь, Дин? Ты понимаешь, что, задав такой вопрос, ты заставляешь меня думать о вещах, о которых я не хочу?
Дин кивнул. Он опять отвернулся и опустил голову.
- Да, - сказал он хрипло. - Я понял это, когда ты ушел. Извини. Я не хотел, чтобы так вышло.
- Я знаю, - улыбнулся Джон. - Мы с тобой - практически напарники с тех пор, как умерла ваша мать. Кроме того, что мы с тобой - отец и сын. Я полагаюсь на тебя гораздо сильнее, чем большинство родителей на своих детей. Может быть, иногда даже больше, чем должен.
- Я готов к этому, - быстро ответил Дин.
- Знаю. Поэтому и поступаю так. Но не должен. Знаю, что не должен. Но иногда у меня просто нет другого выбора.
Дин обернулся.
- Все нормально, пап. Мне нравится, что мы с тобой - напарники.
- Труднее всего, что Сэмми не такой. Он - не как мы. Ему повезло. У него вместо меня был ты.
- Не правда. Ты хорошо растил меня.
Джон слабо улыбнулся:
- Ну, кое-что у меня получилось, поэтому могу считать, что иногда все-таки поступал правильно. Но я пытаюсь сказать, что Сэмми - не мы с тобой. Он в большей степени ребенок. И он уязвим, как ребенок. Поэтому-то я всегда говорю тебе присматривать за ним, а не потому, что он важнее для меня, чем ты. Просто потому, что ты - мой напарник, а о Сэмми нужно заботиться. Я могу доверить эту работу только тебе.
Дин кивнул:
- Я знаю, пап.
- Точно?
Дин вопросительно посмотрел на него.
- Ты точно знаешь, что ты так же важен для меня, как и он, Дин? - потребовал Джон. - Потому что иногда я не уверен в этом. Иногда, когда я прошу тебя заботиться о нем, мне кажется, что ты начинаешь считать, что ничего не стоишь для меня.
- Я так не думаю, - ответил Дин. В голосе звучала убежденность, но в глазах ее было меньше.
- Ты уверен, Дин? Потому что я помню твой вопрос. Похоже, ты очень хотел знать.
- Я знаю, что ты меня любишь, - отозвался Дин.
- Да. А ты знаешь, что я люблю тебя так же сильно, как и Сэмми? - Джон медлил какое-то время, будто не решаясь сказать, но потом все-таки шепнул: - Если не больше.
Дин отвернулся. Он уставился на ручей, потом перевел взгляд на заросли на другом берегу, на небо, которое уже начало сереть, отмечая приближающиеся сумерки.
Когда он, наконец, опять посмотрел на Джона, тому показалось, что Дину снова три года. Он был тем самым маленьким мальчиком, который сидел на коленях у Джона с глазами, полными слез и страха, и тихо спрашивал: "Но ты же меня любишь больше чем его, папочка? Ты же не станешь его любить больше, чем меня, да?"
"Я никогда никого не буду любить сильнее, чем тебя, Дино", - сказал он тогда. Он говорил это тогда и сказал это сейчас.
- Сэмми похож на маму, - произнес Дин. - Знаю, ты это видишь, потому что я тоже замечаю.
- Да, - согласился Джон. - Так и есть.
- И?.. - Дин замер в ожидании его ответа. Внутри него все сжалось, хотя внешне он и старался этого не показывать.
- Я никогда никого не буду любить сильнее, чем тебя, Дино, - ответил Джон.
Он не называл так сына с тех пор, как умерла Мэри. Это было прозвище, которое умерло вместе с ней, как случилось со многими вещами, которые им обоим были нужны, которые они любили и о которых мечтали.
Дин выдохнул воздух, который задерживал. Он кивнул:
- Хорошо, - его голос немного дрожал от такого знания.
- Ты будешь помнить это для меня, сынок? - спросил Джон. - Даже если кто-нибудь когда-нибудь скажет тебе обратное? Даже если кто-нибудь попытается использовать это против тебя, попытается заставить тебя считать, что Сэмми - мой любимчик, потому что я забочусь о нем сильнее, чем о тебе? Потому что ты - мой напарник, а его мы оба должны защищать. Ты будешь помнить? Будешь помнить этот разговор? Помнить, что я никого не люблю сильнее, чем тебя? Не забывай. Никогда. Несмотря ни на что.
- Да, - кивнул Дин. - Я запомню.
- Я уже однажды тебе это говорил, Дин. Помнишь?
- Да, - шепнул Дин.
- Думаешь, я врал?
- Нет.
- Думаешь, сейчас что-то изменилось?
- Теперь я запомню, пап, - ответил Дин. - Обещаю, ладно?
- Ты должен, Дин. Я сделал бы для тебя все. Я отдал бы жизнь за тебя. Продал бы душу и был бы счастлив, сделав это. Я очень сильно тебя люблю, сын. Ты поймешь это однажды, когда у тебя будут свои дети, но сейчас просто поверь мне. У тебя будет только один первый ребенок. Я люблю Сэмми. Люблю больше жизни. Но не больше, чем тебя, Дин. Никогда.
- Хорошо, - Дин опять кивнул. Он тяжело дышал, он не поднимал глаза, будто знал секрет вселенной. - Хорошо, пап. Я запомню.
- Отлично, - произнес Джон. - Потому что, если ты начнешь думать, будто я выбрал его не потому, что ты сам этого хотел, - это хуже, чем даже выбирать между вами.
- Я так и хотел, - сказал Дин. - Правда.
- Я знаю. Семья всегда идет на первом месте. До мести. До всего. Ты ведь это понимаешь?
Дин только кивал и разглядывал землю под своими ногами.
- Я бы тоже выбрал Сэмми ради тебя, папа, - ответил он. - Это же правильный ответ, да? Я должен выбрать его?
Джон положил руку Дину на шею, прижал его голову к своему плечу и шепнул почти на ухо:
- Спаси себя и своего брата, Дин. Ты ведь меня любишь? Так ты это покажешь.
Дин кивнул:
- Хорошо. Я понял.
- Знаю. Я тебе доверяю.
Они еще несколько минут так сидели. И Джон чувствовал, что может открыть сыну все секреты, которые тот никогда не должен был бы слышать.
Наконец, Джон, похлопав Дина по плечу, отпустил его. Это был сигнал для Дина. Он выпрямился, потер глаза, притворился, что ничего такого уж важного между ними не произошло. Он подчинился отцу. Как делал всегда.
Джон мог доверять Дину. Мог рассчитывать на него.
- Сэмми взбрело в голову сегодня вечером съесть пиццы, - улыбнулся Джон, когда его сын начал выглядеть просто как скучающий подросток. - Ты с нами?
- Конечно.
- Я так и думал. Пошли домой. Хочу дочитать до того, как мы пойдем.
Джон встал, Дин – вслед за ним.
- Что ты читаешь? - спросил он по дороге к дому.
- О скучных ритуалах, - ответил Джон. - Но никогда же не знаешь заранее, что может понадобиться. Мало ли? Может, однажды я вернусь с того света и отхлопаю тебя за то, что ты не так посыпал солью мои кости. Оказывается, все дело только в цветах свечей, которые я зажгу.
- Ты никогда не умрешь, - убежденно произнес Дин. - Ты неуязвимый.
- Ага. Я и Супермен.
- Ну ты возомнил! - усмехнулся Дин. - Ты не Супермен.
Джон вопросительно поднял бровь.
- Супермен - чудик, - пояснил Дин. - Бэтмен круче. И он на сто процентов человек. Без суперсил. Он не пришелец из космоса. Он обычный парень, которого так разозлили, что он начал делать все то, что делает.
- Тогда... я – Бэтмен, да?
Дин засмеялся.
- Черт, ага! Можешь быть Бэтменом, если хочешь, а я буду водить твой Бэтмобиль. Только не зови меня Робином.
- А кто же ты тогда? - спросил Джон, втягиваясь в игру.
- Дай подумать. Чудо-мальчик? Хотя это, скорее, Сэмми.
Они оба рассмеялись. И слегка посмеивались, даже когда ели пиццу с Сэмми, будто что-то изменилось в них троих после ответа на эти глупые вопросы.
Конец