Опять "Мерлин", да. В смысле на этот раз полноценный "Мерлин", а не кроссовер.
В общем, дико стесняюсь, смущаюсь, будто пишу вообще первый раз в жизни. А почему? А потому, что хоть фанфик и по "Мерлину", но не слэш, не арлин и вообще без Мерлина в качестве героя. Ага, моя - вообще человек маловменяемый, когда давно не пьет кока-колы.
Короче, я вас предупредила.
Ах, да, еще одно предупреждение - фанфик не смешной.
Название: Песнь баньши
Автор: Игрушка
Фандом: Мерлин
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G
Категория: gen
Герои: Артур, Утер, Моргана
Длина: 2500 слов
Примечание автора: твердое ощущение, что мой стиль в этом фанфике вышел чересчур холодным и без искры. Может быть, так и должно быть. Может быть, того и добивалась. Может быть, это только ощущение.
Дисклеймер: Поиграю и отдам.
Аннотация: Странный звук несся по коридорам королевского замка Камелота. Его не могли остановить ни тяжелые дубовые двери, ни железные засовы, ни стража...
Песнь баньши
Песнь баньши
Странный звук несся по коридорам королевского замка Камелота. Его не могли остановить ни тяжелые дубовые двери, ни железные засовы, ни стража. Он насквозь пронзал каждую стену, каждый камень вибрировал от его тембра. Его не мог заглушить даже гром, который пришел вместе с ливнем. Капли колотили по ставням, эхом разлетаясь по бесконечным залам и переходам, будто отбивая ритм этому вою.
Заунывный нескончаемый звук был бы похож на стон ветра в коридорах старинного замка и скрип покосившихся дверей, если бы не был таким тоскливым. Ветер только и умел, что гудеть, как труба в руках горе-герольда, а этот вой нес вселенскую грусть. Он то становился чуть громче и выше, то вдруг опадал почти до шепота, и слышались только всхлипы и вздохи, которые пробирали до самого сердца гораздо надежнее, чем каменный холод замка. Причитания и стоны растекались ледяными ручьями по Камелоту. Казалось, будто плачет само небо – горько и безнадежно.
***
Король Утер с грохотом поставил пустой бокал на стол. Это был уже далеко не первый стакан вина, выпитый им за сегодняшний вечер. Он сжал зубы и закрыл глаза, но безудержный плач не собирался исчезать, он не слушался приказов смертных королей. Он был слишком громким и пронизывающим, чтобы можно было прийти к выводу, что это всего лишь глупая кухарка ревет над обожженным пальцем или подгоревшем ужином, за который ее будет ждать наказание. Плач был слишком нечеловеческим.
Уже не первую ночь этот безумный вой тревожил Камелот. Уже не первую ночь никто не мог уснуть, пока плач не закончится, да и потом кошмары были спутниками спящих до самого утра. Этот стон злил, выводил из себя, пытался свести с ума. Его хотелось заглушить хоть чем-то: кто-то покидал на ночь замок, кто-то старался залить его вином. Сегодняшний ливень сделал невозможным первый вариант, так что король остановился на втором.
- Стража! – крикнул Утер так, чтобы его голос долетел до охраны, стоящей за закрытой дверью – ничто не должно было мешать королю во время вечерней трапезы и размышлений.
Вошедший воин склонился в почтении.
- Да, сир? – проговорил он.
- Я приказывал вызвать моего сына, - напомнил он, устало потирая висок. – Почему его все еще нет?
- Милорд сейчас будет, сир. За ним уже послали, - не поднимая головы, ответил стражник. Будто подтверждая его слова, в зал вошел Артур. Охранник предпочел быстро удалиться. Не то, что бы ему не хотелось слышать, о чем будет говорить король со своим сыном, но в огромном помещении, где ужинал повелитель, эхо было слишком громким – тоскливый вой отражался от стен, превращаясь в беспрерывную песнь горя, от которой хотелось убежать и спрятаться
- Что-то случилось? – спросил принц, учтиво кланяясь отцу.
- А ты не слышишь? – Утер был взвинчен.
- Плач, - уверенно ответил Артур, потому что последние ночи можно было прислушиваться только к этому стону. Сегодня был еще и гром, но он не мог бы так разгневать отца.
- И что ты думаешь делать по этому поводу? – поинтересовался король.
- Делать? – принц так удивился, что забыл, что отец не любит, когда его переспрашивают.
- Да, делать, Артур, делать! – тут же взвился Утер. – Этот вой не дает уснуть, не дает думать, он занимает все вокруг, а ты ничего не собираешься с ним делать! И так каждую ночь! Будущий король должен действовать более решительно.
Принц замер, стараясь разобраться, чего же от него ждет отец.
- Ну же, Артур! – в недовольстве Утер пристукнул бокалом по столу. – Бери стражу, поднимайтесь на крышу и поймайте того, кто там воет.
Артур нахмурился:
- Но там же… - начал он, но отец прервал его:
- Именно. Кто там будет, того и хватайте. На рассвете – казнить, чтобы никто не смел тревожить покой Камелота.
Какое-то время Артур пытался понять, шутит ли Утер, но он слишком хорошо знал отца и видел, что его злость настоящая, хотя и усиленная вином. Это же вино умножило и решимость Утера, и его жажду действий.
- Это приказ? – все-таки спросил Артур.
- Да, это приказ, - ответил Утер и, подхватив бокал, отвернулся от сына. – Ты свободен.
- Да, сир, - кивнул принц и вышел из тронного зала.
***
- Артур, - голос Морганы остановил его, когда он стремительным шагом шел в сторону южной башни. – Ты слышишь это?
Второй раз за ночь он ответил:
- Плач.
- Столько боли и скорби, - проговорила она, покачав головой. – Каждую ночь. Он никак не выходит из головы и не дает уснуть.
- Не тебе одной, Моргана, - слегка улыбнулся Артур. За стеклом полыхнула молния, и оконные рамы из небольших ячеек отбросили по всему коридору черные тени, будто сети.
- А еще ливень… Мы пойманы тут, как мыши в мышеловке, - девушка взглянула в окно, будто стараясь высмотреть что-то на крыше. - Этот вой рождает в моей голове плохие мысли.
- Плохие мысли? – Артур чуть насмешливо вскинул бровь. – Ты меня пугаешь.
- Нехорошо так говорить, но когда я слышу этот вой, хочется, чтобы тот, кто должен умереть, уже умер, лишь бы этого стона не было, - она бросила на него взгляд через плечо.
- Жестокая леди Моргана, - ответил ей Артур. – А ты не думаешь, что плач может быть по моему отцу, по тебе самой, по твоей Гвен, по мне, в конце концов?
- Не смей больше произносить это вслух! – вдруг вскинулась на него Моргана. Ее глаза полыхали не хуже молний за окном. – И потом… выть столько ночей – будто война идет.
- Успокойся, - он в примиряющем жесте поднял руки. – Скоро все закончится.
- Закончится?
- Да, я иду на крышу, - он качнул подбородком в сторону лестницы, ведущей в южную башню.
- Ты с ума сошел? – глаза Морганы расширились, она в ужасе смотрела на него, потом вдруг прищурилась: - Не говори мне, что это приказ твоего отца.
Артур только открыл рот, собираясь ответить, но девушка прервала его, презрительным тоном бросив:
- Ну, конечно же, Утер приказал - и ты уже бежишь выполнять.
- Он прав, Моргана, - недовольно отрезал Артур. - Этот плач надо остановить.
Она шагнула чуть ближе к нему и шепнула:
- Ты же знаешь, КТО там плачет.
Непроизвольно он взглянул в окно, но в ночи ничего не было видно.
- Знаю, - ответил Артур. - И что?
- И что? – возмутилась Моргана. - Ты еще спрашиваешь? Ты с мечом пойдешь, что ли?
- Какая разница, Моргана, - настроение Артура напрочь испортилось.
- Я смотрю, никто из рыцарей с тобой не пошел, - нажимала Моргана. - Неужели они отказались, даже зная нрав Утера?
Да, Артур тоже понимал, что будет. Вернее, что было бы, если бы охрана замка отказалась идти с ним на крышу. Он просто не предоставил им такой возможности.
- Я их не спрашивал, - буркнул он.
Моргана молча смотрела на него.
- Артур, это уже не героизм, это глупость, - наконец сказала она.
- Значит, это будет моя глупость, - сердито ответил он. – Моя личная глупость.
Принц развернулся на каблуках и тем же решительным шагом двинулся к южной башне.
***
Сыновний долг и верность своему королю требовали, чтобы Артур незамедлительно вышел на крышу и взял бы под стражу то, что нарушало покой Камелота. Однако простой здравый смысл говорил, что оно едва ли может быть схвачено и посажено за решетку, и уж тем более не может быть казнено на рассвете. Да и прогулки по крыше ночью в дождь, когда каждая черепица и каждый камень перекрытий скользят под ногами, будто измазанные маслом, могут закончиться для него стремительным падением. За этими раздумьями принц не заметил, как оказался на самом верху южной башни. Отсюда как раз можно было перелезть через зубцы и выбраться на конек крыши над тронным залом.
Он взглянул вверх, надеясь увидеть хоть слабый намек на просвет между тучами, сквозь который просматривались бы звезды, но небо было черным, его только изредка раскалывали всполохи молний. По лицу Артура катились капли дождя, его куртка слабо спасала от такого ливня, холодные струйки затекали за воротник. Если внутри замка этот вой хотя бы смутно походил на звук ветра, то здесь, на крыше, уже не было никаких сомнений, что это плач. Как раз в этот момент вой прервался судорожным вздохом, чтобы плакальщица набрала воздуха и продолжила свои безутешные рыдания. Артур не сказал бы точно, отчего он вздрогнул, когда вновь раздался плач – от капель дождя, которые хлестали его, или от пробирающего звука.
Но просто стоять здесь - глупо. Надо было или возвращаться и выслушивать недовольство отца, его слова о том, как он разочарован, как он беспокоится о своем Камелоте, который после смерти придется оставить такому неуверенному в себе и пугливому королю; или же сейчас идти по крыше к баньши. А в том, что там, впереди, около второй южной башни прямо под дождем плачет баньши, Артур не сомневался. И король в этом не сомневался, хоть и приказал схватить и наказать ее. И Моргана знала, когда пыталась отговорить его от похода на крышу.
Артур подошел к зубцам, окружавшим небольшую площадку, идущую вокруг шпиля на башне. Капли шлепали по камням, собираясь в углублениях и стекая вниз черными струями в темноте. Нужно всего лишь перелезть через уступы, соскользнуть вниз по пологой кровле на каменный конек, завершающий черепичную крышу. Это все было бы просто, если бы не дождь и ночь. Его взгляд продолжил путь, и…
…И около второй южной башни действительно виднелась женская фигура в длинном сером балахоне. Дождь будто бы не был властен над ней. Ее седые волосы развевались на ветру, они сами словно были сотканы из туч, закрывающих месяц, но сквозь которые лунный свет продолжал просачиваться. Сегодня на черном небе не существовало ни луны, которая могла бы придать это сияние волосам баньши, ни звезд, которые отразились бы в ее глазах, ни ветра, который взметнул бы ее седые локоны. Она будто вся пришла из другого мира.
То есть она и пришла из другого мира – мира под холмами, в лесных чащах, озерных омутах, у могильных курганов. Артур даже как-то отрешенно подумал, что вслед за погоней за баньши его отец может потребовать сровнять с землей все холмы в округе, чтобы истребить тамошние волшебные народцы и покончить с магией не только в Камелоте.
Решившись, Артур перелез через зубцы, повис на руках, потом отцепился и соскользнул на крышу. Куски черепицы дрожали под ним и обещали свалиться вниз, если он неудачно за них ухватится, и увлечь его за собой на городскую площадь или в какую-то незаметную расселину между башнями, уступами и стенами, где его никогда не найдут. И все-таки он оказался на том самом каменном коньке, куда стремился попасть.
Всполох молнии на мгновение выбелил балахон и волосы баньши. Ее лицо вблизи казалось перекошенной маской. Артур вытащил из ножен меч и сделал пару осторожных шагов по крыше, когда загремел гром. Рядом с бушующими небесами Артуру на миг показалось, что весь Камелот превращается в руины - такой силы был этот звук. Он выпустил меч и, присев, вцепился в узкий уступ, по которому шел. В этом грохоте и вое баньши его клинок катился с крыши бесшумно.
Когда раскаты грома стихли и воздух вокруг наполнил только плач и шум дождя, Артур поднялся. У него еще имелся легкий кинжал, но идти с ним против баньши было безумством. Впрочем, таким же, как и идти против нее с мечом. Он взглянул по сторонам, пытаясь увидеть свой клинок, а когда вновь посмотрел вперед, куда ему предстояло идти, раз уж он оказался на крыше, то прямо перед ним стояла баньши…
Безотчетно он отшатнулся от нее и почувствовал, как его сапоги скользят по воде, собиравшейся в выбоинах в камне. Он давно замечал, как растягивается время, когда острие меча на турнире несется, кажется, прямо тебе в грудь. Сейчас оно тоже замедлилось. Ему вдруг вспомнились сказки, которые рассказывала ему кормилица, где плач баньши означал, что кому-то суждено умереть. Может быть, он зря сегодня выбрался сюда? Может быть, он сам подсказал баньши, кому следует этой ночью свалиться с крыши замка?
А может быть, все это – всего лишь сказки? Он почувствовал, что кто-то держит его, и увидел полупрозрачную руку, которая сжимала его куртку около воротника. Баньши не прекращала свой плач, только сейчас всхлипов стало больше. Через мгновение Артур уже опять твердо стоял на каменном уступе посреди крыши.
Стоял и не очень представлял, что делать. Он четко знал, как выбраться на крышу, как дойти до баньши, - то есть что делать ДО этого момента, но не потом. Тем более теперь, когда этот дух не дал ему свалиться вниз. Зато Артур очень отчетливо мог представить, что скажет отец, если вой баньши продолжится в следующие ночи.
- Зачем ты пришел, Артур Пендрагон? – спросил его голос, похожий на стон ветра.
- Плач, - ответил он, как отвечал уже третий раз за эту ночь. – Он тревожит Камелот.
- Он и должен тревожить, - простонала баньши.
- Я знаю, - Артур стоял перед ней и рассматривал ее белесый балахон и седые волосы. – Ты же приходишь, если кто-то должен умереть.
- Кто-то и умрет, - произнес дух и вернулся к своему безутешному плачу, от которого по спине принца пробежал холодок. Он взглянул в сторону, туда, где возвышались башни, башенки и шпили королевского замка. Если он прогонит баньши, будет ли это значить, что смерть обойдет Камелот стороной?
- Уходи, - вложив в свой голос как можно больше решительности, потребовал Артур. – Сегодня ты достаточно пела.
Баньши повернула к нему свое белое лицо с пустыми глазницами.
- Не тебе решать, сколько мне плакать и по кому, принц, - выдохнула она. – Моя песнь по тем, кому суждено умереть. Мне надо оплакать их всех.
Артур стер с лица капли дождя.
- У нас же нет ни мора, ни войны, - хмурился он. – С чего бы стольким умирать за одну ночь?
- А с чего ты взял, что я плачу лишь по умирающим сегодня? – спросила баньши, прекратив свой стон, и в это время молния расколола небосвод. – Я плачу по тем, кто еще даже не знает, что умрет, по тем, кому умирать до того, как ты станешь королем, и по тем, кто умрет после этого.
- Ты что же, плачешь впрок? – удивился Артур, и в его голосе отчетливо проступили нотки отцовского возмущения. – Не много ли ты берешь на себя, сидхе?
- Никому не нравится умирать, принц, - в ее вздохе Артуру послышалась насмешка, хотя, может быть, во всем был виноват гром, прогрохотавший именно в этот момент.
- Никому не нравится ждать смерти, баньши, - крикнул он в ответ, стараясь перекричать раскаты.
- Ты должен быть мне благодарен, Артур Пендрагон, - произнес с упреком дух. - Когда я прихожу, вы знаете, что кто-то умрет.
- А ты думаешь, нам хочется это знать? – спросил принц.
- Думаю.
- Тогда ты думаешь неправильно, - ответил Артур. Баньши молчала, ветер из другого мира перестал трепать ее седые волосы и одежду, было видно, как капли воды проходят сквозь нее. Дождь в ее пустых черных глазницах был похож на ночной ливень за окном. Артуру казалось, будто с той стороны этого окна кто-то смотрит на него и видит всю его жизнь – от начала и до конца.
- Ты же бессмертный дух, баньши, - решился прервать тишину принц. – Тебе не понять, что такое смерть для людей. Она придет за каждым, мы знаем это, но ждать ее лишь потому, что ты решила спеть, и бояться, что ты поешь именно по мне – это гораздо хуже, чем внезапно напороться на меч на турнире или на войне.
- По тебе я не буду плакать, наследник, - тихо простонала баньши. – Тебе не суждено умереть. Вечный сон в Авалоне – вот твоя судьба.
Авалон? Артур помнил такую сказку: по ней, кажется, разницы между смертью и сном в Авалоне не существовало, но баньши не была человеком, у нее были иные легенды. Однако стоя ночью под дождем на крыше королевского замка – совсем не то место и время, чтобы их узнавать.
- Ты уже достаточно плакала, баньши, - произнес он. – Уходи. И лучше не возвращайся.
- Ты приказываешь мне?
- Да.
- Ты или Утер?
Поймать баньши и уничтожить ее – это был приказ отца. Совершенно невыполнимый приказ не только для Артура, но и для любого другого воина. Может быть, он был бы выполним для колдуна, но их больше не существовало в Камелоте. А сейчас рядом с духом вообще находился только он сам.
- Это мой приказ, - ответил Артур.
- Тогда я ухожу, будущий король, - баньши склонилась перед ним. – И не вернусь, раз таков твой приказ. Не жди смерти для своих врагов – приноси ее им сам. Не жди смерти для своих друзей – предотвращай ее. Живи сам, Артур Пендрагон. Решай сам.
С этими словами дух баньши будто слился с темными тучами, сомкнутыми над королевским замком, и исчез. Принц стоял один под дождем и смотрел вниз на Камелот. Его Камелот. Он чувствовал ответственность, легшую на его плечи с исчезновением баньши, но от этого ему почему-то стало легче, чем от слепого следования приказам отца.
Конец