Душа неприкаянная
Фанфик с 14-ого круга SPN Brothers in arms
Рождество в альтернативном будущем, которое показал Дину из 2009 года ангел Закария. Время действия - Рождество 2013 года, в котором случился конец света, на земле свирепствует кроатонский вирус, Сэм - вместилище для Люцифера, ангелы ушли.
Герои: Риса, Дин Винчестер, Кастиэль
Дисклеймер: поиграю и отдам
Риса осторожно доставала из коробки из-под микроволновки елочные игрушки и развешивала их на ветках искусственной елки. Действовать надо было с большой аккуратностью, потому что эта коробка стеклянных украшений была единственной на весь лагерь, и если разбить их, то за другими никто не пойдет: ходили за едой, за одеждой, за туалетной бумагой, о которой все уши прожужжал Чак, но уж точно не за игрушками на елку. Они вообще нашли их случайно на чердаке одного из тех домов, где сейчас располагался лагерь. Конечно, всегда есть выход – можно будет наряжать украшениями, сделанными из подручных средств, но это явно не то. Дети, бывшие маленькими, когда грянула эпидемия кроатонского вируса, не помнили, как отмечают Рождество, а те, кто родился уже в лагере, могли бы никогда и не узнать об этом, если бы Риса и другие взрослые не ставили елку, не украшали ее игрушками и не клали подарки под нее. Подарки, наверное, казались глупыми по меркам жизни до эпидемии, но дети радовались и им – тарелкам, ложкам, новой одежде, чудом не высохшим фломастерам и книжкам.
Рождественских праздников в первые года два, когда все только началось, Риса не помнила: у нее тогда, как и у многих, даже мысли не появлялось, что можно отмечать что-то, когда вокруг рыщут кроты, демоны и солдаты из бригад зачистки. А потом появился Дин Винчестер, а вместе с ним лагерь и какое-то подобие стабильности и безопасности. Рождество было первым праздником, о котором все вспомнили. Праздник – это отдых и радость. Праздник – это традиция из времен до нынешнего безумия. Рождество было необходимо. И только Дин, которого как-то незаметно все избрали лидером лагеря, недовольно фыркнул, когда Риса заговорила с ним о празднике.
- Какое Рождество? – сказал он, и на его губах появилась злая однобокая усмешка. – Благая весть и прочая чушь? Это не про нас. Где они, твои ангелы? Сбежали, поджав хвосты, когда стало ясно, что проиграли. Кругом только демоны и прочие адские твари.
Риса тогда завелась не на шутку. Дин Винчестер был хорош во всем, что касалось защиты лагеря, добывания еды, одежды и нужных вещей, он знал, как защищаться от тварей ада, как проводить экзорцизм, как заставить демонов испытывать боль, которая пробьет даже их толстую, закаленную пытками в преисподней шкуру. Он умел стрелять, драться, он умел убивать, глядя в лицо, что было важно в условиях, когда любой близкий человек мог заразиться и стать кротом. Он даже в постели был весьма и весьма хорош, Риса знала по себе. Но вот развлекаться и отдыхать он не умел. Или не разрешал себе, как иногда ей казалось. Словно провинился в чем-то и теперь должен понести наказание. Он и улыбался-то крайне редко. В общем, они в тот раз крупно поругались. Риса пыталась доказать, что людям нужен этот праздник. Им нужно возвращение к традициям и стабильность, которую он дает. Дин же считал, что в нынешних условиях этот праздник глуп. Уж лучше праздновать вечный Хэллоуин, так честнее будет.
- Ангелов больше не существует, - тон, которым он это сказал, подразумевал, что больше продолжать спор не намерен, но у Рисы было другое мнение, она не собиралась уступать ему Рождество.
- Если ты в них не веришь, так чего же молишься в каждой церкви, которую мы находим во время рейдов? – процедила она сквозь зубы. – Что ты такого натворил в жизни, Дин Винчестер, что так усердно молишь о прощении? Может, тебя давно простили, а ты, как идиот, ждешь, что ангел лично спустится с небес, чтобы погладить тебя по головке? Сходи к Кастиэлю.
Она видела, как кровь отхлынула от его лица, челюсти сжались. Он ничего не сказал, просто отвернулся и ушел. А Риса осталась у коробки с игрушками. Постояв какое-то время, она принялась наряжать елку.
Кстати, о церквях она уже спрашивала Дина, когда только заметила эту странную его особенность, но он ответил, что это не важно. Потом она поинтересовалась у Кастиэля и получила еще более странный ответ. «Он пытается изменить прошлое», - сказал бывший ангел, но уточнять ничего не стал. Только тяжело вздохнул и, достав из заначки виски, предложил ей выпить вместе с ним. Риса ждала, что алкоголь развяжет ему язык, но Кас лишь сильнее мрачнел.
На самом дне коробки лежал ангел, которого требовалось надеть на макушку елки. Риса достала его и осторожно, стараясь не порезаться, провела пальцами по острым краям того места, где у ангела когда-то была голова. Ангел из мутного белого стекла, украшенный золотыми линиями из блесток, был бы прекрасен, если бы не был безголовым. Вокруг его шеи по стеклу расходились тонкие трещинки. Может быть, он продержится еще пару лет, а может быть, рассыплется уже в этом, усеяв елку сверкающими осколками.
Этот ангел потерял свою голову в две тысячи десятом году – в первый год, когда у них, людей умудрившихся не заразиться кроатонским вирусом и избежать встречи с демонами и группами зачистки, появился свой лагерь. Риса тогда с трепетом, которого сама от себя не ожидала, раскрывала эту коробку из-под микроволновки. Она не ожидала, что в ней окажутся игрушки на елку. Риса украсила елку шарами, сосульками и забавными стеклянными лошадками. Ангел, как и сейчас, лежал на самом дне. Он был прекрасен и идеально сидел на верхушке. Рисе показалось, что в тот момент, когда она украсила им макушку, вся гостиная дома, где они собирались отмечать Рождество, наполнилась праздничным настроением, оно проникло и в нее саму. И тогда она подумала, что, может быть, если Дину показать елку, он вспомнит, каково было в детстве, как он отмечал Рождество с родителями или братьями и сестрами – Риса вдруг поняла, что ничего не знает о его семье, но это, в общем-то, было не важно: главное, что он должен вспомнить, как все было раньше. Она была уверена, что его пробьет, раз уж пробило ее, хотя особо романтичной натурой она никогда не отличалась.
Она нашла Дина и привела в праздничную гостиную. Риса ждала, что вот прямо сейчас железного Дина Винчестера проймет, еще чуть-чуть и он испытает великую силу Рождества…
И совсем не ожидала, что, постояв в молчании несколько секунд, он вдруг вытащит пистолет и, прицелившись, нажмет спусковой крючок…
Именно этот выстрел отбил у стеклянной фигурки голову.
С тех пор они уже третий год украшают рождественскую елку безголовым ангелом.
Время от времени Риса вспоминала, что надо бы во время рейдов поискать другую фигурку, однако ее всегда что-то отвлекало, а перед Рождеством некогда этим заниматься. В две тысячи десятом безголовый ангел произвел на Кастиэля оглушающее впечатление. Он стоял, смотрел на стеклянную фигурку, и его губы двигались, словно он собирался что-то сказать, но не находил слов. Риса хотела объяснить ему, что случилось. Или, вернее сказать, хотела выместить обиду и злость на Дина, который пытался испортить праздник. Хорошо, сам ты не хочешь отмечать Рождество, считая себя виноватым в какой-то неведомой фигне, но другим-то зачем мешать? Но Кастиэль словно сам все понял: взглянул на Дина почти печально, а потом с усилием улыбнулся.
- Очень верно подмечено, - сказал он Рисе. – Все мы такие – безголовые: слепые, глухие и немые. И глупые.
В очередной раз Риса подумала, что не знает, что это значит. Иногда ей казалось, будто Дин и Кастиэль – люди из какого-то другого мира: они думают совсем иначе.
А иногда - что они столкнулись с концом света задолго до кроатонского вируса. Да так в нем и остались.
***
За два года и дети, и взрослые привыкли к фигурке безголового ангела на макушке елки. Даже Риса, единственная, кто видел стеклянного ангела в его изначальном состоянии, уже не могла вспомнить, каким было его лицо. Наверное, он был златокудр и прекрасен, но она не была уверена: Кастиэль вон брюнет.
Рождество – единственный праздник их лагеря, когда все действительно расслаблялись. Нет, конечно, все знали, что ничего не изменилось, и в любой момент какой-нибудь демон-шутник может пригнать стадо кротов, которые прорвут ограждение и начнут бросаться на незараженных, но вместе с наряженной елкой и подарками под ней хотелось хотя бы на один день поверить, что однажды еще все будет хорошо. Рождество было праздником надежды в их лагере.
- Лиса, - у ней подошел пятилетний Джекки О’Брайен, он родился здесь и никогда не видел «другого мира», - кто этот дядя с клылысками на елке?
- Это ангел, малыш, - улыбнулась она ему, поднимая его на руки, чтобы он поближе рассмотрел фигурку. – Они живут на небесах.
Она остановилась. Что еще сказать? Что ангелы защищают людей? Что они следят за тем, чтобы у хороших людей все было хорошо? Сейчас все это не имело смысла.
- А посему у него неть головы? – спросил Джекки, не сводя глаз с фигурки.
- Откололась, - сухо ответила Риса. – Он же стеклянный.
Мальчик нахмурился: он явно не хотел принимать такой ответ, и она знала почему: Риса всегда рассказывала ему и другим детям истории, чтобы они хотя бы так узнали о некоторых вещах, которых не было в их теперешней жизни. Безголовая фигурка уж точно должна была привести к необычному рассказу.
- Это глупый ангел, - наконец выдал Джекки итог своих детских размышлений. – Глупый, но доблый.
- Почему добрый?
- Потому сто у него есь сейдце, - пояснил мальчик. – Головы неть, значит, глупый, но сейдце осталось – доблый.
Риса медленно кивнула. Кастиэль тоже сказал, что ангелы глупы, правда, не добавил ничего об их доброте. Может, потому, что сомневался в ее наличии, или же потому, что точно знал, что она отсутствует. Малыш убежал, гордый своим открытием. Риса подумала, что этот добрый безголовый ангел, возможно, последний год украшает их елку – отколотая голова сделала фигурку слишком хрупкой. На следующее Рождество придется делать картонного. Или же она все-таки не забудет и в течение года поищет нового.
И тут, словно кто-то услышал ее мысли, стеклянный ангел раскололся, обсыпав рождественское дерево блестками.
До Рождества оставался один день.
***
- Дин! – окликнула его Риса и, когда он повернулся, добавила: - Есть дело.
- Какое еще? – он как обычно был предельно серьезен. – Вроде же всем детям подарки сделали, чего еще надо?
Риса проигнорировала его плохое настроение.
- Нужен ангел, - сказала она и не впервые заметила, как Дин напрягается при упоминании ангелов.
- Сходи к Касу, - буркнул он. – Кастиэль хоть и недоангел, но…
- Нужен стеклянный ангел на елку, - перебила она его. – Вместо того, которому ты голову отстрелил. Помнишь?
- И зачем тебе новый? – хмыкнул Дин. – Два года и безголовый всех устраивал.
- Он разбился, - ответила Риса. – Он весь трещинами пошел, когда ты в него выстрелил, стеклянный все-таки. Нужен новый.
- А я тут причем?
- Ты решаешь, когда будет рейд, - она выделила слово «ты». – Дети должны отметить Рождество, Дин. Оно дает им надежду, что все будет хорошо.
- Ничего не будет хорошо, - тут же оборвал он ее. – Хочешь Рождества? Празднуй. Я не погоню никого в метель за стеклянной игрушкой на елку. Тем более за фигуркой ангела. Я знаю, как ты любишь придумывать сказки для детей. Посадишь его на елку и будешь заливать о том, как ангелы их любят или еще какую чушь?
Риса молча смотрела на Дин.
- Лучше б ты себе голову отстрелил, - наконец сказала она. – Может, добрее бы стал.
- Что? – нахмурился он.
- Джекки, мальчик О’Брайенов, решил, что безголовый ангел глупый, но добрый, потому что у него головы нет, а сердце есть, - пояснила она, чувствуя нарастающую злость. – Я вот не понимаю, Дин. Ты столько лет знаешь Каса, а он ведь ангел. Он тебе помогал, судя по твоим рассказам, и все такое, но при этом ты их так ненавидишь. Как такое может быть?
- Кас – исключение, - холодно ответил Дин. – Остальным все равно, что с нами будет.
Риса вдруг поняла, что устала от напряжения, которым было проникнуто каждое мгновение в этом, пропитанном умиранием, мире. Устала от того, что каждая потерянная вещь – как этот стеклянный ангел – была порой невосполнима. Нельзя было зайти в магазин и купить новую. Устала она и от Дина Винчестера. От его неизвестной вины, наказание за которую он будто несет, и от его всезнания. До конца света в ее жизни не было никаких демонов или кротов, а в его были.
- Тогда объясни мне, какого черта ты ходишь в церкви? – ей захотелось сделать ему больно. - Что ты там ищешь, если ангелы ушли? – она вспомнила слова Кастиэля. - Ты не исправишь прошлого. Если ты ни во что не веришь и ни на что не надеешься, то оставь это нам хотя бы в Рождество. Ты можешь не приходить на праздник. Да о чем я говорю? Всем будет лучше, Дин Винчестер, если ты не придешь и не станешь портить Рождество своей угрюмой рожей. Посмотри на себя. Ты так смотришь на всех, будто мы преступление совершаем, собираясь отпраздновать Рождество. Знаешь, что? Потрать это время с пользой – попробуй изобрести машину времени. Может, с ее помощью попадешь в другое время, когда ангелы еще были здесь и могли тебя слышать. Ты живешь прошлым. Дай нам пожить верой, что завтра все будет хорошо. Не приходи на праздник. Сделай всем такой подарок.
Конечно, Риса знала, что совершает глупость, но остановиться не могла. Она, как и многие, так ждала Рождества, а Дин испортил стеклянного ангела когда-то и сейчас не хотел помочь, а ведь помощь их лагерю – это не только умение защищать и решать проблемы. Это и умение поддержать.
Дать надежду. Пусть и призрачную.
***
За вечер ее уже раз десять спросили, не видела ли она Дина, так что смутное беспокойство, которое испытывала Риса, переросло в настоящую полноценную тревогу. Всю прошлую ночь она проворочалась, отчитывая себя за тот разговор с Дином. Дался ей этот ангел! Она же понимала, что было глупо – вернее, было верхом идиотизма! – просить его организовать рейд за елочными украшениями. Почему, зачем она пошла к нему с этой просьбой? Неужели не понимала, что он откажет? Неужели не знала, что он высмеет ее? Знала. Как и знала, что заведется и поругается с ним. И все равно пошла. На что надеясь? На то, что его наконец проймет рождественским духом? Господи, какой идиотизм! Она не знала, что уж там случилось в жизни Дина Винчестера и как он отмечал этот праздник в детстве, но за годы знакомства с ним поняла, что происходило все это не так, как у остальных в их лагере. Дух Рождества его вообще не касался.
И он был прав в какой-то степени. Один день надежды, что все будет хорошо, - это глупо. Это ничего не решит. И, конечно, он был прав насчет рейда. За елочными украшениями идти было просто нельзя! Иначе в следующий раз они бы пошли за книгами, которыми можно пополнить библиотеку Чака, модными журналами, наборами вышивки для Бэкки или косметикой.
Риса потерла виски. Зачем она пошла вчера к Дину? Зачем она сказала ему все то, что сказала? Зачем?
Ангела она, кстати, уже склеила из старых газет. Да, он получился не таким красивым (чего уж говорить, он вышел уродливым) и без блесток, но все равно получился. И при наличии фантазии в нем даже можно было угадать очертания ангела. Все это угнетало Рису. А теперь еще и Дин пропал куда-то. Она уже обошла все тайные места, которые знала, но Винчестера не нашла. Она даже сходила к засыпанному снегом остову ржавой Импалы, хотя это было опасно: там могли прятаться кроты. Дина нигде не было. Похоже, он действительно «послушался» ее и ушел из лагеря, чтобы дать им отпраздновать такое ненавистное ему рождество.
«Ты идиот, Дин Винчестер, - подумала Риса. – Ну какой же ты идиот!» Тревога за него жгла ее изнутри. Она могла сколько угодно злиться на него, могла не понимать и не принимать его отношение к праздникам или ангелам, но не могла не признать, что он был важен для лагеря. Он был важен для нее.
А она сделала все, чтобы пробить его, вот только не чем-то хорошим, вроде рождественского настроения, а болью. Она же сама не очень-то знала, о чем ему говорила и что значили для него ее слова. Он хотел изменить прошлое? Она не знала, что это значит. Но все равно использовала эту фразу Кастиэля и видела, как Дин дернулся, словно от выстрела.
- Господи, вернись, пожалуйста, Дин… Прости меня…
Она вдруг поняла, что шепчет это вслух. И повторяет вновь и вновь.
Когда ее опять спросили о Дине, она ничего не ответила, понимая, что еще чуть-чуть и расплачется от чувства вины.
И от страха. Она знала, что может случиться за периметром лагеря (а в том, что Дин сейчас был НЕ в лагере, она не сомневалась).
Она бы никогда потом себя не простила.
***
Войдя в дом Кастиэля, Риса закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Ангел улыбаясь смотрел на нее. Улыбка, правда, была не совсем уж нормальной, как не впервые показалось Рисе. Она уже привыкла к нему за годы в лагере, но сегодня ей хотелось, чтобы ее выслушали и отнеслись бы к ней серьезно.
- Кас, - выдохнула она, - я, кажется, сделала большую глупость… Дин…
- Дин ушел из лагеря, - продолжил Кастиэль вместо нее. – Один. Потому что ты ему что-то сказала. Или ты считаешь, что он ушел, потому что ты ему что-то сказала.
Иногда Кас так делал – угадывал, о чем люди думают. Словно его сверхъестественные способности ангела возвращались. Порой это пугало Рису, порой – злило, но сегодня ей хотелось, чтобы он знал все сам без ее рассказов. Она кивнула.
- А сегодня Рождество… - продолжил Кас.
Риса вновь кивнула.
- И есть только одна вещь в Рождестве, которая может разозлить Дина, - это ангелы, - улыбка постепенно исчезала с его лица и, когда он произнес последнее слово, она пропала совсем. У Дина и Кастиэля это было общей деталью – они оба не могли не отреагировать на упоминание ангелов.
- Да, - согласилась Риса. – Все так, как ты говоришь. Я наговорила ему столько всего, что боюсь, как бы не случилось чего-то плохого.
Кастиэль некоторое время помолчал.
- Думаю, что он пошел в церковь здесь, по соседству, - сказал он. – Кажется, Дин считает, что в Рождество ангелы все-таки могут его услышать. Он надеется.
- Зачем ему это? – спросила Риса. – Только не говори, пожалуйста, будто он хочет изменить прошлое, потому что это – чушь!
Ангел тяжело вздохнул.
- Но это действительно так.
- Бред, - буркнула девушка. – Он что, в чем-то провинился и пытается выпросить прощения? Так, может, лучше попросить у того, перед кем виноват, а не у ангелов? Ну или просил бы у тебя, если ему уж так хочется именно божественного прощения.
- Ему не нужно прощение, - произнес Кас. – Он хочет, чтобы его услышали. Вернее, чтобы его услышал один архангел. Дин считает, что сможет… если не исправить то, что сейчас творится, то хотя бы привести все к какому-то концу. Сделать так, что бы все разрешилось.
- И что он такого скажет этому архангелу?
- Он скажет ему: «Да».
- Это что-то значит? – Риса начала сердиться: ясности не прибавлялось.
- О, это значит очень многое, - улыбнулся Кастиэль. – Вернее, значило когда-то. Вернее, так считает Дин.
- А ты как считаешь?
- А я считаю, что все мы безголовы, как твой ангел с елки. Делаем вид, что не слышим и не видим ничего.
- Джекки О’Брайен считает, что безголовые ангелы глупые, но добрые.
- Он не прав, - губы Каса улыбались, но в глазах стояла печаль.
- Ангел разбился, - сказала Риса, потому что боялась, что все-таки попытается уточнить что-то о доброте (или ее отсутствии) у ангелов. И почувствовала, как ее опять кольнула вина. Ну зачем она вчера пошла к Дину? Ведь знала, чем все закончится.
- Ну, тем более, - улыбка Кастиэля стала чуть шире, но совсем не радостнее.
- Я беспокоюсь за него, - сказала девушка. – Лагерь не выживет без него. Да и вообще… - она потерла глаза. – Он хороший человек, несмотря на все. Я просто…
Она не знала, что еще сказать. Страшно было даже подумать, что Дин не вернется. «Прекрати! – одернула она себя. – Он вернется!»
- Он вернется, - словно услышал ее мысли Кастиэль. – Ему слишком долго вбивали в голову, что такое ответственность перед другими людьми, чтобы он ушел.
Кас замолчал, и Риса решила, что больше он ничего не скажет, но у двери она услышала его слова:
- Из-за этой ответственности он и продолжает пытаться докричаться от небес. Люди важны. Он – нет.
***
Риса не могла отделаться от мысли, что веселье на нынешнем празднике выходило каким-то натужным, ненастоящим. Сказывалось отсутствие Дина – другого объяснения быть не могло, несмотря на то, что в прошлые годы Винчестер сидел в кресле в углу, медленно пил виски, не веселился и ни с кем не общался. Но Риса понимала, что Дин – это безопасность. Она видела, как то один человек, то другой, то третий поглядывают в окно, все насторожены, словно ждут, что вот-вот и прозвучит сирена, возвещающая, что на лагерь напали кроты. Она и сам не могла расслабиться. Дети словно чувствовали тревогу взрослых – постоянно кто-то плакал.
- Господи, Дин… - простонала Риса. Когда она говорила ему, что без него праздник будет только лучше, она не думала, что без него этого праздника не будет вообще. Из оброненных фраз Риса поняла, что все только и ждут полночи, чтобы, наконец, встретить Рождество и сбежать отсюда.
Было без двадцати двенадцать, когда входная дверь открылась, и в дом ввалился засыпанный снегом Дин Винчестер. Все замолчали. Рисе показалось, что даже музыка затихла, настолько неожиданно было его появление. Он оглядел присутствующих, парой быстрых движений стряхнул снег, стянул перчатки, бросил их у порога и подошел к Рисе. Она тревожно осматривала его: не мог Дин просто так сходить погулять за периметром лагеря.
- Счастливого Рождества, - тихо сказал он и протянул ей что-то. Риса осторожно взяла у него из рук какую-то небольшую вещь, завернутую в платок, и раскрыла его. На ее ладони лежал стеклянный ангел – с нарисованными блестками лентами, золотыми волосами и белоснежными крыльями. Его руки были сложены на груди, а на лице застыла улыбка – добрая и нежная.
- Извини, - добавил Дин. – Ты права.
- Да ни черта я не права! – вдруг взвилась Риса. – Ты что, не понимаешь, что за периметром с тобой могло случиться все, что угодно? Зачем ты туда поперся?
Он молча ткнул в ангела пальцем.
- Ангел не стоит того, что бы тебя убили! Ни один из них этого не стоит.
Дин бросил быстрый взгляд на Кастиэля.
- Ладно, дело уже сделано, - сказал он. – Чего теперь кричать? Я пойду… Счастливого всем Рождества.
- Дин… - она схватила его за рукав. – Каким же ты придурком иногда бываешь. Останься. Празднуй с нами.
- Ты же знаешь, я не люблю праздники.
- Прекрати, - поморщилась Риса. – Хоть раз забудь об ответственности.
Она остро почувствовала, что сейчас он скажет что-то типа «я когда-то уже забыл о ней, и вот, чем все закончилось». Наверное, к этому все и сводилось – по какой-то неведомой причине Дин считал себя ответственным за эпидемию кроатонского вируса, за демонов, разгуливающих по земле, за лишенного сил Кастиэля, за ушедших ангелов, за разбитые игрушки, порванную одежду, вещи, которые не вернуть… Как вообще можно жить с этой тяжестью на плечах?
- Видишь, - вдруг сказала она, показывая ему стеклянную фигурку, - у нас есть ангел. В этом году – с головой. Не только добрый, но и всезнающий. Все видит, все слышит, все понимает, как в старые добрые времена.
Наверное, она говорила глупости. И даже знала это. Такие истории можно рассказывать детям, но не Дину. Однако он кивнул и принялся стаскивать куртку. «Надо было спросить, не ранен ли он», - запоздало подумала Риса, но, кажется, клетчатая рубашка была цела, нигде не виднелось пятен крови.
С появлением Дина жители их лагеря заметно расслабились. Праздник действительно стал праздником. Они отмечали до глубокой ночи, и с верхушки елки на них смотрел стеклянный ангел.
- Они не ответили, да?
- Ты же сам видишь, Кас. Зачем спрашивать?
- Да уж. Иначе бы передо мной стоял не Дин Винчестер, а архангел Михаил.
- Вряд ли Михаил бы пошел отмечать Рождество в нашем лагере.
- Ты плохо знаешь Михаила. Он любит Рождество.
- Еще скажи, что он любит людей.
- Мы все любим людей, Дин. Нас такими сделали.
- Если бы вы любили людей, вы бы сейчас были здесь.
- Все это сложно.
- Вы ведь даже не попытались ничего исправить! Просто ушли.
- Может быть, так надо, Дин?
- Кому надо?
- У меня есть несколько версий…
- Даже несколько?
- Не надо сарказма, Дин. Ты знаешь, что твои шансы найти стеклянного ангела на елку в рождественскую ночь равнялись нулю?
- Но я же нашел.
- Вот и подумай над этим.
Рождество в альтернативном будущем, которое показал Дину из 2009 года ангел Закария. Время действия - Рождество 2013 года, в котором случился конец света, на земле свирепствует кроатонский вирус, Сэм - вместилище для Люцифера, ангелы ушли.
Герои: Риса, Дин Винчестер, Кастиэль
Дисклеймер: поиграю и отдам
Стеклянные ангелы
Стеклянные ангелы
Риса осторожно доставала из коробки из-под микроволновки елочные игрушки и развешивала их на ветках искусственной елки. Действовать надо было с большой аккуратностью, потому что эта коробка стеклянных украшений была единственной на весь лагерь, и если разбить их, то за другими никто не пойдет: ходили за едой, за одеждой, за туалетной бумагой, о которой все уши прожужжал Чак, но уж точно не за игрушками на елку. Они вообще нашли их случайно на чердаке одного из тех домов, где сейчас располагался лагерь. Конечно, всегда есть выход – можно будет наряжать украшениями, сделанными из подручных средств, но это явно не то. Дети, бывшие маленькими, когда грянула эпидемия кроатонского вируса, не помнили, как отмечают Рождество, а те, кто родился уже в лагере, могли бы никогда и не узнать об этом, если бы Риса и другие взрослые не ставили елку, не украшали ее игрушками и не клали подарки под нее. Подарки, наверное, казались глупыми по меркам жизни до эпидемии, но дети радовались и им – тарелкам, ложкам, новой одежде, чудом не высохшим фломастерам и книжкам.
Рождественских праздников в первые года два, когда все только началось, Риса не помнила: у нее тогда, как и у многих, даже мысли не появлялось, что можно отмечать что-то, когда вокруг рыщут кроты, демоны и солдаты из бригад зачистки. А потом появился Дин Винчестер, а вместе с ним лагерь и какое-то подобие стабильности и безопасности. Рождество было первым праздником, о котором все вспомнили. Праздник – это отдых и радость. Праздник – это традиция из времен до нынешнего безумия. Рождество было необходимо. И только Дин, которого как-то незаметно все избрали лидером лагеря, недовольно фыркнул, когда Риса заговорила с ним о празднике.
- Какое Рождество? – сказал он, и на его губах появилась злая однобокая усмешка. – Благая весть и прочая чушь? Это не про нас. Где они, твои ангелы? Сбежали, поджав хвосты, когда стало ясно, что проиграли. Кругом только демоны и прочие адские твари.
Риса тогда завелась не на шутку. Дин Винчестер был хорош во всем, что касалось защиты лагеря, добывания еды, одежды и нужных вещей, он знал, как защищаться от тварей ада, как проводить экзорцизм, как заставить демонов испытывать боль, которая пробьет даже их толстую, закаленную пытками в преисподней шкуру. Он умел стрелять, драться, он умел убивать, глядя в лицо, что было важно в условиях, когда любой близкий человек мог заразиться и стать кротом. Он даже в постели был весьма и весьма хорош, Риса знала по себе. Но вот развлекаться и отдыхать он не умел. Или не разрешал себе, как иногда ей казалось. Словно провинился в чем-то и теперь должен понести наказание. Он и улыбался-то крайне редко. В общем, они в тот раз крупно поругались. Риса пыталась доказать, что людям нужен этот праздник. Им нужно возвращение к традициям и стабильность, которую он дает. Дин же считал, что в нынешних условиях этот праздник глуп. Уж лучше праздновать вечный Хэллоуин, так честнее будет.
- Ангелов больше не существует, - тон, которым он это сказал, подразумевал, что больше продолжать спор не намерен, но у Рисы было другое мнение, она не собиралась уступать ему Рождество.
- Если ты в них не веришь, так чего же молишься в каждой церкви, которую мы находим во время рейдов? – процедила она сквозь зубы. – Что ты такого натворил в жизни, Дин Винчестер, что так усердно молишь о прощении? Может, тебя давно простили, а ты, как идиот, ждешь, что ангел лично спустится с небес, чтобы погладить тебя по головке? Сходи к Кастиэлю.
Она видела, как кровь отхлынула от его лица, челюсти сжались. Он ничего не сказал, просто отвернулся и ушел. А Риса осталась у коробки с игрушками. Постояв какое-то время, она принялась наряжать елку.
Кстати, о церквях она уже спрашивала Дина, когда только заметила эту странную его особенность, но он ответил, что это не важно. Потом она поинтересовалась у Кастиэля и получила еще более странный ответ. «Он пытается изменить прошлое», - сказал бывший ангел, но уточнять ничего не стал. Только тяжело вздохнул и, достав из заначки виски, предложил ей выпить вместе с ним. Риса ждала, что алкоголь развяжет ему язык, но Кас лишь сильнее мрачнел.
На самом дне коробки лежал ангел, которого требовалось надеть на макушку елки. Риса достала его и осторожно, стараясь не порезаться, провела пальцами по острым краям того места, где у ангела когда-то была голова. Ангел из мутного белого стекла, украшенный золотыми линиями из блесток, был бы прекрасен, если бы не был безголовым. Вокруг его шеи по стеклу расходились тонкие трещинки. Может быть, он продержится еще пару лет, а может быть, рассыплется уже в этом, усеяв елку сверкающими осколками.
Этот ангел потерял свою голову в две тысячи десятом году – в первый год, когда у них, людей умудрившихся не заразиться кроатонским вирусом и избежать встречи с демонами и группами зачистки, появился свой лагерь. Риса тогда с трепетом, которого сама от себя не ожидала, раскрывала эту коробку из-под микроволновки. Она не ожидала, что в ней окажутся игрушки на елку. Риса украсила елку шарами, сосульками и забавными стеклянными лошадками. Ангел, как и сейчас, лежал на самом дне. Он был прекрасен и идеально сидел на верхушке. Рисе показалось, что в тот момент, когда она украсила им макушку, вся гостиная дома, где они собирались отмечать Рождество, наполнилась праздничным настроением, оно проникло и в нее саму. И тогда она подумала, что, может быть, если Дину показать елку, он вспомнит, каково было в детстве, как он отмечал Рождество с родителями или братьями и сестрами – Риса вдруг поняла, что ничего не знает о его семье, но это, в общем-то, было не важно: главное, что он должен вспомнить, как все было раньше. Она была уверена, что его пробьет, раз уж пробило ее, хотя особо романтичной натурой она никогда не отличалась.
Она нашла Дина и привела в праздничную гостиную. Риса ждала, что вот прямо сейчас железного Дина Винчестера проймет, еще чуть-чуть и он испытает великую силу Рождества…
И совсем не ожидала, что, постояв в молчании несколько секунд, он вдруг вытащит пистолет и, прицелившись, нажмет спусковой крючок…
Именно этот выстрел отбил у стеклянной фигурки голову.
С тех пор они уже третий год украшают рождественскую елку безголовым ангелом.
Время от времени Риса вспоминала, что надо бы во время рейдов поискать другую фигурку, однако ее всегда что-то отвлекало, а перед Рождеством некогда этим заниматься. В две тысячи десятом безголовый ангел произвел на Кастиэля оглушающее впечатление. Он стоял, смотрел на стеклянную фигурку, и его губы двигались, словно он собирался что-то сказать, но не находил слов. Риса хотела объяснить ему, что случилось. Или, вернее сказать, хотела выместить обиду и злость на Дина, который пытался испортить праздник. Хорошо, сам ты не хочешь отмечать Рождество, считая себя виноватым в какой-то неведомой фигне, но другим-то зачем мешать? Но Кастиэль словно сам все понял: взглянул на Дина почти печально, а потом с усилием улыбнулся.
- Очень верно подмечено, - сказал он Рисе. – Все мы такие – безголовые: слепые, глухие и немые. И глупые.
В очередной раз Риса подумала, что не знает, что это значит. Иногда ей казалось, будто Дин и Кастиэль – люди из какого-то другого мира: они думают совсем иначе.
А иногда - что они столкнулись с концом света задолго до кроатонского вируса. Да так в нем и остались.
***
За два года и дети, и взрослые привыкли к фигурке безголового ангела на макушке елки. Даже Риса, единственная, кто видел стеклянного ангела в его изначальном состоянии, уже не могла вспомнить, каким было его лицо. Наверное, он был златокудр и прекрасен, но она не была уверена: Кастиэль вон брюнет.
Рождество – единственный праздник их лагеря, когда все действительно расслаблялись. Нет, конечно, все знали, что ничего не изменилось, и в любой момент какой-нибудь демон-шутник может пригнать стадо кротов, которые прорвут ограждение и начнут бросаться на незараженных, но вместе с наряженной елкой и подарками под ней хотелось хотя бы на один день поверить, что однажды еще все будет хорошо. Рождество было праздником надежды в их лагере.
- Лиса, - у ней подошел пятилетний Джекки О’Брайен, он родился здесь и никогда не видел «другого мира», - кто этот дядя с клылысками на елке?
- Это ангел, малыш, - улыбнулась она ему, поднимая его на руки, чтобы он поближе рассмотрел фигурку. – Они живут на небесах.
Она остановилась. Что еще сказать? Что ангелы защищают людей? Что они следят за тем, чтобы у хороших людей все было хорошо? Сейчас все это не имело смысла.
- А посему у него неть головы? – спросил Джекки, не сводя глаз с фигурки.
- Откололась, - сухо ответила Риса. – Он же стеклянный.
Мальчик нахмурился: он явно не хотел принимать такой ответ, и она знала почему: Риса всегда рассказывала ему и другим детям истории, чтобы они хотя бы так узнали о некоторых вещах, которых не было в их теперешней жизни. Безголовая фигурка уж точно должна была привести к необычному рассказу.
- Это глупый ангел, - наконец выдал Джекки итог своих детских размышлений. – Глупый, но доблый.
- Почему добрый?
- Потому сто у него есь сейдце, - пояснил мальчик. – Головы неть, значит, глупый, но сейдце осталось – доблый.
Риса медленно кивнула. Кастиэль тоже сказал, что ангелы глупы, правда, не добавил ничего об их доброте. Может, потому, что сомневался в ее наличии, или же потому, что точно знал, что она отсутствует. Малыш убежал, гордый своим открытием. Риса подумала, что этот добрый безголовый ангел, возможно, последний год украшает их елку – отколотая голова сделала фигурку слишком хрупкой. На следующее Рождество придется делать картонного. Или же она все-таки не забудет и в течение года поищет нового.
И тут, словно кто-то услышал ее мысли, стеклянный ангел раскололся, обсыпав рождественское дерево блестками.
До Рождества оставался один день.
***
- Дин! – окликнула его Риса и, когда он повернулся, добавила: - Есть дело.
- Какое еще? – он как обычно был предельно серьезен. – Вроде же всем детям подарки сделали, чего еще надо?
Риса проигнорировала его плохое настроение.
- Нужен ангел, - сказала она и не впервые заметила, как Дин напрягается при упоминании ангелов.
- Сходи к Касу, - буркнул он. – Кастиэль хоть и недоангел, но…
- Нужен стеклянный ангел на елку, - перебила она его. – Вместо того, которому ты голову отстрелил. Помнишь?
- И зачем тебе новый? – хмыкнул Дин. – Два года и безголовый всех устраивал.
- Он разбился, - ответила Риса. – Он весь трещинами пошел, когда ты в него выстрелил, стеклянный все-таки. Нужен новый.
- А я тут причем?
- Ты решаешь, когда будет рейд, - она выделила слово «ты». – Дети должны отметить Рождество, Дин. Оно дает им надежду, что все будет хорошо.
- Ничего не будет хорошо, - тут же оборвал он ее. – Хочешь Рождества? Празднуй. Я не погоню никого в метель за стеклянной игрушкой на елку. Тем более за фигуркой ангела. Я знаю, как ты любишь придумывать сказки для детей. Посадишь его на елку и будешь заливать о том, как ангелы их любят или еще какую чушь?
Риса молча смотрела на Дин.
- Лучше б ты себе голову отстрелил, - наконец сказала она. – Может, добрее бы стал.
- Что? – нахмурился он.
- Джекки, мальчик О’Брайенов, решил, что безголовый ангел глупый, но добрый, потому что у него головы нет, а сердце есть, - пояснила она, чувствуя нарастающую злость. – Я вот не понимаю, Дин. Ты столько лет знаешь Каса, а он ведь ангел. Он тебе помогал, судя по твоим рассказам, и все такое, но при этом ты их так ненавидишь. Как такое может быть?
- Кас – исключение, - холодно ответил Дин. – Остальным все равно, что с нами будет.
Риса вдруг поняла, что устала от напряжения, которым было проникнуто каждое мгновение в этом, пропитанном умиранием, мире. Устала от того, что каждая потерянная вещь – как этот стеклянный ангел – была порой невосполнима. Нельзя было зайти в магазин и купить новую. Устала она и от Дина Винчестера. От его неизвестной вины, наказание за которую он будто несет, и от его всезнания. До конца света в ее жизни не было никаких демонов или кротов, а в его были.
- Тогда объясни мне, какого черта ты ходишь в церкви? – ей захотелось сделать ему больно. - Что ты там ищешь, если ангелы ушли? – она вспомнила слова Кастиэля. - Ты не исправишь прошлого. Если ты ни во что не веришь и ни на что не надеешься, то оставь это нам хотя бы в Рождество. Ты можешь не приходить на праздник. Да о чем я говорю? Всем будет лучше, Дин Винчестер, если ты не придешь и не станешь портить Рождество своей угрюмой рожей. Посмотри на себя. Ты так смотришь на всех, будто мы преступление совершаем, собираясь отпраздновать Рождество. Знаешь, что? Потрать это время с пользой – попробуй изобрести машину времени. Может, с ее помощью попадешь в другое время, когда ангелы еще были здесь и могли тебя слышать. Ты живешь прошлым. Дай нам пожить верой, что завтра все будет хорошо. Не приходи на праздник. Сделай всем такой подарок.
Конечно, Риса знала, что совершает глупость, но остановиться не могла. Она, как и многие, так ждала Рождества, а Дин испортил стеклянного ангела когда-то и сейчас не хотел помочь, а ведь помощь их лагерю – это не только умение защищать и решать проблемы. Это и умение поддержать.
Дать надежду. Пусть и призрачную.
***
За вечер ее уже раз десять спросили, не видела ли она Дина, так что смутное беспокойство, которое испытывала Риса, переросло в настоящую полноценную тревогу. Всю прошлую ночь она проворочалась, отчитывая себя за тот разговор с Дином. Дался ей этот ангел! Она же понимала, что было глупо – вернее, было верхом идиотизма! – просить его организовать рейд за елочными украшениями. Почему, зачем она пошла к нему с этой просьбой? Неужели не понимала, что он откажет? Неужели не знала, что он высмеет ее? Знала. Как и знала, что заведется и поругается с ним. И все равно пошла. На что надеясь? На то, что его наконец проймет рождественским духом? Господи, какой идиотизм! Она не знала, что уж там случилось в жизни Дина Винчестера и как он отмечал этот праздник в детстве, но за годы знакомства с ним поняла, что происходило все это не так, как у остальных в их лагере. Дух Рождества его вообще не касался.
И он был прав в какой-то степени. Один день надежды, что все будет хорошо, - это глупо. Это ничего не решит. И, конечно, он был прав насчет рейда. За елочными украшениями идти было просто нельзя! Иначе в следующий раз они бы пошли за книгами, которыми можно пополнить библиотеку Чака, модными журналами, наборами вышивки для Бэкки или косметикой.
Риса потерла виски. Зачем она пошла вчера к Дину? Зачем она сказала ему все то, что сказала? Зачем?
Ангела она, кстати, уже склеила из старых газет. Да, он получился не таким красивым (чего уж говорить, он вышел уродливым) и без блесток, но все равно получился. И при наличии фантазии в нем даже можно было угадать очертания ангела. Все это угнетало Рису. А теперь еще и Дин пропал куда-то. Она уже обошла все тайные места, которые знала, но Винчестера не нашла. Она даже сходила к засыпанному снегом остову ржавой Импалы, хотя это было опасно: там могли прятаться кроты. Дина нигде не было. Похоже, он действительно «послушался» ее и ушел из лагеря, чтобы дать им отпраздновать такое ненавистное ему рождество.
«Ты идиот, Дин Винчестер, - подумала Риса. – Ну какой же ты идиот!» Тревога за него жгла ее изнутри. Она могла сколько угодно злиться на него, могла не понимать и не принимать его отношение к праздникам или ангелам, но не могла не признать, что он был важен для лагеря. Он был важен для нее.
А она сделала все, чтобы пробить его, вот только не чем-то хорошим, вроде рождественского настроения, а болью. Она же сама не очень-то знала, о чем ему говорила и что значили для него ее слова. Он хотел изменить прошлое? Она не знала, что это значит. Но все равно использовала эту фразу Кастиэля и видела, как Дин дернулся, словно от выстрела.
- Господи, вернись, пожалуйста, Дин… Прости меня…
Она вдруг поняла, что шепчет это вслух. И повторяет вновь и вновь.
Когда ее опять спросили о Дине, она ничего не ответила, понимая, что еще чуть-чуть и расплачется от чувства вины.
И от страха. Она знала, что может случиться за периметром лагеря (а в том, что Дин сейчас был НЕ в лагере, она не сомневалась).
Она бы никогда потом себя не простила.
***
Войдя в дом Кастиэля, Риса закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Ангел улыбаясь смотрел на нее. Улыбка, правда, была не совсем уж нормальной, как не впервые показалось Рисе. Она уже привыкла к нему за годы в лагере, но сегодня ей хотелось, чтобы ее выслушали и отнеслись бы к ней серьезно.
- Кас, - выдохнула она, - я, кажется, сделала большую глупость… Дин…
- Дин ушел из лагеря, - продолжил Кастиэль вместо нее. – Один. Потому что ты ему что-то сказала. Или ты считаешь, что он ушел, потому что ты ему что-то сказала.
Иногда Кас так делал – угадывал, о чем люди думают. Словно его сверхъестественные способности ангела возвращались. Порой это пугало Рису, порой – злило, но сегодня ей хотелось, чтобы он знал все сам без ее рассказов. Она кивнула.
- А сегодня Рождество… - продолжил Кас.
Риса вновь кивнула.
- И есть только одна вещь в Рождестве, которая может разозлить Дина, - это ангелы, - улыбка постепенно исчезала с его лица и, когда он произнес последнее слово, она пропала совсем. У Дина и Кастиэля это было общей деталью – они оба не могли не отреагировать на упоминание ангелов.
- Да, - согласилась Риса. – Все так, как ты говоришь. Я наговорила ему столько всего, что боюсь, как бы не случилось чего-то плохого.
Кастиэль некоторое время помолчал.
- Думаю, что он пошел в церковь здесь, по соседству, - сказал он. – Кажется, Дин считает, что в Рождество ангелы все-таки могут его услышать. Он надеется.
- Зачем ему это? – спросила Риса. – Только не говори, пожалуйста, будто он хочет изменить прошлое, потому что это – чушь!
Ангел тяжело вздохнул.
- Но это действительно так.
- Бред, - буркнула девушка. – Он что, в чем-то провинился и пытается выпросить прощения? Так, может, лучше попросить у того, перед кем виноват, а не у ангелов? Ну или просил бы у тебя, если ему уж так хочется именно божественного прощения.
- Ему не нужно прощение, - произнес Кас. – Он хочет, чтобы его услышали. Вернее, чтобы его услышал один архангел. Дин считает, что сможет… если не исправить то, что сейчас творится, то хотя бы привести все к какому-то концу. Сделать так, что бы все разрешилось.
- И что он такого скажет этому архангелу?
- Он скажет ему: «Да».
- Это что-то значит? – Риса начала сердиться: ясности не прибавлялось.
- О, это значит очень многое, - улыбнулся Кастиэль. – Вернее, значило когда-то. Вернее, так считает Дин.
- А ты как считаешь?
- А я считаю, что все мы безголовы, как твой ангел с елки. Делаем вид, что не слышим и не видим ничего.
- Джекки О’Брайен считает, что безголовые ангелы глупые, но добрые.
- Он не прав, - губы Каса улыбались, но в глазах стояла печаль.
- Ангел разбился, - сказала Риса, потому что боялась, что все-таки попытается уточнить что-то о доброте (или ее отсутствии) у ангелов. И почувствовала, как ее опять кольнула вина. Ну зачем она вчера пошла к Дину? Ведь знала, чем все закончится.
- Ну, тем более, - улыбка Кастиэля стала чуть шире, но совсем не радостнее.
- Я беспокоюсь за него, - сказала девушка. – Лагерь не выживет без него. Да и вообще… - она потерла глаза. – Он хороший человек, несмотря на все. Я просто…
Она не знала, что еще сказать. Страшно было даже подумать, что Дин не вернется. «Прекрати! – одернула она себя. – Он вернется!»
- Он вернется, - словно услышал ее мысли Кастиэль. – Ему слишком долго вбивали в голову, что такое ответственность перед другими людьми, чтобы он ушел.
Кас замолчал, и Риса решила, что больше он ничего не скажет, но у двери она услышала его слова:
- Из-за этой ответственности он и продолжает пытаться докричаться от небес. Люди важны. Он – нет.
***
Риса не могла отделаться от мысли, что веселье на нынешнем празднике выходило каким-то натужным, ненастоящим. Сказывалось отсутствие Дина – другого объяснения быть не могло, несмотря на то, что в прошлые годы Винчестер сидел в кресле в углу, медленно пил виски, не веселился и ни с кем не общался. Но Риса понимала, что Дин – это безопасность. Она видела, как то один человек, то другой, то третий поглядывают в окно, все насторожены, словно ждут, что вот-вот и прозвучит сирена, возвещающая, что на лагерь напали кроты. Она и сам не могла расслабиться. Дети словно чувствовали тревогу взрослых – постоянно кто-то плакал.
- Господи, Дин… - простонала Риса. Когда она говорила ему, что без него праздник будет только лучше, она не думала, что без него этого праздника не будет вообще. Из оброненных фраз Риса поняла, что все только и ждут полночи, чтобы, наконец, встретить Рождество и сбежать отсюда.
Было без двадцати двенадцать, когда входная дверь открылась, и в дом ввалился засыпанный снегом Дин Винчестер. Все замолчали. Рисе показалось, что даже музыка затихла, настолько неожиданно было его появление. Он оглядел присутствующих, парой быстрых движений стряхнул снег, стянул перчатки, бросил их у порога и подошел к Рисе. Она тревожно осматривала его: не мог Дин просто так сходить погулять за периметром лагеря.
- Счастливого Рождества, - тихо сказал он и протянул ей что-то. Риса осторожно взяла у него из рук какую-то небольшую вещь, завернутую в платок, и раскрыла его. На ее ладони лежал стеклянный ангел – с нарисованными блестками лентами, золотыми волосами и белоснежными крыльями. Его руки были сложены на груди, а на лице застыла улыбка – добрая и нежная.
- Извини, - добавил Дин. – Ты права.
- Да ни черта я не права! – вдруг взвилась Риса. – Ты что, не понимаешь, что за периметром с тобой могло случиться все, что угодно? Зачем ты туда поперся?
Он молча ткнул в ангела пальцем.
- Ангел не стоит того, что бы тебя убили! Ни один из них этого не стоит.
Дин бросил быстрый взгляд на Кастиэля.
- Ладно, дело уже сделано, - сказал он. – Чего теперь кричать? Я пойду… Счастливого всем Рождества.
- Дин… - она схватила его за рукав. – Каким же ты придурком иногда бываешь. Останься. Празднуй с нами.
- Ты же знаешь, я не люблю праздники.
- Прекрати, - поморщилась Риса. – Хоть раз забудь об ответственности.
Она остро почувствовала, что сейчас он скажет что-то типа «я когда-то уже забыл о ней, и вот, чем все закончилось». Наверное, к этому все и сводилось – по какой-то неведомой причине Дин считал себя ответственным за эпидемию кроатонского вируса, за демонов, разгуливающих по земле, за лишенного сил Кастиэля, за ушедших ангелов, за разбитые игрушки, порванную одежду, вещи, которые не вернуть… Как вообще можно жить с этой тяжестью на плечах?
- Видишь, - вдруг сказала она, показывая ему стеклянную фигурку, - у нас есть ангел. В этом году – с головой. Не только добрый, но и всезнающий. Все видит, все слышит, все понимает, как в старые добрые времена.
Наверное, она говорила глупости. И даже знала это. Такие истории можно рассказывать детям, но не Дину. Однако он кивнул и принялся стаскивать куртку. «Надо было спросить, не ранен ли он», - запоздало подумала Риса, но, кажется, клетчатая рубашка была цела, нигде не виднелось пятен крови.
С появлением Дина жители их лагеря заметно расслабились. Праздник действительно стал праздником. Они отмечали до глубокой ночи, и с верхушки елки на них смотрел стеклянный ангел.
Эпилог
- Они не ответили, да?
- Ты же сам видишь, Кас. Зачем спрашивать?
- Да уж. Иначе бы передо мной стоял не Дин Винчестер, а архангел Михаил.
- Вряд ли Михаил бы пошел отмечать Рождество в нашем лагере.
- Ты плохо знаешь Михаила. Он любит Рождество.
- Еще скажи, что он любит людей.
- Мы все любим людей, Дин. Нас такими сделали.
- Если бы вы любили людей, вы бы сейчас были здесь.
- Все это сложно.
- Вы ведь даже не попытались ничего исправить! Просто ушли.
- Может быть, так надо, Дин?
- Кому надо?
- У меня есть несколько версий…
- Даже несколько?
- Не надо сарказма, Дин. Ты знаешь, что твои шансы найти стеклянного ангела на елку в рождественскую ночь равнялись нулю?
- Но я же нашел.
- Вот и подумай над этим.
@темы: фандом: Supernatural, категория: AU, Supernatural: Дин Винчестер, время действия: future!fic, Supernatural: Кастиэль, Supernatural: Риса, время действия: 5 сезон, жанр: постапокалипсис, сеттинг: 2014 год, Фанфики, жанр: ангст, рейтинг: PG
-
-
03.01.2013 в 21:53И редкий случай: если ты рядом с Дином помещаешь девушку, то я временно вообще забываю о существовании Сэма. И это здорово. Ты умеешь вышибать Дина из его семейной зависимости и умудряешься сделать более стойким, целостным.
-
-
04.01.2013 в 00:27-
-
04.01.2013 в 07:52И редкий случай: если ты рядом с Дином помещаешь девушку, то я временно вообще забываю о существовании Сэма. И это здорово. Ты умеешь вышибать Дина из его семейной зависимости и умудряешься сделать более стойким, целостным.
Посмотрела список своих фиков и пришла к выводу, что у меня больше таких, где есть Дин, но нет Сэма, чем тех, где есть Сэм, но нет Дина. И постапокалиптику я люблю
Я очень рада, что тебе понравилось!
Fallen_master, спасибо
-
-
04.01.2013 в 08:39Я очень рада, что тебе понравилось!
Ага. Я люблю твои «мрачные» фики и юмор. До безобразия))))